Чернота пугала и манила одновременно. Призывала испытать себя на прочность, очаровывала загадочностью, подзуживала, подталкивала, словно брала на «слабо». Черные невесомые кристаллы, квинтэссенцию мрака и неизбежной гибели, хотелось трогать руками, пересыпать из горсти в горсть, пропускать сквозь пальцы, рассматривать, нюхать и попробовать на вкус, исподволь, осторожно, самым кончиком языка.

Результата не будет. Тарч делал это много раз. Заходил в черные кластеры, погружал ноги в россыпь материализованной смерти, выносил кристаллы на сторону жизни, таскал в рюкзаке и карманах, подолгу размышлял над их структурой, пытался разрушить или наоборот, заставить действовать: оживать, убивать — хоть как-то проявлять активность. Но все попытки оказались тщетны. Кристаллы молчали, тщательно сохраняя свои секреты, или попросту не имели их, созданные смертью и живущие мертвыми.

Рейдер оглянулся на товарищей, с которыми пришел к границе мертвого кластера, и осторожно шагнул в черноту. Лицо обдало теплым застоявшимся воздухом, стерильным: без запахов и признаков влажности. Воздушная граница черной земли не обнаруживалась ни зрением, ни осязанием, но стоило ее перейти — и организм тут же ощущал, что пересек границу жизни. Звуки приглушались, картинка перед глазами расплывалась, предметы теряли четкие очертания.

Без причины, словно тело незаметно от сознания отправилось на тяжелую пробежку по пересеченной местности, сбивалось дыхание. Суставы немели, как от долгой неподвижности, а мышцы стремительно наливались тяжестью, уплотнялись и теряли гибкость. Двигаться становилось все сложнее. Через несколько минут начинало сбоить сердце, в кровь вбрасывались конские дозы гормонов. На время возвращалась возможность активно действовать, быстро двигаться, но это была уже агония. Если к этому моменту не выйти из мертвого кластера — помочь человеку мог только сильный знахарь.

Тарч не стал экспериментировать. Шагнул назад, чуть покачнувшись из-за потери равновесия, и вдохнул полной грудью сухой степной воздух. Вокруг, от горизонта до границы с чернотой, волновался ковыль, чья завораживающая монолитность изредка нарушалась небольшими холмиками и ютящимся возле склонов редким кустарником. Волшебно красивое место, но пустое и никому не интересное. Даже мутантам, признаков присутствия которых не наблюдалось уже несколько часов. Ни следов в дорожной пыли, ни трупов, которые в большинстве районов Улья встречаются намного чаще, чем живые люди. За полгода одиночества Тарч привык надеяться только на себя и приучился примечать все, каждый след, мельчайшие детали. И сейчас мог с уверенностью сказать, что здесь безопасно. Тем более, что на несколько километров вокруг не было никакой воды, которая была монстрам также необходима, как и любым другим существам.

— Эй, командир, зачем сюда притащил?

Джига сидел на корточках и с раздраженным видом жевал кусок сушеного мяса. Заостренные черты худого кавказского лица покрывала изрядная небритость — в дороге рейдеры были уже четвертый день. Недовольный неожиданным выездом боец объявил негласный бойкот всем возможным благам цивилизации. Спал, не расстилая спальника, на первой попавшейся ровной поверхности. Ел только захваченную с собой еду, игнорируя возможность всласть помародерствовать в попадавшихся на пути магазинах. Не брился, не вступал в пустые, ради развлечения, разговоры — в общем, старательно олицетворял пословицу: «Назло бабушке отморожу уши».

— Я планировал ближайшие лет тридцать из кабаков не вылезать, а почему-то торчу тут, с непонятной, заметь, целью.

— Не знал, что у тебя такая любовь к загулам, — улыбнулся Кумник.

