— Встань.

Стараясь не покачиваться от головокружения, Женя встала в собачью позу. Левент скользнул пальцами по её голове, рукам и ногам, проверяя многочисленные ремни и пряжки. Потом одобрительно похлопал по попе — мерзкий, унизительный жест! — и сказал:

— Хвостик тебе вставит хозяин. Так же он наденет ошейник и назовёт тебя своим именем — он не использует имена прежних хозяев. За мной!

Он пошёл к двухстворчатой двери, и Женя поплелась за ним. От шока, унижения и нехватки воздуха она уже плохо соображала, что с ней происходит.

За двухстворчатой дверью на нее напрыгнула горячая туша в собачьей маске и ошейнике. Женя взвизгнула и от неожиданности повалилась на ковёр, прикрываясь руками-лапами. Она успела заметить загорелую кожу, сплошь покрытую цветными татуировками, похожими на рисунки в усыпальницах египетских фараонов, бешеные чёрные глаза и блестящую лысину, на которой торчали кожаные уши. Перед глазами мелькнули крупные яйца, качавшиеся между ляжек, и полувставший член.

Расписной лысый самец забрался на неё и начал толкаться членом в бедро, как возбуждённый кобель в подушку. Женя попыталась сбросить его, но он с рычанием прижал её к полу и втиснулся между ног. Ситуация выходила из-под контроля. Женя изворачивалась, дёргала ногами и упиралась в широкую грудь руками, но мужик оказался сильным и ловким. Не переставая похотливо качать тазом, словно совершая воображаемый акт, он зафиксировал её и прикусил за плечо. Женя ощутила, как по промежности елозит твёрдый уже член, и поняла, что ещё немного, и этот ненормальный её трахнет — прямо на глазах Левента и ещё нескольких зрителей, которых Женя не видела, но чьё присутствие явственно ощущала.

Она начала отбиваться изо всех сил, используя колени и локти, но толстые варежки и наколенники здорово мешали. Она не могла защищаться по-настоящему, да и силы были неравны: мужик, возомнивший себя псом, был на порядок сильнее. Ему наконец-то удалось развести её ноги на достаточную ширину — теперь он мог трахать её беспрепятственно. Единственное, что его задерживало, — он не мог пристроиться так, чтобы член попал в вагину. Сделать это без помощи рук было проблематично, привычный способ «взять член пальцами и всунуть в женщину» отпадал. Он притирался и так, и эдак, давил на промежность, менял угол атаки, но член только проезжался по её губам и проскальзывал мимо цели. Пёс рычал и громко подвывал от разочарования. Капли пота падали Жене на грудь, она задыхалась под тяжёлой тушей и паниковала от ощущения беспомощности.

Неужели никто ей не поможет? Или это и была вязка, о которой упоминал Левент? Вот так сразу, без предупреждения и получения согласия, с незнакомым человеком, на виду у всех? Она вывернула шею и посмотрела на своего тренера. Левент стоял в пяти шагах и с любопытством наблюдал за любовной схваткой домашних животных. К его ногам испуганно жался ещё один питомец — тоже кобель, но маленький и тщедушный, с бледным нетренированным телом и рыжими вихрами. Его крошечный розовый пенис казался недоразвитым, а поверх маски были надеты очки в тонкой оправе. Выглядел он как жалкая непристойная пародия на щенка.

А у окна, напротив света, стоял кто-то ещё, но Женя не могла его разглядеть. Мешало солнце. Она видела лишь неясный абрис мужской фигуры.

Это был…

Внезапно головка бешеного пса уткнулась ей в анус. Сухое углубление с рельефными складками остановило хаотичное скольжение, и пёс этим воспользовался. Он прекратил дёргаться и начал радостно давить в одну точку. Женя завизжала, вдыхая тёплый удушливый воздух, скопившийся в полости неопреновой пасти. Она задыхалась и лихорадочно извивалась под распалённым псом. Его член больно упирался ей в зад и мало-помалу проникал внутрь. Ни Левент, ни рыжий щенок, ни человек, стоявший у окна, ничего не сделали для того, чтобы прекратить это насилие. Они спокойно наблюдали, как кобель насиловал суку. Вероятно, с их точки зрения не происходило ничего экстраординарного.

