Последние слова Анечка произнесла уже навзрыд. Сквозь душившие её слёзы она не слышала извиняющегося бормотания Асмодиева и не видела как он растворился в окружающей осени. Пиликал коммуникатор, на прогулку вышли дети, падали на лавочку жёлтые с багрянцем листья клёна, а она плакала и не могла остановиться. Несправедливость этого несчастного человеческого мира способна разорвать любое, даже каменное сердце, а бедную Анечку сложно было упрекнуть в жестокосердии. Не скоро, но слёзы у неё всё же иссякли, и она увидела, что с того самого места, где восседал во время их беседы полковник на неё внимательно смотрит ярко-зелёными глазами небольшой серый кот.

Анюта осталась у меня, но ничего романтического у нас не случилось. Она моментально уснула, а я долго не мог и таращился в потолок, перекатывая в голове блокноты и бутылки. Потом был сон, мелькающий, словно старый фильм на экране, и безобразный, из которого я запомнил только последний фрагмент.

Мы играли в прятки. Мы – это люди из разных эпох, моя первая и единственная жена, мои дети, помощницы, Введенский, Чехов, другие писатели и поэты, нас было очень много и все были молоды, счастливы и здоровы. Потом я спрятался. Во сне мне было понятно, что спрятался отлично, изобретательно, хотя я просто залез в какую-то большую коробку. В моём укрытии было уютно и замечательно, победа в игре была обеспечена, и через эти приятные ощущения, словно кровь через белоснежную повязку проступала тревога, постепенно превратившаяся в предчувствие близкой неотвратимой беды. Я стал бояться выглянуть из своего укрытия… Но не потому, что не хотел быть найденным, а из-за того что беда была уже здесь, рядом, за стенами коробки. Когда я выглянул – на залитой солнцем поляне резвились дряхлые старики и старухи. Они умирали на бегу, падали и распадались в прах, до тех пор, пока из тех, с кем я начинал играть, не осталось никого. Потом пришли новые люди, я вышел к ним, но никто из них не знал и не замечал меня…

Я проснулся разбитым и одиноким, было около пяти утра. Анечка моя спала, свернувшись калачиком, в тусклом утреннем свете было видно, как пульсирует жилка у неё на шее, в такт жилке подрагивал золотой кулон – кот с изумрудными глазками, расположившись в ложбинке между грудями. Я стал вспоминать, была ли она у меня во сне среди играющих, и не мог вспомнить. Или просто не хотел…

Вскоре её сон стал неспокойным, она нахмурилась, просыпаясь, я прикрыл глаза и притворился спящим.

Аня, стараясь не издавать ни звука, встала, зашуршала одеждой, затем тихонько скрипнула дверь спальни, потом входная. Ушла… Я поднялся и подошёл к окну. Из парадного входа никто не выходил. Скорее всего, она направилась в приёмный зал. Я взялся за коммуникатор и быстренько проставил оценки кулинару-реставратору на случай, если Анюте вдруг припало усердье к письменным делам.

Для совершения дел человека проснувшегося нужно было тихонечко пройти мимо спящей на диване Кассандры. Я осторожно высунулся в гостиную и встретился с ней взглядом… Прямо слёт жаворонков какой-то. Никому не спится.

– Доброе утро, Константин Игоревич! – деловым голосом заявила мне моя гостья. – Времени у нас не так много, возможно, его и вовсе нет, поэтому хочу сразу же сказать вам несколько слов, пока мы одни.

– Доброе утро, – буркнул я. Терпеть не могу остановок по дороге в туалет… – Может быть, всё-таки дать вам полотенце и утро станет ещё добрее?

– Потом, если можно. Если у вас не вызывает непреодолимого отвращения мой растрепанный вид.

Я хотел было сообщить, что вид женщины, проснувшейся в доме мужчины, всегда прекрасен в глазах его, но остерёгся и просто помотал головой. Тем более, что выглядела она действительно замечательно.

– Тогда я начинаю, – Кассандра протянула мне свой коммуникатор. – Пароль для входа 19771112, доступ к нужным скрытым папкам 284116. Сможете запомнить?

