Исай насмешливо уставился на Егора.

Егор чуть кофе не подавился.

– Девушку после поцелуя, если поцелуй тебе не понравился, ты бы так не отшвырнул от себя, – хмыкнул Исай. – Разве я не прав?.. С ней много чего себе не позволишь… А с мужчиной можно. Например, грубость в общении. Девушки – существа нежные, в основном романтичные, хрупкие цветки, одним словом. Им нужны глупые милые слова. Им не скажешь «засади мне по самое не хочу», или не пошлешь далеко и надолго, если пошло что-то не так. Они воспримут сказанные им слова, как оскорбление. Но порой совершенно не хочется быть солнечным романтиком. И вот тогда тебе объявляют войну. Но как правильно заметил Уильям Фолкнер, американский писатель, женщину невозможно победить. Если вы не любите неприятности, то не будете и пытаться… Лучше отойти в сторону и отсидеться в засаде.

– Вы спите с мужчинами, – констатировал Егор. – Неужели приятно, когда тебе в задницу что-то пихают?

Он не стал уточнять что и кому запихивают в то место, которое для этого совершенно не предназначено.

– Нет, – вздохнул Исай и ухмыльнулся. – Я по-прежнему сплю с девушками, как бы это не звучало цинично после выданной мной тирады. И с ними, кстати, практикую анальный секс от случая к случаю. И представляешь, ни одна из них не жаловалась…

Егор вспыхнул, последний глоток кофе пошел куда-то не туда, и он зашелся в кашле.

Исай выразительно взглянул на пунцовые щеки своего визави, при дневном свете было хорошо заметно, что парень густо покраснел. Он поднялся, обошел стол и ласково похлопал Егора по спине.

– Так ты еще и девственник, – притворно вздохнул Исай. – Вот девственников у меня не было. Хотя и это поправимо… И не целованный ни разу… Уж больно поцелуй твой был неумелым…

Он наклонился к губам Егора, вдохнул запах кофе и, придерживая парня за затылок, поцеловал его.

Егор было дернулся, чтобы отстраниться, но тут же обмяк.

Поцелуй Исая Егору отвратительным не показался, скорее наоборот – сладким с запахом мяты. И вчера, если быть честным, противно тоже не было. Наверное, все бы даже неплохо закончилось, если бы в зал не ввалилась куча зрителей…

Егор поднял руку и обнял Исая за шею, привлекая к себе. Если отвлечься и забыть, что он мужчина… Сосредоточиться только на поцелуе… Сердце сразу же запрыгало в груди, как бешеное, сладкая истома, как от выпитого вина, разлилась по телу. Этот поцелуй совсем не походил на девичий – Егора как-то поцеловала девушка давно, еще в школе. Тот поцелуй был нежным, скорее даже робким, а целующие губы мягкими, пожалуй, слишком. Егор тогда про себя отметил – как поцелуй мамы перед сном, не вызвавший никаких чувств. Повторить не захотелось, когда он закончился. Этот же поцелуй был совершенно другой – решительный, вызывавший бурю чувств. Поцелуй не дарили, а наоборот брали. И Егору безумно не хотелось, чтобы поцелуй заканчивался.

– Знаешь, в чем заключалась вчера твоя ошибка? – прошептал Исай в губы Егора, когда оторвался от него.

– И в чем же? – отозвался Егор, пытаясь заглянуть в глаза Исая. Голова кружилась, и у него никак не получалось сфокусировать взгляд. Оставалось только снова прикрыть глаза.

– Ты должен был заставить меня захотеть тебя, а вышло все наоборот, – хмыкнул Исай. – Ты захотел меня.

– Не хотел я тебя! – возмутился Егор, убирая руку и отпуская Исая. – Я… У меня мало опыта в подобных делах, вот и… получилось немного не то, что я хотел сделать.

– А вот это ложь, – спокойно отозвался Исай. Одной рукой он продолжал удерживать Егора за затылок, а ладонь второй положил парню на пах. – А вот это правда. Когда твое тело говорит за себя само, причем красноречивее всяких слов.

Егор понуро опустил голову.

– Остынь, – попросил Исай. – Я всего лишь показал тебе, что чувства невозможно изобразить с наскока, их проживать нужно… На обед останешься? – без перехода спросил он, поднимая лицо парня за подбородок и заглядывая ему в глаза. – Я бульон сварил, борщ планировал приготовить и мясо по-французски.

