Литмир - Электронная Библиотека
A
A

На этом месте он поправил узел галстука и пригладил свою прядку демократа-христианина.

– Я даже думаю, что не лишен некоторого шарма. У меня хорошее образование, и я являюсь интересным собеседником, к тому же, да простит меня Господь, многие могли бы позавидовать моему росту. Я высок и строен, как манекен в витрине престижного магазина.

– Лучше бы ты был чуть поменьше манекена, – не сдержался я, – тогда бы тебя с ним никто не спутал!

Произнеся эти слова, я остановил машину перед задрипанным заведеньицем, возглавляемым не менее задрипанным Пинюшем, с названием «Зеленый перепел». В свое время я спрашивал у Пинюша, по какой такой социально-психологической причине он присвоил своему кафе это название.

– Очень просто, – ответил мне тогда ущербный, – я сам в душе – перепел, к тому же, еще зеленый.

– Ты не еще зеленый, а уже зеленый! – возразил ему я, пародируя Жюля Ренара. Самым смешным, да, самым смешным оказалось то, что он рассмеялся.

В кафе было пусто, как в сломавшемся ночном трамвае. Скромная, старенькая забегаловка, пропахшая затхлым заячьим рагу и кислым пивом. В нарукавниках, синем фартуке с карманом «а ля кенгуру» и кепке американского шофера, Пинюш был занят чтением глубоко назидательного журнала под названием «Дети Канталя и их проблемы»4 .

Для этого он нацепил на свой острый носик очки со стеклами, раздрызганными, как голос попрошайки, и дужками, обмотанными изолентой.

Зарегистрировав наше прибытие, бог знает, каким радаром, так как при помощи своих склянок он не мог видеть дальше двадцати шести и трех десятых сантиметра, этот раздолбай спросил:

– Что вам будет угодно, месье? – Двойную пневмонию с припаркой из льняной муки! Тогда Пинюш освободился от своих несносных очков и воскликнул с радостью, согревшей мое сердце: – Сан-А! Не может быть"! Я ничего не ответил, так как у меня перехватило горло от ужасных запахов, а ноги от стаи мяукающих котов.

Я догадался, что последние были виновниками первых, как говаривала маркиза Задсвиньи, покровительница отхожих мест для гурманов.

Мы обнялись. Гектор пожал руку Пинюша, Пинюш – руку Гектора, после чего Пинюш повторил свой вопрос, но уже менее профессиональным тоном:

– Чего бы вы хотели?

– Бургувдского, – решил я.

– У меня, его нет!

– Тогда, бутылку «Кальвадоса».

– Тоже нет.

– "Куантро".

– Больше не осталось.

Я перечислил восемьсот семьдесят три наименования алкогольных налитков, но это оказалось пустой тратой времени: у Пино ничего из этого не было. Я остановился, так как перенапряг память.

– Слушай, будет гораздо проще, если ты сам скажешь, что у тебя есть, старина!

Он потянул себя за ус, распрямил поникшие плечи и пробормотал:

– У меня есть красное и белое вино, но я вам его не советую, потому что оно очень кислое, а также «Эликсир здоровья преподобного отца Колатора», но его я тоже не посоветовал бы – у него отвратительный вкус.

– Что если мы выпьем по стаканчику красного, – предложил я Гектору.

Несмотря на то, что мой кузен принадлежал к Лиге трезвости, он нашел мою мысль гениальной и лишь пожалел о том, что она не пришла мне в голову раньше.

– Ну, как дела? – спросил я у Пино, отшвыривая пинком через весь зал дерзкого рыжего кота, похожего на небезызвестного (коекому) Ван Гога, так как мерзавец начал точить когти об мою ногу. Пинюш расхныкался.

– Паршиво, – ответил он.

– Как у того кота?

Я кивнул на орущую усатую морду:

– Того, что ли?

Он грустно покачал головой:

– У нас их двадцать два. Моя супруга, мадам Пино, собирает котов со всего квартала. У нее на этом бзик. На нашей бывшей квартире она не могла себе этого позволить, так как домовладелец был против, ну а сейчас она решила наверстать упущенное.

Несмотря на то, что слезы лились по его лицу, как вода во время грозы по водосточным трубам, он продолжал:

– Когда мы получили это наследство от брата, то подумали, что разбогатели, но куда там! Мой последний клиент заходил на прошлой неделе. Да, это было в среду. К тому же, он ничего не заказал, а просто зашел позвонить...

– Что же ты собираешься делать дальше?

– Заняться чем-нибудь другим. Ведь у меня остались профессиональные навыки.

– Ты хочешь снова вернуться в легавку?

– Месье изволит шутить? Если уж Пино ушел с одного места, он туда больше не вернется. Что я собираюсь делать, Сан-А? Тебя это интересует? Ты, в самом деле хочешь, чтобы я тебе сказал?

В тот самый момент, когда он собирался во всей своей красе – единственной, которую он мог себе позволить, – расписывать свои планы, в зале раздался странный шум.

Он был похож одновременно на звуки, возникающие при ссоре обитателей голодного зверинца, испытании реактивных двигателей, поломке перегонного аппарата и утечке газа из трубопровода. Мы с Гектором стали искать источник шума и обнаружили его валяющимся на скамье. Доблестный, неукротимый, могучий Берюрье, вечный спутник скандала, огромный, мужественный, непобедимый; резкий, как чеснок, и сильный, как газета, с широким, как его же торс, кругозором; Берю, накаченный до упора вином, дрых на драном молескине в забегаловке Пинюша.

Я подошел к нему и заорал:

– Руки вверх!

Это утонченное создание отреагировало весьма своеобразно. Оно вскочило, перевернув при этом скамью, вытащило волыну и пару раз пальнуло в моем направлении, прежде чем узнало меня. Слава Богу, что у этой пьяни двоилось в глазах, благодаря чему он дал залп по моему двойнику. Тот остался стоять рядом со мной, как ни в чем не бывало, но две бутылки на стойке разлетелись вдребезги.

Грандиозное зрелище, ребята! Спектакль под названием «Паника на борту тонущего корабля». Гектор распластался на полу в кошачьем помете. Пинюш сыграл в кукольный театр за своей стойкой.

– месье Опухоль спустил свой пар! – возвестил я присутствующим.

Громила поскреб свой загривок, почесал пузо, отплевался, отхаркался, отчихался, высморкался, рявкнул что-то непотребное и, наконец, пробормотал:

– А, так это ты?

Мы присели отдохнуть от пережитых волнений за бутылочкой «Цистерна Высоко-посредственного Божеле», благословенного в церкви Берси.

4
{"b":"70525","o":1}