– Пожалуй, смог бы, но лучше запишу, – ответил я и потянулся за коммуникатором.

– Запишите на бумаге, только не потеряйте раньше времени. В скрытых папках вы найдёте, возможно, полезную для вас информацию, там есть контакты большинства наших с Ильёй гостей, перечень людей, которым он рассылал посылки с алкоголем и ещё кое-что по мелочи. Не удивляйтесь, пожалуйста, что я не предложила и не передала вам их сразу. Я осведомитель ВКОП и стала им практически сразу же после начала работы у Ильи. Так получилось по моей глупости… Насколько я понимаю, в сферу интересов комитета входит наблюдение за деятельностью практически всех Архонтов, поэтому большинство из нас регулярно докладывает им о вас. Я не могла быть уверена относительно Анны, поэтому с передачей вам информации мне пришлось повременить до удобного момента.

Сказать, что я был удивлён – значило ничего не сказать. Агент Кассандра звучит конечно неплохо, но совершенно не вяжется со всеми вчерашними событиями. Между тем гостья моя проследила, чтобы я правильно записал пароли, после чего продолжила.

– Довольно быстро я поняла, что совершила ошибку, согласившись работать на органы. Илья был замечательным человеком. Поэтому я осведомляла комитетчиков далеко не обо всём, что могло бы заинтересовать ВКОП. Он просто не мог сделать ничего дурного. Я уверена. Мне приходилось постоянно ссылаться на плохую память, она у меня действительно неважная, и на то, что приходится с ним выпивать, сообщая при этом достаточно ненужных подробностей. В конце концов они махнули на меня рукой. Перед тем, как ехать к вам с блокнотами, я разбила коммуникатор, по которому они могли меня отследить. По неловкости и нечаянно, разумеется. Этот – запасной. В принципе я сказала вам всё, что хотела. Самое время скопировать файлы куда-нибудь в защищённое место. Мне бы пригодился работающий коммуникатор, только не забудьте удалить с него скопированную информацию. И вот ещё что. Илья не совершал бессмысленных поступков. С его разумом всё было в полном порядке. Я надеюсь, вы сумеете понять то, что он хотел сказать.

Я послушно поплелся выполнять поручение Кассандры. Она торопилась и опасалась. Кого? ВКОП, конечно же. Выходит, они могут и сюда заявиться… Доброго утречка, что называется. Копирование не заняло много времени, через три минуты я вернул ей устройство. Моя необычная гостья всё так же сидела на диване. У меня в голове вертелась тысяча новых вопросов, но задать я не успел ни одного.

– Я действительно не имею представления о том, какое значение имеют эти записи, посылки, учёные и чернила. Так лучше, – печально сказала Кассандра. – Всё, что я говорила вчера – правда. Сейчас я с удовольствием воспользуюсь Вашим гостеприимством, а потом у меня будет ещё одна не совсем обычная просьба…

Я быстренько добежал до ванной плеснул себе в лицо водой, достал чистое полотенце с драконами и повесил его на видное место, посомневался пару секунд и вынул из шкафчика банный халат Анны и отнес в гостиную. Гостья моя приняла из моих рук халат, благодарно кивнула и удалилась в ванную, а я, схватив свой коммуникатор, нырнул в туалет, намереваясь хотя бы бегло просмотреть скопированные файлы. Не успел я устроиться как следует, загорелся сигнал поступившего служебного письма. Это был отчёт о вчерашних встречах. Сначала я хотел подписать его не читая, но на последней странице глаза мои уперлись в надпись «Бывший секретарь», напротив которой стояла подпись Анечки… Пулей я вылетел из туалета, как только смог, наскоро оделся и вывалился на площадку. Писать отчёт Анечка могла где угодно, но удобнее всего это было сделать в приёмном зале на первом этаже, так что скорее всего она должна была быть там.

Вызванный лифт плавно проследовал мимо меня наверх, второй и третий не реагировали на вызов. Было без четверти семь… Слишком рано для включения всех лифтов… Три мудреца в одном тазу!!! И кому же кроме меня не спится в такую рань? В ожидании я перенёс все файлы Кассандры в папку под названием «Несуразности», скрыл её, снабдив паролем «только не сейчас».