Да, замечательное решение, конечно, но забирает слишком много сил. Праздник того не стоит.
— Эй, красавица! — окликнул её кто-то, и Котэсса вмиг пожалела, что вообще вышла за границы собственной комнаты. — Тебе грустно? А не хочешь составить нам компанию на вечер?
— Не хочу, — огрызнулась Котэсса. — Мне есть кому составлять компанию.
— А может, подумаешь?
Она зло посмотрела на прицепившегося к ней молодчика. Тот был явно курсом или двумя младше, темноволосый, всколоченный, словно какая-то птичка не особо крупных размеров, и бесконечно наглый на вид. Но руку уже протянул, и Котэсса, прошипев сквозь зубы заклинание и оглянувшись на троих его компаньонов, подступивших к ней с другой стороны, рванулась по коридору.
Она так и не выучила толком общежитие, вероятно, для этого надо было стать его жительницей ещё с самого первого курса, но помчалась по ступенькам вверх, свернула куда-то наугад, опять перепрыгнула через очередной портал, отогнала взмахом руки фейерверк, залетевший в окно, и оказалась внезапно среди тишины.
Преподавательские коридоры!
Она оглянулась. Тут было темно, почему-то светильники, стандартно светившиеся у каждой двери, угасли. Преподавателей, казалось, не было даже на месте, и за дверьми тоже ничто и не шелестело.
Шумело только в одной квартире. Знатно шумело; что-то падало, что-то подпрыгивало, что-то звенело.
Комната Сагрона.
Котэсса застыла у двери и оглянулась. Преследователей не было видно, но она ен сомневалась, что ошалевшие младшекурсники, выпившие больше, чем было им положено, нагонят и явятся в этот коридорчик тоже. Не то чтобы она их боялась, но ведь её обязательно накажут, если что-нибудь пойдёт не так — обожжёт, например, или кого-нибудь проклянёт сильнее, чем следовало. А ведь проклинать невиновных наказуемо!
Она протянула руку и, отбросив все сомнения прочь, постучала в дверь.
Опять что-то загремело. Рухнуло. Послышалось раздражённое шипение, ворчание, а потом дверь осторожненько приоткрыли, так, чтобы была только щель.
Сагрон сквозь эту щель словно просочился, перекрывая собою весь обзор, и Котэсса почувствовала, как почти забытая ревность вновь проснулась и зарычала, будто раненный, загнанный в угол зверь.
— О, Тэсси, это ты, — неловко улыбнулся он.
Доцент Дэрри нынче совершенно не оправдывал собственное научное звание, по крайней мере, внешне. Рубашки на нём не было, только какие-то штаны — с дыркой на колене, между прочим, — и цепочка ожогов, тянувшаяся через всю грудь.
Обращать внимание на красоты мужской фигуры Котэсса не стала; она смотрела на него уже даже не с подозрением, а почти с ненавистью. Неужели даже проклятье не способно остановить его от…
Впрочем, что она устраивает? Зачем вообще пришла? Чтобы увидеть его барышню, ради которой Сагрон готов даже переступить через боль?
Он имеет на это полное право. А она…
— Я думал, это комендант, — с облегчением выдохнул мужчина. — Она уже трижды обещала меня выселить, а после такого обязательно привела бы угрозу в действительность… Ты заходи, заходи, — он посторонился и шире открыл дверь. — Так что случилось?
Она заглянула через его плечо и удивлённо моргнула. Посреди комнаты стоял здоровенный котёл, кипевший на магическом огне, и, кажется, в нём что-то варилось. Это что-то разбрасывало брызги в разные стороны с невообразимой наглостью и упорством, да и, к тому же, совершенно не скупилось на шипение и болотистого цвета капли, покрывшие стены неплотным слоем.
Котэсса не успела и отшатнуться, когда Сагрон втянул её в комнату за руку и заклинанием закрыл дверь. Она только удивлённо оглянулась.
— Значит, эти ожоги…
— Да я как не пролью его на себя, так что-то ещё сделаю! — Сагрон раздражённо пнул ногой котёл. Тот выдержал и, кажется, решил не переворачиваться на обидчика до поры до времени. — У меня по зельеварению никогда пятёрки не было, всё время делал что-то не так. А ты о чём подумала?
Котэсса отвела взгляд в сторону, стараясь не выдать собственное смущение, но, кажется, Сагрон успел заметить.