Ничего, на что не было получено предварительного согласия от всех участников: публичное унижение (десять очков из десяти по шкале приемлемости), изнасилование, секс с другими питомцами, секс на публике. На все это она подписалась!

Женя закричала, когда головка пронзила сфинктер, и зарыдала в голос. Она ничего не могла с собой поделать. Не могла изображать, что ей нравится эта игра, не могла притворяться, не могла подыгрывать. Она рыдала под жаркой маской, глотая слёзы и пуская сопли, не имея возможности ни утереться, ни снять дурацкую маску и вдохнуть свежего воздуха. Задний проход горел огнём. Насиловать женщину в зад без смазки — что за чудовищные игры?

— Анубис, фу, — раздался тихий голос с отчётливыми властными нотками, и похотливая псина прекратила таранить её зад.

Чья-то рука взяла Анубиса за ошейник и оттащила от Жени. Она тут же сомкнула ноги, повернулась на бок и прикрылась лапами. Унять рыдания не получалось, накатывала истерика, тело сотрясала неконтролируемая дрожь. Она провалила задание в первые же пять минут! Теперь её выгонят из летнего лагеря для извращенцев, и Ян будет считать её никчёмной дурой.

У неё не получилось раздобыть компромат на врагов Яна Новика. Она бездарная журналистка, бесполезная сотрудница и ненадёжный друг. Её потолок — снимать скучные блоги о книжных новинках, которые никому не интересны. Слёзы потоком лились из глаз, нос рассопливился, а у неё даже не было носового платка, чтобы высморкаться. Да что там платка, у неё и рук-то не было. Она лежала голая на полу перед четырьмя мужчинами, рыдала навзрыд и чувствовала себя полным ничтожеством. Надо было встать и уйти в свою комнату, но она обессилела от стресса и физической усталости.

Игра окончилась, не начавшись.

Кто-то бережно взял её на руки, поднял с пола и куда-то понёс.

Далеко они не ушли — только до ближайшего дивана. Мужчина сел и усадил Женю себе на колени. Обнял обеими руками, словно заключая в кольцо безопасности. Не переставая плакать и дрожать, она взглянула сквозь прорези маски и узнала СС — Сергея Сергеевича Потапова, олигарха, человека из команды президента и, возможно, его будущего преемника. Он тоже на неё смотрел — внимательно, серьёзно.

Женя растерялась.

Субъект, накопавший на президента сенсационный компромат и безрассудно хранивший эту бомбу в домашнем сейфе, выглядел свежей и привлекательней, чем на официальных фотографиях. Похоже, он не отличался фотогеничностью или нарочно строил из себя жёсткого брутала. В жизни его лицо не было настолько грубым и отталкивающим, как на фото. Да, нижняя челюсть выдавала упрямый характер, а голубые глаза словно буравили собеседника, но в целом он был красив — зрелой мужественной красотой. И он выглядел моложе своих тридцати шести лет — по крайней мере сейчас, в простой белой футболке, джинсах и с растрёпанными короткими волосами.

Подавив истерику, но всё ещё всхлипывая, Женя сделала движение, чтобы слезть с его колен и уйти из комнаты. СС поймал её за талию и снова привлёк к себе:

— Испугалась? — спросил он так, словно она могла ответить.

Она попыталась снять маску, но лишь хлопнула лапой по бутафорскому носу. Игры кончились, она нарушила все договорённости, почему он просто её не отпустит? Очевидно же, что она не подходит для диких анальных игрищ с его псами.

СС расстегнул несколько кнопок на её маске, и нижняя часть отвалилась, освободив ноздри, рот и подбородок. Ушки и полумаска на глазах остались на месте. Женя глубоко вдохнула чистый воздух и плечом вытерла слюни и слёзы с подбородка.

— Подожди, — сказал СС.

Он достал бумажный платок и принялся вытирать её лицо. Его касания были осторожными, но уверенными и чёткими. Он заботился о ней так, как матери заботятся о детях, — об их разбитых коленках, о сопливых носах, о грязных руках. Женя застыла. Её накрыло странное забытое ощущение, с каким ребёнок принимает заботу взрослого. Лет двадцать она не испытывала ничего подобного. Мать перестала вытирать ей нос после того, как Женя научилась делать это самостоятельно. И до сих пор она не задумывалась, что эти простые действия можно совершать не только ради гигиены, но и ради… близости.