Лиоцин, ослеплённая смятением, поджав губы, сверлила Вальтора взглядом, в котором бушевало, верно, всё Флеанское море. Она выпрямилась и, гордо расправив плечи, благородно промолчала, проглатывая свой яд назад в себя, и было видно, как тяжело досталось ей это молчание.

– Нам лучше отправиться поодиночке, – сказал я, понимая, что отца не переубедить. – Это даже будет на руку всем, так мы можем охватить гораздо больше и поберечь время.

Лиоцин едко сощурила глаза, сверкнув свинцом. Я всегда был для неё чужим, а теперь едва ли не враг.

– Поговорим об этом после, когда ты вернёшься, Мортон. Надеюсь, ты отлучишься ненадолго, – чуть смягчившись, произнёс Вальтор, устало потерев пальцами лоб, видимо, его самочувствие ухудшилось.

Я кивнул и поднялся, понимая, что мне всё же пора идти, да и поспешил, чтобы не вызывать своим присутствием раздражение. Поклонившись отцу и мачехе, которая только одарила меня стылым взглядом, удалился.

Спустился вниз, воспользовался чёрным ходом, вышел во внутренний двор под рассветное холодное небо, вдыхая до звона чистый воздух, омытый дождём. В холодной тени, что падала от замка на двор, уже ждал отряд из семи воинов, приготовившись к отъезду. Отдав распоряжение Борданту, какой дорогой двинемся в путь, накинув на плечи плащ, поднялся в седло, взявшись за поводья. Метнул взгляд на серые верхушки башен замка, освещённые яркими лучами солнца, где расположились гости из Софрании и, Реднайра, которая так и осталась для меня непонятной, как древнее письмена варлогов, тайной и тем привлекательной. Но не настолько, как зеленоглазая ведьма, запретная и непостижимая. По телу прошлось пламя, мышцы затвердели, едва представил горианку, явственно ощущая вкус её губ и гладкость кожи под ладонями. Сжав зубы, тронул пятками бока вороного, направляя его к раскрывающимся воротам. Уже через мгновение, Обиртон остался за спиной, а взору открылся чистый, как глаза девственницы, горизонт. Как глаза Грез…

И снова она в мыслях. Сцепил зубы, выкидывая её из головы, пока стук в груди не стал ровнее. Сосредоточился на дороге, подгоняя скакуна. Если на пути не встанут какие-либо преграды, не хлынет дождь, то к предгорью доберёмся на второй день пути. А там и перехвачу Грорса, которому я доверил проводить ведьму. Дорогой я думал о решении отца и о том не совсем тёплом разговоре, случившимся между Вальтором и мачехой. Не хочу, чтобы Лиоцин злилась, отец слаб, в отместку она может напакостить. Предчувствие в том укрепилось глубоко, особенно после того, как королева слишком открыто пыталась преподнести Рисальда.

Мой отряд не останавливался лишний раз, только в крайней необходимости: напоить лошадей и справить нужду, вновь поднимались в сёдла и неслись по дороге, которая пролегала то через небольшие селения, то через пашни, погружаясь в густые леса, и снова оказывались на просторе, уходящем в залитый солнечным светом горизонт. Ночевать пришлось в одном из дворов Верхота – маленького городка, что стоял на берегу реки Остердайи. Она брала свой исток от гор Самратов. И уже там удалось разузнать, что недавно проходили королевские воины, сопровождающие карету. Только они не стали останавливаться в городе и проехали мимо. От таких известий кровь закипела в жилах. Желание заполучить Грез жгло нетерпением, хлестало плетью. Едва не поднял из-за столов своих воинов, что уже примостились на отдых. Но после тяжёлой дороги перевести дух необходимо было и мне.

Но едва только забрезжил рассвет, тронулись в путь. До предгорья добрались уже к полудню, устремляясь по гористой дороге, что пролегала через лес. И едва мы выехали из него, как впереди показались всадники.

Бордант, ехавший рядом со мной, обернулся, давая знак воинам быть наготове.

– Послать вперёд воинов? – спросил у меня.

Щурясь на солнце, вгляделся во всадников, и уже скоро стало понятно, кто двигался нам навстречу. Сердце ткнулось в рёбра сухой болью.

– Не нужно, – ответил мрачно.