Лидер отряда старательно, даже немного показушно, оправлялся после долгого перегона: выбивал из одежды пыль, умывался. поправлял снаряжение. Недовольство спутника, на первый взгляд, его волновало мало. Но то, с какой тщательностью командир наводил порядок в одежде, как старательно выливал на руки не слишком то большие запасы воды, говорило об обратном. Бывшего старшего лейтенанта Красной армии, вот уже больше семи десятилетий бродящего по Стиксу в качестве командира отряда, коробила небрежность к собственному внешнему виду. Отдавать прямой недвусмысленный приказ по такому мелкому поводу показалось бы ненужной мелочностью. Особенно с учетом того, что Джига всего неделю назад вернулся в группу, а потому приходилось вот так, личным примером воздействовать на отвыкшего от дисциплины бойца.

— А ты поживи три года в одиночестве, как я, да? Посмотрю на тебя, — отмахнулся кавказец, — Говори, давай, зачем приехали?

Три года назад Джига ушел сам, взяв только оружие и боезапас, понимая, что своим присутствием ставит товарищей под удар. И вернулся по первому зову, доверив бывшему командиру не только жизнь, но и невероятно развитый дар. Откликнулся на просьбу, выполнил задачу и, вроде бы, без проблем влился в отряд, но долгая отлучка сделала его слишком самостоятельным, свободолюбивым и, что уж там, слишком богатым, чтобы беспрекословно подчиняться прежнему лидеру. Пройдет время, и рейдер сделает осознанный выбор — стать полноценным членом отряда или идти своей дорогой. Пока же шло по накатанной: Кумник командовал, Джига исполнял.

Тарч вдохнул, мысленно выбирая слова, которые помогут разрядить ненужное напряжение, но командир закончил водные процедуры, насмешливо взглянул на не потрудившихся даже толком отряхнуться бойцов и с покровительственной ноткой в голосе спросил:

— Что вы слышали об инженерах?

Кавказец фыркнул, а Тарч недоуменно пожал плечами. В прежней жизни, до попадания в Стикс, он работал на заводе и знал немало инженеров. Но сейчас речь точно не о них. Круг людей же, с которыми ему удалось всерьез пообщаться в новом мире ограничивался, за небольшим исключением, самим Кумником и бойцами его отряда.

— Джига?

— Что-то слышал, да. Бред. Какой-то тайный клан. Крутые. Круче килдингов. Но никто никого о них не знает. Обычные байки.

Кавказец заинтересованно поднял глаза.

— Ты бы просто так не спросил, да?

Кумник удовлетворенно усмехнулся.

— Не спросил бы, да. Но для начала небольшая демонстрация.

Командир подошел к границе мертвого кластера, вгляделся в линию, разделяющую волны ковыля и черную землю, и начал объяснять:

— Какие бы народ себе не придумывал фантазии, но Стикс — это, в первую очередь, планета. Космическое тело, находящееся в некой звездной системе. Причем, и планета, и звезда прекрасно подходят для жизни человека.

Мимолетное движение, что-то вроде щелчка пальцами, и граница между кластерами засветилась тонкой фиолетовой линией.

— Не удивлюсь, — продолжил он, — Если создатели Улья скопировали Землю и Солнце и разместили в новых звездных координатах. Мы почти дома. Только в другом конце галактики. Или вселенной.

Пораженно уставившийся на засветившуюся границу Тарч не смог удержаться от вопроса:

— Хозяева Улья? Ты о них что-то знаешь?

Разговоры о создателях Стикса среди иммунных не запрещались, но и не поддерживались. Мощь разумной расы, способной создать подобный мир, подавляла. А полное отсутствие информации сводило любые разговоры на уровень наивных фантазий.

— Конечно, нет, — махнул головой Кумник, — Но невозможно отрицать их существование. Как и то, что внешняя хаотичность Улья, отсутствие четко отслеживаемой системы — не больше, чем одно из условий проводимого эксперимента.

— Какого эксперимента? — Джига все еще не стер с лица недовольное выражение, хотя было видно, что фиолетовое свечение впечатлило его не меньше, чем Тарча.

— Да брось, Джига! — с ноткой недовольства ответил Кумник, — Мы с тобой не раз это обсуждали. Стикс — это громадный эволюционный эксперимент, поставленный над землянами некими невероятно развитыми разумными сущностями. По сравнению с нами они всесильны. Практически боги. Но этим богам зачем-то очень понадобилось человечество.