Сагрон сделал шаг вперёд, надеясь хотя бы немного её успокоить, но Котэсса только возмущённо выставила веник вперёд, и мелкие веточки и соломинки, из которых он был сделан, оставили на носе даже тонкую, практически незаметную царапинку.
Выглядела девушка нынче до того угрожающе, что мужчина ну никак не мог избавиться от ассоциации с кошкой, до предела возмущённой, шипящей на неожиданно появившуюся в её доме бесстрашную, безмерно наглую мышь. Нет, он не чувствовал себя слабой мышкой или даже крысой, но сам факт!
Узрев, что мужчина до сих пор не сдвинулся с места, Котэсса раздражённо тряхнула веником прямо у него перед глазами. Сагрон отступил ещё на шаг — и она, довольствуясь этой крохотной победой, наконец-то опустила своё невообразимо грозное оружие и шумно выдохнула воздух, вероятно, обозначая, что отчасти успокоилась.
— Неужели, — начал Дэрри, — в правила хорошего тона не входит предложить выпить гостю чаю или кофе?
Ему хотелось намекнуть на вино, но в этом доме вряд ли можно было отыскать что-то покрепче воды.
Котэсса сжала зубы.
— А разве в правила хорошего тона, — промолвила она, — не входит сначала жениться, а потом делать девушке непристойные предложения?
— Ты хочешь за меня замуж?
— Отнюдь!
Сагрон удивлённо склонил голову набок. Иррациональность её мышления должна была обосновываться хотя бы какой-то элементарной логикой, но он всё никак не мог отыскать то самое логическое звено — упускал, терял, возвращался вновь и каждый раз оставался ни с чем.
Котэсса скрестила руки на груди и теперь всё ждала от него, пожалуй, какой-то реакции. Сагрон молчал — да и что он, по правде, мог сказать, сталкиваясь со столь возмущённым взглядом, в котором так и сияли все невысказанные оскорбления в его адрес? И не то чтобы всё это было необоснованным, нет, в чём-то мужчина мог даже понять Котэссу, но своя рубашка, как говорится, ближе к телу, и, соответственно, думать о ней и о том, что, может быть, обидел, не получалось совершенно.
— Так что насчёт чая? — спросил он наконец-то. — И мирного разговора? Ни к чему не обязывающего? Что в этом такого сложного?
— Я спешу, господин Сагрон, — отозвалась Котэсса. — Покиньте мой дом, пожалуйста. У меня нет времени.
— Повышенная стипендия была так важна? — мужчина, вместо того, чтобы уйти, подступил на шаг ближе. — Должны быть причины. Почему? Ты не походишь на девушку, готовую на всё, ради денег.
— Деньги нужны всем, — возразила Арко. — Кому-то больше, кому-то меньше. И я тоже предпочитаю питаться материальной пищей, а не духовной — её, знаете ли, бывает мало.
— Четвёрка не помешала бы обыкновенной стипендии.
— Это не ваше дело.
— Теперь — моё, — хмыкнул он. — Я понятия не имею, что будет творить это проклятье, если с тобой что-то случится. И в обе ли стороны действует Верность, или как там оно называется.
— Не переживайте, срок у вас, Элеанор сказала, всего год.
Котэсса попыталась пройти мимо, но он схватил её за плечи — будто бы всё ещё надеялся в чём-то переубедить. Но девушка только столкнула его руки, словно что-то мешающее, и вернулась к своим вещам, твёрдо намереваясь сегодня же отправиться домой, хотя билеты у неё были исключительно на завтрашний день. Впрочем, откуда знать, как сложится судьба — девушка уже давно зареклась ничего не загадывать и не ждать от жизни большего, чем она на самом деле могла ей гарантировать.
Сагрон не уходил. Собиралась Арко молча — в конце концов, она действительно не могла банально выставить преподавателя за дверь, даже если очень хотелось это сделать. Она же, поджав губы, делала вид, будто бы ничего не замечает, даже не поняла, когда он на самом деле отступил к выходу, словно разрываясь между возможностью оставить её одну или всё-таки задержаться на несколько минут.
Котэсса была уверена в том, что он давно уже покинул её дом, когда наконец-то покончила со сбором вещей, но, обернувшись, узрела, что мужчина всё ещё стоял на пороге. Деваться было некуда — она и вправду не представляла, чем ещё сможет себя занять, прежде чем наконец-то он догадается оставить её в покое.