Встретившись с отрядом, Грорс приблизился, и по его хмурому виду я понял, что дела скверные.

– Горианка сбежала, – сказал он.

Я стиснул поводья в кулаках, вглядываясь в чащу, будто мог там увидеть Грез. Мне следовало ожидать, что она уйдёт раньше от моих людей и пойдёт своим ходом. Только ещё больше укрепила во мне гнев.

– Где это произошло?

– Нас застал ливень, и мы остановились на постоялом дворе «Свирепый бык». Она отправилась на отдых, а утром оказалось, что в доме её нет. Я прочесал всю округу, задерживаясь на целый день. Думал поймать её след, но ничего. Никто не видел девушку с ребёнком.

Он и не найдёт, если та пустила свои чары спутать следы. Мысль о том, что я больше не увижу Грез, вспороло грудную клетку. Поморщился, сжимая в кулаках поводья. Найду. Где бы ни пряталась.

– Проклятье, – выругался, вновь посмотрев на дорогу, вернул взгляд на воинов. – Встаём на привал. Нужно кое-что обсудить.

Я должен её найти. Без неё в замок не вернусь. Бордант кивнул, давая знак собраться всем.

Встав на небольшой привал, в первую очередь распределил воинов: часть направится в стороны от дороги. Возможно, Грез, чтобы запутать след, не пойдёт прямиком в горы. Другая часть вернётся в Верхот стеречь путь.

Взяв с собой Грорса и Тавира, отправились вперёд к предгорному тракту "Свирепый бык". Бордант возглавлял остальных.

***

Постоялый двор в середине дня пустовал, только сидели за столами несколько мужчин, уставившись на вошедших мутными взглядами, притихли. Управляющий Орух Варт услужливо, понимая, кто перед ним, показал комнату, где ночевала недавняя гостья. Грорс заверил, что комнату оставили нетронутой. И в самом деле была заперта на ключ. Служанка отворила замок, и я вошёл внутрь, оглядывая лохань с водой, что стояла наполненной, неприбранную постель, разбросанные вещи. Всё говорило о том, что Грез очень торопилась, взяв самое необходимое в дорогу. Обойдя помещение, я остановился посередине комнаты. Злость поднималась из нутра магмой, дыхание участилось.

– Быстро же ты добрался, – раздался за спиной скрипучий голос. Повернулся на звук. За порогом стояла ветхая старуха в лохмотьях, сильно опираясь на толстую палку руками, смотрела на меня пристально. И откуда только взялась? – За Грез явился? – издевательски спросила.

При упоминании имени ведьмы я приблизился. Лицо старухи скрывала накинутая на голову тряпка, она закрывала глаза, открывая только дряблые губы и покрытый редкими волосами подбородок.

– Ты знаешь, где она? – спросил, смотря на неё свысока с долей брезгливости.

Старуха пошамкала беззубым ртом, повернула голову, будто учуяла что-то, а следом протянула руку с тощими крючковатыми пальцами.

– Заплатишь, скажу.

За спину старухи тенью прошёл Грорс, я взглядом остановил его. Мне нужна хоть какая-то зацепка. Откуда эта старуха знает имя ведьмы и в какую сторону та направилась? Быть может, она разговаривала с горианкой? Но стала бы Грез рассказывать, куда отправилась? А может, нищенка слышала её разговор с ребёнком? Размыслив, я вытащил из поясной сумки монеты, высыпал в раскрытую, изрезанную глубокими линиями сухую ладонь женщины. Глаза даже в тени жадно сверкнули, она быстро сжала плату в кулак и воровато спрятала руку в складках мешковины.

– Говори, что знаешь, – потребовал я.

– Горианка твоя в дороге. Путь её лежит через Лобранское ущелье, что пролегает к самому побережью Фарханского моря. В одном из обозов сейчас едет та, по которой тело и сердце твои сохнут, – сказала и засмеялась противно.

Я сжал зубы, вскипая злостью. С чего она решила это? Грез мне нужна только для одного – избавиться от проклятия. Но спорить с полоумной – только время терять.

– Если солгала, вернусь и убью, – пообещал я.

Бродяжка перестала сипеть смехом.

– Правильно, что бежит от тебя, – вздёрнула острый, как вороний клюв, нос, – чёрствый ты, как гранит, так и остынешь один, – и снова противно засмеялась.