И мы потопали.

– Лом, откуда ты знаешь этого Кузьмича?

– Как же мне его не знать, когда я мимо его дома и сараюшки каждый день прохожу. Моя-то избушка чуть дальше. Здороваемся, но у него я никогда не был. Я-то там не так давно обосновался.

Дошли до сараюшки Кузьмича. Само-собой соответствующая вывеска на ней с помятым, но сверкающим желтизной самоваром и медными кастрюлями. Перевязанная пачка газет тоже изображена. Кузьмич – крепкий дедок в очках, с седой бородой и одетый в какой-то старый, потрёпанный синий китель комфортно возлежит на кипах макулатуры и читает рассказы Джека Лондона о южных морях. Взглянул на нас поверх очков.

– Вам чего? Где ваш товар? Лом, это ты что ли?

– Я, а это Хрис. Здравствуй, Кузьмич. Мы по делу.

– Интересно. Ко мне без звонкого или шуршащего товара, но по делу никто уж давно не заглядывал. Что за дело-то?

– Ищем навигационную и управляющую оснастку для своей яхты. Корпус есть, двигатель тоже, а в рубке пусто.

– И что вам надо?

– Нактоуз с компасом, штурвальная тумба со штурвалом и машинный телеграф.

– Нет у меня этого. Когда-то приносили, но давно. В путешествие собрались? Куда если не секрет?

– Хотим пройтись по пути наших дедов до самой Камчатки.

– И чем так знамениты ваши деды, что их стоит почтить таким долгим и далёким плаванием?

– Путешествием на яхте "Беда".

Кузьмич в изумлении сел на кипах.

– Так вот, почему ты Лом. А ещё кто есть?

– Вот Христофор Врунгель со мной.

– А Фукс?

– Фукс возится с мотором.

Возникла пауза. Старик что-то соображает, глядя на нас. Потом словно очнулся.

– Да, давненько эта легенда ходит по миру. Хотя и были слухи, что у такого вранья не всё фантазии, но вы меня удивили. Знаете что, пойдёмте в дом, чайком побалуемся. Может, чего и надумаем.

Мы попали, словно в музей морской истории. На стенах карты, барометры, судовые часы, штурвалы, подзорные трубы, картины парусных кораблей, навигационные инструменты и множество других морских атрибутов. На полках модели кораблей, книги Станюковича, Мелвилла, Лондона, Жюля Верна. Вдоль дальней стены выстроилось как раз то, что нам нужно и при этом не в единственном экземпляре. Есть даже старинная пушка в уголке. Мы с Ломом просто обалдели от такого великолепия, а дедок захлопотал над чаем.

– Всю жизнь собирал. Есть чем полюбоваться. Садитесь за стол. Вот печенье. Доброе дело вы затеяли. Стоит поощрения.

В общем, засиделись мы за чаем на пару часов, болтая о всякой всячине. Собрались уходить.

– Вот что, ребята, – предложил хозяин, – выбирайте и забирайте, что вам нужно. Тележку довезти я вам дам. Только верните мне её. Так и я словно приобщусь к вашему походу. Берите. Нет-нет, не надо никаких денег. Предков нужно помнить и уважать. Вы это понимаете.

И мы потянули гружённую сокровищами тележку в морской клуб.

Фома ведёт себя странновато для опытного механика. Копается в инструкциях и справочниках. Однако вскоре доложил о готовности двигателя к работе. Провернули вручную гребной винт. Всё в порядке. Запустили двигатель. Работает тихо и ровно. Гребной вал нигде не греется. Молодец Фома! Впустили воду в док, и яхта оказалась наплаву, сверкая золотом букв названия, привинченных Ломом к корме.

– Всё хорошо, ребята. Можно вызывать инспектора Морского регистра[9].

Этот тип с повадками лисы прибыл на следующий день. Постоял на берегу с сомнением глядя на наше детище. Нырнул в машинное отделение. Вылез с кислой миной на лице, и проследовал в рубку. Я почувствовал что-то неладное, и скомандовал Лому:

– Аварийный набор на стол!

– Есть капитан!

Лом понёсся вниз. Поставил в салоне на стол бутылку коньяка, тарелку разной закуски, а под тарелку сунул крупную купюру. Вылез обратно на палубу и пристроился у борта рядом с Фомой. Появился и инспектор, но теперь уже с совсем мрачным выражением лица.

