— Да, — озвучил он вслух.

— Хорошо, — Мария Алексеевна тоже кивнула. — Сообщения, которые присылает мне дочь, лексически не коррелируют с посылом. Другими словами, Марина описывает, насколько хорошо ей живется, но при этом употребляет выражения, не соответствующие ее словарному запасу, характерному при данных обстоятельствах.

Кит себя недоучкой не считал, но тут у него чуть мозг не взорвался:

— Например, когда она вас в гости приглашала, а потом оговаривалась, что это не совсем удобно, и лучше отложить визит на неопределенное время, — блеснул он интуитивным пониманием.

— Пример не совсем верный, — сделикатничала Мария Алексеевна, — мы к нему еще вернемся. Но, да, странное приглашение насторожило меня в первую очередь. Потом я поняла, что сообщения выглядят немного примитивно. Словно Марина диктовала, а кто-то подменял ее определения на более понятные.

— Т-девять, — подсказал Кит, снова вплотную подойдя к первоначальным выводам.

— Что? — сбилась с учительского тона Мария Алексеевна.

— Программа, — Кит прикинул, как понятнее объяснить немолодой учительнице, что такое автоматический ввод. — Встроена в телефон по умолчанию, позволяет по первой букве или по первому слогу сразу напечатать все слово. Иногда считает введенное неправильным, тогда заменяет на близкое по написанию.

Кит уже полез за смартфоном, чтобы наглядно показать, но Мария Алексеевна всем видом изобразила отрицание:

— Что вы, — покачав головой, отмахнулась она, — Мариночка это безобразие в каждом новом аппарате у себя сразу отключает. Чистейшее издевательство над русским языком. Вы ведь сейчас про автозамену?

— Это быстро, — только и сумел сказать Кит в свое оправдание.

— Не спорю, — согласилась Мария Алексеевна. — Но там такие чудовищные ошибки получаются. Смысл меняется на прямо противоположный.

Вот тут Кит не нашел, что возразить — сам однажды вместо «спать собираюсь» приличной девушке очень неприличное сообщение отправил. Потом удивлялся, почему не ответила. Пока перечитать не додумался.

— Хорошо, — Кит снова настроился скрипеть мозгами. — Ваша дочь в сообщениях употребляла не свойственные ей выражения.

Что-то подобное он где-то читал. Кажется, про специально подготовленных разведчиков. Учительница литературы такое чтиво вряд ли уважала, но вполне могла полистать на досуге.

— Если бы только в сообщениях, — посетовала Мария Алексеевна. — Мы сейчас почти всегда электронной почтой пользуемся, потому что мне с большого экрана сподручнее читать. Мариночка любит писать письма, об этом все знают. У нее талант к эпистолярному жанру. Вы бы видели, какие она мне письма из детского лагеря писала! Ни за что не сказали бы, что девочке всего десять лет.

Кит уже понял, что Марина на редкость одаренное создание. Во всем, кроме спорта, точных наук, музыки, рисования, умения устраиваться в жизни и привлекать мужчин. Удивительно, но получившийся портрет вызывал у него симпатию.

— Письма стали короче? — наудачу спросил он.

Мария Алексеевна задумалась:

— Пожалуй, нет, — она снова покачала головой, затем подняла на Кита глаза: — Мне кажется, что ее похитили. Держат где-то, дают возможность писать письма и фотографироваться, но домой не отпускают.

О, как.

Июль, август, сентябрь, октябрь — Кит мысленно загибал пальцы — март, апрель. Десять месяцев держат, фотографии присылают без намеков на беременность и следов пыток или операций по изъятию органов, но домой не отпускают. В аренду в местный бордель сдают? Так там уже через два-три месяца все на лице написано, мать точно не смогла бы не заметить.

— Деньгами помочь не просила, — еще раз уточнил Кит на всякий случай.

— Настрого запретила, — развела руками Мария Алексеевна. — Наоборот, сказала, что скоро сама сможет обеспечить мне достойную жизнь. Вы понимаете? — оживилась она. — Мариночка никогда-никогда! Ни за что такого бы не сказала! Она бы даже мыслить в таких выражениях не стала, ведь дословно получается, что сейчас я веду недостойную жизнь. Понимаете, о чем я?

