— Он восемь взял на распасах, — закончил Олег, бросая трефовую даму на лежащие на столе семь и девять червей. Девятка, понятное дело, принадлежала Даулю, а червы… Увы, но червовый марьяж, на который тот как раз и рассчитывал, так и остался в прикупе.

После столь неудачной партии Рахмонов явно разнервничался. И совершил ещё одну глупость. Решил сыграть против Лункина. Видимо, в отместку за распасы́. В два виста, стоя, на мои шесть бубе́й. Взяв своё, он, вместо того чтобы спокойно прорезать тузом короля, швырнул даму и тем самым отдал мне лишнюю взятку. Олег, получивший на полку незапланированную единичку, ничего не сказал. Он просто взглянул на Дауля. Но так, что всем всё стало понятно.

Следующие полтора часа превратились в сплошное «избиение младенцев».

Рыбников с Лункиным, обретя «моральное право», играли на лапу, почти не скрываясь.

Я делал вид, что «я тут ни при чем, совсем тут ни при чем».

Рахмонов скрипел зубами, кряхтел и пытался отыгрываться, но выходило у него плохо. Нервы — игре не помощник. Он получал подсады за вист, за игру, неудачный распас, ловленный мизер без двух, а потом и вообще — паровоз с четырьмя вагонами…

Словом, когда подсчитали пулю, то оказалось, что Даулет умудрился слить больше двух с половиной тысяч вистов. Результат почти уникальный, если, конечно, не знать подоплёку.

В итоге я заработал пятнадцать рублей, а Лёха с Олегом — около пятисот на двоих.

Самое же приятное заключалось в том, что раскошеливаться Рахмонову пришлось сразу после игры. Победители на расписки не согласились, а активно протестовать Даулет не рискнул. Пусть и ходили слухи, что он якобы каратист какого-то высокого дана, боксёр Лункин и борец Рыбников не дали бы ему ни единого шанса, без вариантов…

— Не связывайся больше с Рахмоновым, — посоветовал Алексей, когда мы вышли на улицу и он передал мне третью часть выигрыша, как договаривались.

— Не буду. Научен уже, — ответил я абсолютно искренне…

Пятница. 8 октября 1982 г.

Сегодняшний день прошёл довольно спокойно. Английский язык, лекция по матлогике, два подряд семинара по языкам программирования, физкультура… ничего сложного, ничего необычного. И настроение под стать. Умиротворённое, благодушное. Ну а чего? Эстетическое и плотское наслаждение позавчера-вчера получил, финансовое положение поправил, все «ружья» заряжены, по стенам развешаны, надо лишь подождать, когда выстрелят. А пока, чтобы не застояться, можно и даже нужно сходить в бильярдную, с товарищами офицерами пообщаться, поспарринговать, узнать последние новости. Про того же Гайдара, к примеру, как расследование продвигается, вдруг на камушке мои отпечатки нашли, вот хохма будет… Хотя навряд ли по этому делу мне что-то расскажут. Его вроде как МВД ведёт, а не «чекисты». Да и потом, если меня и впрямь заподозрят, я узнаю об этом самым последним — когда неизвестный дяденька в форме вдруг скажет «Пройдёмте», и примут меня под белы рученьки да в воронок, «Владимирский централ, ветер северный…»

Первым, точнее, первой, кого я встретил, выходя вечером из общаги, была Лена.

Она сидела на лавочке под деревьями и явно ожидала меня.

— Андрей! Привет!

— Привет! А что ты тут делаешь?

Вопрос, безусловно, дурацкий, но девушка на него всё же ответила.

— Да вот… Проходила мимо, подумала… Может, тебя увижу.

— Ну и молодец, что подумала. Я тоже к тебе собирался.

— Правда? — просияла красавица.

— Конечно. Только сначала хотел в бильярдную заскочить. Думал, ты позже с работы придёшь. Вы же там праздничные исполнительные должны были рисовать.

Лена засмеялась.

— Праздничные мы вчера рисовали, а сегодня короткий день.

— Ну, значит, ошибся, — развёл я руками.

Мы замолчали.

Похоже, нам обоим было как-то… неловко, что ли.