— Ты можешь одеться? — попросила она. — Или это обязательно — готовить зелье без… хотя бы элементарной одежды?
— А? Я ж в штанах, — пожал плечами Дэрри. — У меня рубашка просто сгорела, а я не хочу новую портить.
— Нет-нет, всё в порядке, — Котэсса попыталась было поднять на него глаза, но опять покраснела и решила больше не повторять эксперимент. — Я пойду?
В коридоре послышался чужой топот. Обнаглевшие младшекурсники явно хватили через край, отправившись уже в преподавательское крыло и дёргая за дверные ручки. Сагрон хмыкнул и притянул Котэссу к себе.
Дверь распахнулась настежь. Юнцы застыли на пороге, глядя на неё — и на него заодно, — с подозрением.
— Видите ли, молодые люди, — довольно протянул Сагрон, — эта девушка — не свободна. Боюсь, вы немного опоздали со своим приходом. Вам следовало найти её примерно полгода назад. Или вы хотите вызвать меня на дуэль? Я готов, — он протянул руку и коварно забормотал какое-то страшное заклинание.
Юнцы закричали, с ужасом переглянулись и бросились прочь. Вероятно, в гневе доцент Дэрри был очень страшен; Котэсса же не сдержала смех. Отразившийся на лицах парней испуг был крайне живописным; следовало бы запечатлеть на магической фотографии, но она, увы, не успела.
— Теперь они тоже будут распускать слухи о нашем романе, — вздохнула Котэсса. — А что это такое? — она указала на котёл, и тот в ответ чихнул в её направлении зелёной жижей.
Сагрон вовремя оттянул её от пенящейся жидкости и стряхнул с её брюк — может быть, очень нагло стряхнул, — лишнюю грязь.
— Это заказ Жодора Ольи. Он очень сильно хочет избавиться от своего хвоста, потому попросил придумать что-нибудь от его проклятия. От нашего, точнее. Но это только от симптоматики, так что лучше не рисковать с нарушением. И я не знаю, сработает ли. Для верности нужен ещё один компонент.
— Какой? — Котэсса опять заглянула в котёл. На сей раз зелье вело себя дружелюбнее и в неё практически не плевалось.
— Смеяться будешь: кровь невинной девы. Так что ты, повторюсь, очень удачно зашла.
Сагрона, казалось, совершенно не волновало то, что он был практически раздет. Котэссу же это заботило, и очень; когда мужчина сделал шаг к ней навстречу, она попятилась и едва ли не угодила в котёл.
— Да капельку! — неправильно истолковал он её испуг. — Я ж не собираюсь пить из тебя кровь, как какой-то упырь. Тебе даже больно не будет.
Котэсса отрицательно мотнула головой.
— Ради Жодора?
— Ради меня, а? — Сагрон улыбнулся так искренне, что она даже в какой-то момент поняла влюблённость Сормы и посочувствовала ей. Это же надо — полюбить такого, как доцент Дэрри.
Котэсса это состояние отлично… Осознавала.
Он подошёл вплотную и наконец-то поймал её руку, раскрыл ладонь и осторожно уколол непонятно откуда появившейся иголкой палец. Алая капелька, скатившаяся по коже, упала в котёл, и жидкость тут же успокоилась. Казалось, даже цвет её из отвратительного болотистого оттенка стал светло-салатовым, и то, стремительно бледнеющим. Секунда-вторая, и жидкость окончательно побелела, разве что сохранила за собою мягкий полутон зелёного.
Сагрон склонился к Котэссе и коснулся губами почти незаметной ранки. Она вздрогнула; место укола тут же зажило.
— Если у тебя, — хрипловато прошептала она, сама не зная, куда пропал голос, — будет такая уж потребность снять последствия проклятия, то, в конце концов, на это есть я.
— Да, — согласился Сагрон, — но я очень надеюсь не испытать на себе побочный эффект этой гадости опять. Посему, так как обратного заклинания нет, буду хранить тебе верность до самого последнего дня.
— Дня проклятия?
— Может быть, немного дольше, — Сагрон мягко улыбнулся. — Так что, почему ты почтила мою скромную обитель в такой прекрасный для всех влюблённых день?
— Я… — Котэсса запнулась. — У меня соседки устроили в комнате непонятно что, вот я и решила, что…
