– Ты как? Сильно головой ударилась? – Обеспокоенно спросил он.

– Головой, кажется, ударилась. – Заторможено ответила Лиана и попыталась освободиться от поддерживающей её руки Адама. Наступив на правую ногу, она ощутила острую боль в ступне. Крепкая рука Адама снова подхватила его.

– Кажется, тебе нужна помощь.

– Было бы отлично, – согласилась Лиана.

Адам озабоченно посмотрел на свои сумки. Сложно было представить, как он понесет и сумки и Лиану. Вместо того, чтобы взять её на обе руки, он обхватил её бедро рукой и взвалил на свое плечо, словно тушку кабана. Лиана с трудом удержала на голове шапку и вскрикнула от неожиданности. Свободной рукой Адам повесил все свои сумки на кисть и ладонью захватил чемодан Лианы. Так, он с трудом спустился по переходу, обливаясь потом и балансируя всем своим телом, чтобы не покатиться вниз. Спускавшиеся мимо люди недовольно глядели на них. Вынеся её с вокзала, Адам поставил её на ноги и вручил чемодан.

– Дальше ты сама справишься. Всего хорошего! – Поспешил уйти Адам, но Лиана потянула его за рукав.

– Постой. У меня голова кружиться начала, пока ты меня нес. И стопа болит, наступать до сих пор больно. Не бросай меня, пожалуйста.

Адам удивился её жалобному тону. Пару часов назад она казалось неприступной и высокомерной, а теперь просила помочь ей. Он и сам хотел ей помочь, но видел проблемы, которая она ему доставит. Такая заносчивая и сумасшедшая девчонка либо сведет его в могилу, либо испепелит своей страстью.

Он поймал первого попавшегося таксиста, и даже не спрашивая, сколько возьмет за поездку, сел к нему в машину, усадив перед этим Лиану. Всю дорогу он только и думал о том, как бы уйти, не оскорбив её чувств. Ведь, наверняка, она попросит подняться с нею, помочь ей чем-то. Что ему делать?

Думая обо всем этом, он и не заметил, как они приехали. Таксист вопросительно посмотрел на них со своего сидения. Адам сообразил и торопливо протянул деньги водителю. Дождавшись, пока таксист наскребет ему всю мелочь, он вышел из машины и помог выйти Лиане. Таксист выгрузил из багажника их вещи и поспешно покинул двор.

– Ты ходить не можешь еще?

– Не могу, – жалобно выдавила Лиана.

Тяжело вздохнув, он поднял её на руки, более заботливо, чем прежде, не перекинув через плечо, а взяв на обе руки, ощущая левой рукой мягкие бедра. Адам донес Лиану до подъезда и отправился за вещами. Они поднялись в квартиру. Усадив её на диван в гостиной, он надеялся, что на этом они расстанутся. Взяв свои вещи, он направился к выходу.

– Ты уходишь? – С надеждой в голосе спросила Лиана.

– Да, мне нужно в общагу, пока не совсем поздно.

– Адам, я умираю, – жалобно начала Лиана, – голова кружится и тошнит.

– Сотрясение, – сразу подумал Адам. – Кажется, я пропал.

Он бросил вещи в гостиной и решил привести её в чувство. А как заснет – можно будет уехать, – решил Адам. Он достал свою дорожную аптечку. Затем вытащил несколько таблеток и дал ей их выпить. Она так сильно ослабла, что не была даже в силах держать стакан в руке, поэтому ему пришлось поить её. Лиана жаловалась на ноющую боль в правой ступне. Не оставалось ничего другого, кроме как осмотреть её ногу.

Присев на диван, возле её ног, он поставил обе ступни себе на колени. Аккуратно стянув носок, он принялся осматривать её ногу. Ему хватило не больше половины минуты, чтобы понять, что у неё был простой ушиб. Он аккуратно провел по её стопе, очерчивая её изгиб. Адам сразу ощутил оглушающее возбуждение, от которого у него заложило уши. Взяв мазь из той же аптечки, он намазал её на ступню аккуратными массирующими движениями. Ощущая на своих ступнях приятные массирующие движения, она вытягивала вниз ножки, ощущая легкую эйфорию. Когда она заснула, он аккуратно отставил её ногу и, накрыв её пледом, покинул квартиру и отправился к себе в общежитие. Он снова проезжал через тусклые и разбитые улицы, уже не думая о Лиане, а просто наблюдая через окно за тоскливым городом.