Понятно ведь, что не просто так она «проходила мимо», нацепив на ноги неудобные, но эффектные шпильки, а на уши — мой подарок, те самые серьги с сапфирами. Да и во всём остальном — так наряжаться на «просто прогулку» не стала бы ни одна женщина…

Я тоже… тот ещё конспиратор. Тоже, мол, к ней собирался. Ага, щас! Даже не думал, поганец! Ну, то есть, думал, конечно, но с прицелом на завтра или даже на послезавтра, чтобы, так сказать, совместить приятное с офигенным. Поскольку решил уже: сначала встречаюсь с Жанной, потом с Леной. С первой завожу себя до упора, со второй — пружина раскручивается. Знаю, что поступаю нехорошо и где-то даже цинично, но лучше, наверное, так, чем вообще никак или наоборот. Наоборот получается только хуже. Сплю с Леной и думаю, как там Жанна. Гуляю с Жанной и вспоминаю, как здо́рово было с Леной. Свихнуться можно, а проколоться и вовсе — раз плюнуть. Они же женщины, эмоции считывают на уровне подсознания. Вот поэтому сначала гуляем с одной, потом спим с другой, а не сначала спим со второй, а после гуляем с первой. Такая вот получается высшая арифметика. От перемены мест слагаемых сумма меняется и существенно…

Первой подзатянувшуюся паузу прервала Лена:

— Слушай, а где она, эта бильярдная?

— Да рядом совсем, во втором спорткорпусе, — махнул я рукой, указывая направление.

Девушка посмотрела туда же.

— А можно… — она обернулась ко мне и смущённо потупилась. — Можно я тоже?

— Что тоже?

— Ну… тоже с тобой. В бильярдную.

Брови мои поползли вверх.

— Ты играешь в бильярд?!

Лена пожала плечами.

— Немного. Мне больше смотреть нравится.

Я почесал затылок.

Чёрт его знает, как отнесутся к гостье товарищи офицеры. Да и не хотелось мне пока светить перед ними своих… м-да. Известно ведь, женщина — почти идеальный рычаг для воздействия на любого «шпиона». А уж если их две…

— Ну, можно, а? Я тебе не буду мешать. Просто посижу где-нибудь в уголочке. Тихонечко. А?

Лена сделала такие умоляющие глаза, что отказать ей было сродни преступлению.

— Ладно. Пойдём. Познакомлю тебя… с нашими…

Как ни странно, познакомить Лену хоть с кем-то сегодня не получилось.

Сидящая на входе вахтёрша окинула нас цепким взглядом и невозмутимо заметила:

— А нету там никого, и сказали, не будет.

— Как не будет?!

— А вот так. Не будет и всё. Уехали все сегодня на эту, как её, конхвиренцию.

— Так что же нам делать? — я озадаченно посмотрел на бабульку, потом на Лену, затем на ведущую в подвал лестницу. Света там действительно не было.

— Что, что, домой идти, — назидательно проговорила вахтёрша и, нацепив на нос очки, заглянула в «Журнал посещений». — А ты случайно не А эН Фомин?

— Он самый, — я вытащил студбилет и показал его в раскрытом виде «хранительнице дверей».

— Так бы сразу и говорил, — проворчала та. — Как будто мне делать нечего каждого проверять, записан он али не записан… Вот, держи, — она протянула мне ключ. — Токмо долго там не сидите, в десять мне всё опечатывать.

— Да мы ненадолго.

— Знаю я вас, ненадолго, — буркнула вдогонку вахтёрша. — Вам волю дай, так до утра куролесить будете, а мне отвечать…

Играть в бильярд с симпатичной девушкой — занятие довольно пикантное. Особенно, если в бильярдной никого кроме вас нет, а девушка настолько азартна, что сама уговаривает кавалера остаться здесь ещё «на немножко»… Обстановка для «продолжения вечера» почти идеальная. Таинственный полумрак и словно висящий в нём поток яркого света, падающий на зелень сукна и разделяющий мир на две неравные части. Внутреннюю, где жизнь и где свет, и ту, что снаружи, где в сгущающейся за краем стола темноте любое движение кажется танцем теней, которые рождаются и умирают, играют полутонами и размывают любые линии и силуэты, заставляя включать фантазию, угадывать, кто прячется за границей света и тьмы, какая красавица скрывается под сумеречной вуалью…

— Так, да? — Лена изящно изгибается над столом и чуть поворачивает голову, разыскивая глазами меня.