– Это не похоже на обычную сигарету, – хрипло выдавил Адам

– А разве кто-то сказал, что это обычная сигарета? – Игриво спросила Лиана.

– О-о, – смекнул Адам, – кислотная сигаретка? Прямо как в фильме «Однажды в Голливуде»?

– Этот фильм еще не вышел, – поспешила исправить его Лиана, – болван! – Добавила она.

– Ну-у, так все такие это не обычная сигаретка? – С интригующей улыбкой на лице спросил Адам.

– Черт возьми, ты слышал что-нибудь о цензуре? – Теряя терпение, ответила ему Лиана.

Адам умолк и уставился на отражение прожектора. Под хруст бельгийских вафель с мороженым, события киноленты проносились перед ними, словно в один миг. Они переглянулись друг с другом, не зная, что делать дальше. Адам ощущал дикую смесь сладостей в своем желудке, от которой создавалось ощущение тяжести. Он поднялся с дивана, взглянув на часы. Было половина двенадцатого ночи, он еще мог успеть в общагу, если поспешит.

– Ты чего встал? – Сонно спросила Лиана.

– Да мне в общагу нужно, поздно уже.

– Общага? – Лиана странно посмотрела на него. – Здесь две спальни, останься у меня.

– У тебя? – Растерялся Адам.

– А что такого-то? Если захочешь изнасиловать меня – я буду не против, – ухмыляясь, сказала Лиана.

Адам покрылся гримасой неловкости и стыда, чего-то стесняясь.

– Почему ты такая… такая открытая?

– А какой надо быть? – Недоумевала Лиана. – Скованной, застенчивой? Если ты сюда пришел за нормальными отношениями, то ты точно не по адресу.

– Это я уже понял, но… просто ты такая похотливая.

– Похотливая? Может, еще устроишь мне причастие? У меня есть природный инстинкт – размножаться. Этот инстинкт я пытаюсь удовлетворить, только без размножения. Что тут странного? Ты мне понравился, я тебе тоже. Можем, конечно, ломать комедию или драму, как захочешь. Мол, там, цветы, подарочки, айфоны, но мне на это все глубоко насрать, понимаешь? Я хочу секса. Если у тебя есть вопросы, обращайся к производителям, там наверху, – Лиана указала пальцем в небо, – либо воскреси Дарвина и спроси у него. Мне только не устраивай эту демагогию.

– Ясно, – озадаченно ответил Адам, пытаясь переварить сказанное ею.

– Ты остаешься? – С нетерпением спросила она.

– Да, – твердо произнес Адам.

Она расстелила ему постель в соседней спальне. Упав на мягкую, как облака, широкую кровать, он тут же погрузился в сон, пока из гостиной доносились тихие стоны, испускаемые Лианой во время онанирования, послужившие ему колыбельной перед сном.

Период сессии закончился. Наступали небольшие двухнедельные каникулы, между окончанием экзаменов и началом нового семестра. Адам колебался между выбором: поехать домой или остаться с Лианой. За небольшой период их общения он сильно привязался к ней, начиная испытывать зависимость от её присутствия. Он все чаще оставался у неё дома, но не решался на рост в их отношениях, словно чего-то боялся. Изредка Адам брал её за руку, наслаждаясь её холодной нежной ладонью. Она часто провоцировала его, выходя из душа обмотанная полотенцем или представая перед ним в нижнем белье. Но он словно монах, давший обет, старался не преступать его, и всякий раз стыдливо отводил глаза, видя её обнаженной.

И вот, все таки склонившись к поездке домой, он лежит в кровати в своем общежитии и смотрит в тусклый потолок. Адам не понимал, зачем ехать домой. Там, где его не особо кто-то и ждет. Разве что мать, которая забудет о его присутствии через день после его приезда. Друзей в родном городе не осталось, прежние знакомые вести знакомство с Адамом не желали. В этом городе остались только его воспоминания, цену которым он давно позабыл. Взглянув на время, он отсчитал, сколько времени у него оставалось до отбытия поезда. Чуть больше часа, чтобы покинуть общежитие и уехать на вокзал, а затем сесть на поезд и ехать почти сутки. Он поднялся, и сразу же принялся лениво натягивать на себя вещи. Собрав сумку и не заправляя кровать, он покинул комнату, спускаясь к ожидающему его таксисту.