Егор отчаянно замотал головой. Какой такой обед? Если так дело дальше пойдет, то до обеда он просто не доживет. Но потом обреченно кивнул. Будет в старости что вспомнить – как сам Исай Грановский кормил его борщом, приготовленным собственноручно.

– Не бойся, Ежик, – попросил Исай, – напрыгивать на тебя я не буду, а тащить в постель тем более. «Сам придешь», – усмехнулся он про себя.

Егор судорожно сглотнул – и на этом спасибо.

«Он может доставить немыслимое удовольствие, но с девственницами не спит. Не потому что его чары не действуют на неискушенных дур, а принципиально».

– А почему Ежик? – удивился Егор. Неужели такой колючий? Вроде не замечал за собой ничего такого. А все отмечали его ласковость и нежность.

Исай потрепал Егора по разноцветной стриженой макушке.

– Поэтому и Ежик, – уточнил он.

– Не люблю бритых наголо мужиков, – выдал Егор. – Но и патлатых не люблю. – И тут же спохватился: – А вам длинные локоны идут. У вас на голове изумительный художественный беспорядок.

– Ладно, не оправдывайся, – улыбнулся Исай, принимая объяснения парня. – У меня есть причины на то… Совершенно не могу находиться один, – покаялся он следом. – Когда у обслуги выходной, начинаю от одиночества лезть на стены и искать пятые углы в комнатах… А с тобой мне комфортно, интересно, есть, о чем поговорить…

И Егор остался, тем более что они с Исаем расставили все точки над «и».

– Чем займемся до обеда? – поинтересовался Исай. Он по-деловому помыл кастрюльки, сковородку, тарелки, составил посуду в шкаф.

Егор сильно удивился. В таком богатом доме просто обязана быть посудомойка, но хозяин ей не воспользовался.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Я бы на дом взглянул при свете дня.

– Это можно, – согласился Исай. Свой дом, свою гордость показывать он любил. Вот только те, кто у него бывали, видели творение его рук многократно, а новые гости в доме появлялись крайне редко. А сейчас выпал как раз такой случай, когда он мог похвалиться от души. – Начнем с холла? – предложил он.

– Начнем, – согласился Егор. Ведь именно в холле висел портрет хозяина дома, и всяк входящий не мог не обратить внимания на него. А Егору хотелось порасспросить о художнике, создавшем почти шедевр, если бы тот подметил особенности глаз Грановского.

Исай вытер руки полотенцем, натянул на тело футболку.

Егор искренне пожалел, что тот спрятал такое красивое тело под бесформенной одеждой. Наверное, будь у него такое же, ходил бы только обнаженным.

– Это все оригиналы, – Исай обвел руками картины, висевшие в холле.

Но Егор их не видел, он смотрел только на одну, прикидывая, смог бы он так же изобразить своего викинга. Сравнить в живую не получилось бы – та, недописанная картина, сгорела вместе с другими.

– Мне здесь двадцать три…

Низкий рокочущий голос Исая вернул Егора в реальность.

– А вы совсем не изменились…

– Разве только седых волос прибавилось и морщин, – весело согласился Исай.

– Седину и закрасить можно, а морщины, как и шрамы, только украшают мужчину, добавляя ему шарма и солидности в облике, – многозначительно заметил Егор, оторвав взгляд от холста и повернувшись к собеседнику. – Впрочем, вам долго не придется подкрашивать волосы – на ваших белокурых локонах, которым позавидовала бы любая женщина, седина не скоро будет заметна. Так что лет до… шестидесяти можно об этом не задумываться.

– Если только к этому времени… к шестидесяти годам… – фыркнул Исай, – не облысею.

– Мужчины либо седеют, либо лысеют, – развел руками Егор. – Третьего не дано. Так что выбирайте, что вам по душе… А кто портрет написал?

Подпись в уголке полотна ему была не знакома. Современных художников он мало кого знал. А картину писал все же мастер, а не дилетант.

– Местный художник Шишунин… Борис Маркович, – уточнил Исай. – Некоторые полотна Бориса Шишунина украшают стены городской художественной галереи.