– У нас и бытовые помещения в полном порядке, – сообщаю я ему. – Прошу проследовать в салон.

Проследовал. Ждали его, наверное, с полчаса. Вынырнул снизу бодреньким и слегка повеселевшим.

– Ну, что же, капитан, судно в удовлетворительном состоянии. Бумаги я подписал. Порт приписки можете обозначить, – совершенно твёрдым голосом произнёс инспектор и отбыл.

Спустились все вниз. Бутылка пуста, тарелка тоже, под тарелкой ничего нет.

– Здоров мужик, – прокомментировал событие Фома. – Выдул целую бутылку и хоть бы пошатнулся. Что делаем?

– Садимся и обсуждаем сложившееся печальное положение, – ответил я. – Поиздержались мы на ремонт просто до безобразия. Последняя наша банкнота только что ушла с инспектором в неизвестность. На топливо и провизию денег нет. Соображайте, где их взять. Да, Фома, ты с землечерпалки-то уволился? Отлично.

– Можно было бы взять попутный груз, – предложил было Лом, – но такого мелкого фрахта[10], какой нам нужен, мы никогда не найдём. Яхта же не грузовик.

– Тогда туристы нас устроили бы, но туристического сервиса нам не обеспечить. Да и обратно кто их доставит? К тому же остановки в каждом порту для осмотра достопримечательностей нам не подходят, – посетовал я.

– Нам нужен один человек, которого по пути нужно просто забросить в Европу, – сообразил Фома. – У меня есть на примете такой человек. Я пошёл.

Фома вернулся к вечеру в сопровождении странного субъекта лет тридцати пяти без багажа. С собой только небольшой чемоданчик, именуемый дипломатом. Организм этого очень приметного гражданина весь покрыт наколками, золотыми цепями и перстнями.

– Меня зовут Саша Зелёный, – огласил он. – Говорят, капитан, что вы ездите в Европу на своём пароходе. Мне тоже туда срочно надо. Хорошо заплачу. Десять тысяч вас устроят?

– По нашим временам на десять тысяч и пива на нашу компанию не купишь, – заметил Лом.

– Вы неправильно поняли. Я имею в виду десять тысяч долларов.

Лом от неожиданности громко икнул, но контроля над собой и ситуацией не потерял.

– Деньги вперёд! – распорядился он.

– Вперёд, так вперёд, – без споров согласился пассажир, распахивая чемоданчик, набитый пачками денег, и отщипывая от этой груды одну из них. – Вот получите. Когда едем?

– Завтра в десять утра, – ответил я. – Фома, покажи гостю, где и что. Лом, пройдём-ка в рубку. Надо проверить радиосвязь.

Поднялись туда.

– Необычный гость. Ты не находишь, Лом? Фамилия какая-то нелепая и деньги в чемодане. От кого-нибудь прячется? Не будет у нас неприятностей за то, что вывезем его в обход таможни?

– Брось, Хрис, что тут необычного и Зелёный вряд ли фамилия. Таких фигур сейчас на просторах России и Петербурга видимо-невидимо. Как кильки стаями ходят, и никто их не трогает. Так что если их станет одним меньше никто и не заметит ни среди килек, ни среди милиции. Зато мы одним махом решаем свои проблемы и сейчас, и на будущее. Давай лучше подсуетимся по хозяйству. Успеем ещё сегодня запастись провизией и топливом.

Посмотреть на наше отплытие собралось довольно много народа. Члены морского клуба, их знакомые, пара журналистов с фотоаппаратами. Наш попутчик сидит внизу и без особого напряжения побаивается лишних глаз, а мы втроём с удовольствием попозировали для истории. Сбросили концы. Ворота дока распахнуты. Впереди водная гладь Финского залива. Мы с Ломом в рубке. Фома в машинном отделении. Дай думаю, удивлю всех. Рванём с места сразу полным ходом. Шикарная картина отхода получится.

– Полный вперёд! – командую я в переговорную трубу, и перевожу ручку машинного телеграфа на полный ход.

Наша яхта мгновенно рванула назад и врезалась кормой в стену дока. Мы с Ломом упали, но сразу же вскочили на ноги. За кормой бурлит вода, взбудораженная винтом, а яхта стоит на месте, упершись кормой в стену. Хорошо, что были почти около неё. Разгона не случилось, а если бы был? "Новая победа" от повреждений затонула бы, так и не двинувшись с места в свой славный морской путь.