– Шансов спастись мало, – рассуждает вслух Вилен, – моя магия для него здесь может быть очень опасна, а его собственной не хватает, чтобы закончить заклятье.

Вот тут я испугалась сильно. Не страшного огня, не разлома, а именно интонации, с которой произнес последние слова маг. Внутри меня вдруг как будто что-то щелкнуло, будто открыли банку с вареньем, и из нее появился сначала маленький золотой дымок, потом он усилился, заклубился, стал окутывать меня.

Вилен почувствовал появление другой магии, обернулся.

– Повторяйте за мной, – командует он, и делает пас рукой. Я повторяю движения. От меня к Лекрею протягивается золотой канат, оплетает его. – Теперь мысленно со всей силой дерните его, – говорит маг.

Я закрываю глаза и представляю, как дергаю канат. Сильный удар крепкого тела роняет меня на землю. Тут же чьи-то руки поднимают, прижимают к себе. Резкий толчок. Открываю глаза. Мы в аудитории. Я в объятиях Вилена.

– Вы целы? – Он с тревогой смотрит на меня, – ничего не сломали. Ответьте, хоть что-нибудь скажите, – требует он.

– Все нормально, как профессор?

– Сейчас выясню, – отвечает Стоу, выдохнув, как мне показалось, с облегчением, – посидите немного спокойно. – Лекрей, ты как?

– Я нормально, – он подходит ко мне, – леди, вы не очень испугались.

– Испугалась, что вы не сможете выбраться, – ответила я. – Все остальное, виденное сегодня, скорее поразило, чем испугало меня. Даже та пещера, с огромным провалом и странными языками пламени была, – я замолчала, подыскивая нужные слова, и вдруг сказала, – ужасна, но в то же время красива.

Маги переглянулись, и Вилен спросил:

– Вы не испугались пламени, на что оно было похоже?

– На руки молящих о помощи людей.

Оба преподавателя уже не скрывали своего удивления и переживаний.

– Истерика будет?

– Не знаю, – спокойно ответила я, – это ведь дело такое, может и через некоторое время накатить.

– Может, – подтвердит Бринт, – поэтому мы пока с вами посидим. А больше вы ничего особенного не ощущаете.

– Нет, – ответила я. Маги совершенно открыто очень внимательно, буквально по сантиметрам, изучали меня. Глянула на себя и вскрикнула от неожиданности. Все мое тело было по-прежнему окутано красивым золотым туманом. – Она проявилась? Она золотая? Такое может быть? – Посыпались вопросы.

–Да, – ответил Стоу. Мне показалось в его голосе были нотки сожаления. Он добавил, – она чистая, золотая. Странно. Спрятать можете?

– Думаю, да, – и я убрала все проявление магии, как нас учили.

– Что ж, поздравляю тебя, Лекрей, такого счастья у тебя еще не было, – проговорил Вилен, как мне показалось, немного расстроившись, и по-прежнему, не отводя от меня взгляда. – Теперь понятно, почему она тогда так твоей сферы на первом занятии испугалась. Тогда сработало правило одноименности. Отсюда и страх, и желание уйти от заряда. Ты оказался прав. А стену, скорее всего, разнес не твой шар, а ее неуправляемая энергия, – он хлопнул друга по плечу и добавил, – желаю удачи. А с вами, леди, увидимся на общих занятиях. Теперь вам будет очень нелегко в обучении.

И хочу предупредить, что ни одна душа не должна знать о сегодняшнем путешествии и о причинах, заставивших пробудиться вашу необычную магию. Теперь вас ждут ох какие перемены, – как-то не очень по-доброму улыбнулся он и исчез из аудитории.

С этого дня Лекрей, кажется, решил вложить в мою голову все, что только возможно согласно программе и сверх нее, при этом отработав каждый навык до совершенства. У него были и другие ученики, но он получал истинное удовольствие, когда групповые занятия оканчивались, и мы оставались вдвоем. Часами после общих занятий мы занимались с ним по индивидуальному графику. Вилен был прав, учиться стало очень сложно.