— Вы ничего не добьётесь, — промолвила уверенно она. — Даже если врастёте здесь в землю, тот способ, что позволяет снять проклятие, меня не устраивает.
— Возможно, сейчас мне действительно не светит ничего, кроме отказа, — послушно согласился Сагрон. — Но я предпочитаю мыслить в перспективе. Год слишком длинный. А ты, Котэсса…
— А что я?
— Весьма привлекательная девушка, — хмыкнул он. — Но с ужасным характером. Ни на миг не удивлюсь, если узнаю, что именно по причине излишней самодостаточности и требований к противоположному полу испытываешь определённые трудности с поиском второй половины.
Она помрачнела. Вот уж в это точно не имел права влезать ни один мужчина, даже если она его прокляла.
— Послушайте, вы и так уже много наговорили. Если вас смущают девушки, не считающие себя придатком к мужчине…
— Меня как раз они совершенно не смущают.
Котэсса надеялась, что сумеет проскользнуть мимо — но он поймал её за запястье, притянул к себе — и не выпустил, даже когда она дёрнулась и мысленно призвала веник.
— Если вы полагаете, — прошипела она, — что от применения силы может пасть проклятие, то я вас, очевидно, очень разочарую!
Сагрон пропустил это возмущённое восклицание мимо ушей, наклоняясь к ней и прикоснувшись к губам. Котэсса дёрнулась — но, кажется, успокоилась спустя мгновение. На поцелуй она, впрочем, не ответила, так и замерла, будто бы та статуя, в его объятиях. Мужчина предпочитал не замечать её гневный взгляд — одно только прикосновение к её губам отозвалось неожиданным теплом там, где недавно пламенем жгли невидимые клейма. Ему, конечно, могло просто показаться, но Сагрон чувствовал магию, чувствовал, даже когда наконец-то выпустил её из собственных объятий и мягко-мягко улыбнулся, неожиданно и для себя самого тоже.
Арко покраснела и казалась до ужаса возмущённой, но ни слова не проронила, только молча хватала ртом воздух, будто бы выброшенная на мель несчастная рыба.
— Всё в порядке? — полюбопытствовал Дэрри. — Я не хотел тебя испугать, — он лучезарно улыбнулся. — Правда.
— Я не испугалась. Я просто подбираю проклятие, которое отвадило бы вас от этого дома раз и навсегда!
— Можно на ты, — милостиво разрешил Сагрон. — Но проклятье — это плохо. Мне хватает предыдущего. Может быть, договоримся мирно?
— Исключительно в том случае, если вы незамедлительно покинете мой дом!
Он пожал плечами. Ещё раз перевёл взгляд на собранную сумку и грустно вздохнул, хотя осознавал, что про сегодняшнее отбытие она явно не могла заявить серьёзно.
— К сожалению, уехать этим вечером не получится, — протянул Дэрри. — Увы, но деканату нужна помощь. Доцент Ойтко жаждет увидеть вас послезавтра, чтобы заполнить определённые таблицы… Она попросила передать меня эту информацию, — мужчина выдумывал на ходу, осознавая, что после с Литорией ещё придётся поговорить, дабы придумать для студентки задание — но этого добра у них в деканате всегда найдётся, — но, разумеется, может и сама послать магическое сообщение. Просто мы подумали, что так было бы быстрее, лично, а я всё равно собирался к вам сегодня, так что — почему бы и нет?
— Вы лжёте!
— Ну, — усмехнулся Сагрон, — нехорошо обвинять преподавателя во лжи. Приходите, Котэсса. Я понимаю, наступило лето, каникулы, идёт только конец первой двадцатки дней, но… Что поделать, правда?
— Я не собираюсь вам верить, — возмущённо отозвалась Котэсса. — И если вы это выдумали исключительно ради собственной выгоды!
Сагрон лишь равнодушно пожал плечами. Он наконец-то выпустил её из объятий, а последние фразы говорил до того серьёзным тоном, что, казалось, нельзя было и передать словами всей важности поручения от Ойтко. И самое отвратительное, что Арко не сомневалась — даже если ничего такого на самом деле не случилось, она всё равно придёт послезавтра в университет, отложит все планы в сторону и будет выполнять бесполезное, никому не нужное дело, которое решили скинуть именно на старосту — самое послушное, что отыскали на всём их факультете.