От усиленных попыток поспеть за крылатой мыслью литераторши у Кита крыша ехала и мозги из ушей торчали.

— Понимаю, — почти без паузы выдал он. И перешел к главному вопросу: — Что вы можете сказать о знакомстве вашей дочери? Какое у вас сложилось о нем общее впечатление?

— Больше положительное, — неуверенно, словно споря сама с собой, ответила Мария Алексеевна. — Мариночка сначала много о ней писала, а теперь они почти не общаются.

«О ней»?!?

Кит решил, что ослышался. Уж больно спокойно и ненавязчиво прозвучало это «о ней» от интеллигентной школьной учительницы старшего поколения.

— Почему прекратили общение? — спросил Кит не совсем то, что собирался.

— Насколько я поняла, Аделаида Богдановна очень занята на работе, — пояснила Мария Алексеевна. — Они с Мариночкой случайно разговорились, Аделаида Богдановна из другого города по делам приехала, остановилась в одном с Мариной пансионате. У нее там подруга работает, а в гостиницу попасть сложно, нужно заранее места бронировать, да и стоимость совсем другая. Оказалось, что Аделаиде Богдановне очень нужен специалист для работы с раритетами. Позже выяснилось, что в местной библиотеке такие редкости хранятся, — Мария Алексеевна молитвенно сложила руки и закатила глаза. — Мариночка их в университете проходила.

Есть. Наконец, хоть что-то реальное, за что можно зацепиться.

— У вас сохранились письма дочери? — уточнил Кит очевидное.

— Вы хотите их прочесть? — ужаснулась Мария Алексеевна. Поникла, вздохнула и напомнила: — Они личные. Но если никак иначе не обойтись…

— Уверен, мы прекрасно обойдемся без чтения личной переписки, — перспектива штудировать километровые послания любительницы эпистолярного жанра Кита совершенно не привлекала. — Мне нужен список раритетов, о которых упоминала ваша дочь. Как можно более полный.

— Конечно, сейчас найду, — Мария Алексеевна поднялась со стула и направилась в комнату — видимо, к компьютеру. — Если хотите, я все выпишу и распечатаю, — предложила она, снова вернувшись на порог кухни.

Кит, естественно, хотел:

— Спасибо, это будет очень полезно.

— Извините, долго грузится, — Мария Алексеевна поколебалась, но все-таки спросила: — Никита Романович, я поняла, о чем вы думаете. Эти раритеты — они бесценны. Наверное, за них можно получить большие деньги. Вы считаете, что Мариночку втянули в криминал? — она даже руки в кулачки сжала и прижала к груди. Только что не зажмурилась.

— Нет, — за время работы в органах Кит очень хорошо научился изображать полную уверенность. — Мария Алексеевна, вы прекрасно знаете свою дочь. Скажите, Марина способна на плохие поступки?

Ответ он знал заранее. Точно так же, как знал, что подавляющему большинству людей для криминала нужны лишь соответствующие обстоятельства. Оставшимся единицам обстоятельства не требовались — они пакостили по велению души.

— Нет, конечно! — ожидаемо загорячилась Мария Алексеевна. — Но ее могли и обмануть. Она такая доверчивая, совсем не знает жизни.

Действительно, откуда современной девушке, то есть, тридцатичетырехлетней женщине, знать жизнь?

Из комнаты донесся рев. Наверное, именно с таким звуком бомбардировщик Ту-95 заходил на второй круг после взлета.

— О, включился, — обрадовалась Мария Алексеевна. И исчезла в комнате.

Кит пригладил вставшие дыбом волосы. О криминале он подумал во вторую очередь. Первой мыслью стало проверить наличие упомянутых суперраритетов в маленьком курортном городке. Если ценные фолианты действительно находятся в указанном Мариной месте, то дело буксует. А вот если их там нет, и хранятся они в каком-нибудь филиале известной международной библиотеки, причем, уже лет пятьдесят, а то и все двести пятьдесят… Значит, дочь действительно сигнализирует матери о бедственном положении.

Делиться соображениями с Марией Алексеевной Кит пока не собирался. Не имело смысла ни дарить ей ложные надежды, ни заранее настраивать на худшее.