Первое время после появления золой магии меня беспокоило: почему нет второй. Директор предполагал, что у меня, возможно, будет две магии. Одна неизвестная, вторая темная. Ожидала, что проявятся обе магии, если уж ни одновременно, то следом друг за другом. Но время шло, а вторая магия не просыпалась. И я решила, что директор ошибся в своем предположении, и бросила все силы на развитие магии до самого чистого золотого цвета.

Лекрей радовался моему стремлению и с каждым днем все увеличивал нагрузку, он будто спешил дать мне как можно больше. Вот только почему?

Иногда на наши практические занятия приходил Вилен. Он очень внимательно следил за каждым моим движением. Иногда, если у меня не получалось добиться нужного результата, он что-то говорил тихонько Лекрею, и тот подходил ко мне, давал новые советы, чуть корректировал постановку рук, кистей, даже пальцев. И если у меня получался нужный результат, то я краем глаза замечала, как Вилен чуть улыбался.

Сегодня был как раз такой день. Новое заклинание никак не получалось выполнить. Я уже чувствовала себя очень усталой, а тут еще и профессор пришел. Раньше меня не нервировало его присутствие, но сегодня череда неудач, в казавшемся на первый взгляд легком заклятье, расстраивала.

Он опять наблюдал за мной, и вдруг громко спросил:

– Скажите, Юля, почему вы не верите в свою силу?

– Верю, – ответила я.

– Вы даже отвечаете неуверенно на вопрос, а ваши действия таковы, будто вы пробуете магию. И вроде не боитесь ее, но и не доверяете ей в полной мере. Иногда видно, что сюда приходит заниматься маг, готовый развить свою силу до нужного уровня. Но это случается только иногда. Чаще – это неуверенное использование. Почему?

– К чему ты клонишь? – удивился Лекрей.

Вилен посмотрел на него и отрицательно качнул головой. Уж не знаю, какие тайны их объединяют, но мне показалось, что по лицу Лекрея пробежала тень тревоги.

– Подумайте над ответом, Плат, – проговорил он, и маги отошли чуть дальше от меня.

– В чем дело, Вилен, – удивился Лекрей, – что тебя смущает.

– Она, – коротко ответил я. Не знаю, о чем подумал друг, но она меня действительно смущала, привлекала, интересовала, и ни как маг. Мне нравилось наблюдать, как она работает, как общается с профессором. Но, когда я видел его ответные эмоции на слова, движения Юли, то начинал раздражаться.

Первый раз я пришел по неотложному делу к другу и совершенно случайно попал на индивидуальное занятие. Юля сильно нервничала, но старалась не отвлекаться на меня. Потом я стал заходить на занятия чаще, просто чтобы посмотреть на нее. Друг не был против.

Ее мастерство росло стремительно, Лекрей не давал ей спуска, заставлял делать все больше и больше, увеличивал темп. Если пойдет так и дальше, то магия солнца вскоре заявит о себе в полную силу. Кто знает, если девушка окажется очень упорной, то со временем и своего наставника обойдет. Но что-то все равно меня тревожило.

И чем больше я наблюдал за Юлей, тем отчетливее ощущал, что что-то все равно не так. И я никак не мог забыть того отклика своей магии, что ощутил на балу. Ошибиться тогда я не мог. В ней должна быть темная сила.

– Вилен, что значит «она», – спрашивал друг. – Ты же сам говорил, что солнечная магия должна появиться. Вот она есть. Посмотри, видишь – это солнце!

– Солнце. Вот в чем дело, – подумал я. А может солнце закрывает тьму, и она не смогла вырваться, проявиться. Тогда все становится ясно. И отклик моей магии, и ее неуверенность. Она, возможно, на уровне ощущений понимает, что есть что-то еще, но не может понять, что. И в слух спросил, – разреши мне поговорить с ней сейчас.

– Хорошо, только не доводи до слез.

– Вы подумали над ответом, Юля? – обратился я к студентке.

Она кивнула в ответ, но по поджатой нижней губке я уже знал, что правду не услышу. Она непроизвольно чуть поджимала ее, когда была уверена в своей правоте, или была в отчаянии.

– Вы озвучите его нам.

– А можно не говорить.