Водитель спокойно держал баранку автомобиля, чему-то улыбаясь и радуясь. Добрались на удивление быстро, хотя по этим дорогам чаще всего были пробки. Пройдя проверку на входе в вокзал, Адам лениво побрел на платформу. Сверившись перед электрическим таблом со своим билетом, он взобрался на платформу, нашел свой вагон, прошел проверку проводницы и сел на свою койку. Было около получаса до отбытия поезда. Чувствуя внутреннюю опустошенность, Адам не знал, куда себя деть. Он представлял своих будущих соседей пассажиров, и острое отвращение возникало у него в груди. Пытаясь разгадать причину своего негодования, мысли привели его только к одному – не хватало Лианы. Не хватало просто видеть её и сидеть рядом с ней, чувствуя дыханием её присутствие. Сидя, облокотившись на раскладной столик, Адам мысленно рисовал её образ на противоположной койке. Рисовал её белоснежное лицо, обрамленное густыми черными волосами. Ровные и красивые плечи, остро выделяющиеся из под футболки. Грудь, поднимающаяся при каждом вздохе. Резкое возбудившееся в нем желание возобладало над ним, и он поднялся, надев сумку на спину, и направился к выходу.

Тяжело дыша, Адам стоял перед дверью квартиры Лианы, он никак не решался нажать на кнопку звонка. Обдавшее его волнение будоражило в нем кровь. Нижняя и верхняя челюсти стучали друг о друга, предзнаменуя волнительное событие. С трудом подняв руку и приложившись пальцами к звонку, Адам стал дожидаться Лианы. Раздался звук открываемого дверного замка. Из-за распахнувшейся двери показалась Лиана. Она удивилась, увидев Адама на пороге своей квартиры, ведь знала, что он уезжает домой. Адам спокойно зашел в квартиру и закрыл дверь на замок, затем скинув сумку с плеч, встал перед Лианой, разглядывая её глубокие карие глаза, в которых ему сейчас хотелось потеряться.

– Ты не уехал? – Недоумевая, спросила Лиана.

В ответ он притянул её к себе и крепко обнял, чувствую её хрупкое тело. Она нежно обвила его руками, расплываясь в его объятиях, внутренне торжествуя и ликуя. В его нос ударил сладкий запах винограда, наводящий на частоту страсти. Сам он постепенно начал теряться, расплываясь в своих чувствах, охватывавших его все сильнее и сильнее. Адам отнял её от себя и посмотрел ей в глаза. Два темно-карих пятна, глубиною в вечность. Влеченный на зов этих прекрасных глаз, он ощутил жар её губ на своих губах, поедая её в жадном поцелуе. Ноги, точно зашептанные, сами вели их на диван. Завладев и восседав над ним, точно амазонка, она стянула с него одежду и обнаружила под ней могучее тело Аполлона, покрытое редкими шрамами, от которых у неё захватило кровь. По следам некогда заживших ран, она двигалась своими губами, возвращая затянутой коже былую чувствительность и заставляя чувствовать Адама жар её губ. Изучив его тело, усеянное крепкими мышцами, она вернулась выше, снова сойдясь с ним в страстном поцелуе. Ведомый желанием, он начал раздевать её. Под тонкой футболкой находилось прекрасное девичье тело, не знающее грубости и жестокости. Точно холст Микеланджело, её тело было украшено крутыми узорами фигуры. Пухлая грудь, сдерживаемая кружевным лифчиком, откидывала тень на тонкую талию, больше похожую на изгиб песочных часов, нежели на тело человека. Под тенью груди скрывались ребра, ставшие свидетелями изящности этого тела. Они проглядывали сквозь белоснежно алую кожу, виднеясь отчетливей при каждом её глубоком вздохе, вызванном бурею страсти. Могучими руками он обхватил её за ребра, притянув к себе и ощутив своим телом её упругую грудь. Привычным и ловким движением Лиана сняла свой лифчик и отбросила его на пол. Ощутив горячие, как раскаленный уголь, соски Адам поднялся ладонями выше, жадно хватая её за грудь. Голодный младенец, впившийся в грудь своей матери не был так жаден, как Адам, когда он целовал её белоснежную пухлую грудь. Лиана издавала тихий стон, чувствуя сосками его горячие губы и язык. Она нежно бороздила своими ладонями его густые волосы, отводя накал своей страсти.