Мало что могло на улицах Саратова могло генерировать восхищения или радость. Этот город вообще не был из числа тех городов, в которые люди переезжали в поисках лучшей жизни. Оттого и все в этом городе наводило уныние. Фонари, светящие ночью в студеную зиму, создавали ощущение отчужденности и одиночества, своего рода красота, которую мог оценить тонкий носитель депрессии и невротизма. И так, проходя суровые разбитые дороги вместе с таксистом, то и дело, подскакивая на каждой яме, Адам смотрел в окно, пытаясь ободрить себя.

Суровая январская метель вдоль берега Волги добиралась и до близлежащего общежития, в котором жил Адам. Находясь внутри, иногда казалось, что здание шатается от сильного ветра. И ничего с этим не поделаешь. А треснет здание пополам – никто не предупредит, и не найдется на эту беду дурака-сантехника Никитина.

Адам всунул маленький ключ в замочную скважину тонкой двери. Перед ним расстелилась пустая комната, служившая ему и его соседям коридором. Внутри он ощутил запах стертого застоявшегося воздуха, который пробрался в каждую щель. Свет, падающий с коридора, освещал пыль на полу, которая взялась неясно откуда. Тоска и уныние набрели на Адама, как только он отворил дверь комнаты.

– Снова. – Подумал он.

Блок, в котором проживал Адам, состояла из четырех помещений. В распоряжении каждого блока были отдельные туалет с ванной и кухня. Таким образом, блок включал в себя: кухню, туалет с ванной, коридор и спальню, в которой спали студенты. Кухонная мебель состояла из гнилых фанерных шкафов, алюминиевой раковины с ели живым краном, столом, таким же прогнившим, как и шкафы. На стенах были наклеены голубые обои, местами отклеившиеся или оторванные. В месте, где стояла плита, стена была покрыта жиром от готовки.

Уборная комната была пропитана сыростью из-за перекрытой вентиляции – в ней находились мертвые голуби, истлевавшие зловонным запахом, поэтому её приходилось перекрывать. Потолок осыпался кусками побелки, дверь в туалет была наполовину из картона, наполовину из дерева. Оттого и все запахи из кухни доносились в уборную и равным счетом наоборот. Кроме раковины, ванны и унитаза, общежитие ничем не спонсировало. Внутренний коридор комнаты состоял из маленького шкафа для обуви и испорченного зеркала, на котором сложно было разглядеть самого себя. Перед ним было легче попасть в экзистенциальное странствование, чем оценить свой внешний вид. Дверь в общий коридор была такая же хрупкая, как и дверь в уборную. Спальня состояла из трех личных кроватей с матрасами, двух шкафов, личных маленьких тумбочек и столика. Окна выходили на Волгу, по утрам можно было наблюдать за плывущей баржей. Так же, у причала всегда стояла другая баржа, которая никуда не отходила.

Оставив все сумки не разложенными, кроме сумки с продуктами, Адам разделся и нырнул под одеяло. После твердого и неудобного пассажирского места в вагоне поезда, его кровать казалась ему нежным облаком. Он плотнее забился под одеялом и заснул.

Звон будильника не прекращался, на что и рассчитывал Адам, когда ставил десять будильников подряд. Еще не проснувшись, он попытался достать до телефона рукой, чтобы отключить будильник. Но телефон лежал на столе, и ему пришлось встать с кровати. Но поднявшись с кровати, его обдало пронизывающим до костей холодом, отчего он тут же взбодрился. Умывшись, он принялся одеваться, мысленно вспоминая имя преподавателя конституционного права. На часах было восемь тридцать утра, оставалось ровно полчаса до начала экзамена. Телефон снова зазвенел, но уже от входящего вызова.

– Ало?

– Ты готов? Я внизу жду тебя. – Раздался дрожащий голос.

– Да, сейчас спускаюсь, – ответил Адам, ища рубашку.

– Хорошо, давай побыстрее, холодно тут.

– Сейчас буду.

Накинув не глаженую рубашку, оставшуюся с прошлого года в шкафу, он наспех надел туфли и побежал вниз. Дрожащий парень, переступавший с ноги на ногу, мотал головой, выглядывая Адама. Это был Азамат, друг Адама. Встретившись, они тут же направились в академию, которая находилась совсем рядом, в нескольких минутах ходьбы.