Я сглатываю, удивленная настолько, что даже не знаю, что сказать в ответ.

Деклан снова затягивается сигаретой.

— Что, даже не сумничаешь? — Я складываю руки на груди и качаю головой. — Вау. А ты умеешь прикусить язык.

Он медленно обходит меня вокруг, изучая с ног до головы, спокойно при этом покуривая. Когда он снова останавливается передо мной, щелчком выбрасывает сигарету и сплевывает на пол.

— Откуда ты знаешь мое имя? Лиам тебе сказал?

— Нет. Угадала. — Его брови взлетают вверх. — Случайно услышала, как он разговаривал с тобой по телефону в больнице. А потом ты отвез нас ко мне домой, и вот сегодня вечером. Я просто предположила, что это ты.

Его взгляд острый и оценивающий.

— Странный вывод.

— Зато верный.

Он поглядывает на меня, прищурившись, потом медленно кивает.

— Да. Ты права.

Похоже, это его беспокоит.

Он лезет в карман своей черной кожаной куртки и достает пачку «Мальборо», вытряхивает одну сигарету и засовывает себе в рот. Затем протягивает пачку мне.

— Не курю.

Деклан откладывает сигареты, достает из переднего кармана джинсов «Зиппо» и щелкает зажигалкой. Прикурив, делает длинную затяжку, затем выдыхает и говорит:

— У тебя есть вопросы. Задавай. Я отвечу, если смогу.

Это настолько неожиданно, что я просто удивленно на него таращусь.

— Ради всего святого, девочка. — Он взволнованно машет рукой. — Продолжай в том же духе.

Я изо всех сил стараюсь вспомнить самое важное.

— Итак, Лиам — босс бостонской мафии?

Деклан фыркает.

— Неправильно. Лиам — глава ирландской мафии. Точка. — Я продолжаю на него смотреть, ничего не понимая, и он вздыхает. — Окей. Ты ведь видела «Крестного отца»?

Я киваю.

— Отлично. Помнишь, что Пачино стал боссом всех итальянских семей в Нью-Йорке?

Я представляю себе кучку гангстеров в костюмах, склоняющихся, чтобы поцеловать кольцо Пачино в конце фильма, когда он стал главой мафии после смерти отца.

— Да?

— А помнишь, что Брандо, будучи отцом Пачино, являлся главой Корлеоне, как в Нью-Йорке, так и в Италии?

— Ну и что?

— Представь все это на сто ступеней выше, и ты получишь Лиама.

Я сглатываю.

— У меня начинает появляться очень плохое предчувствие по этому поводу.

Деклан кивает.

— Лиам следит за всеми, девочка. Всеми синдикатами. Всеми операциями. По обе стороны. Скажем так: в католическую церковь входит десятки тысяч церквей, тысячи священников и епископов, пара десятков архиепископов. Выше кардиналы. Но на самом верху этой иерархии — папа римский, восседающий на своем золотом троне.

Он многозначительно замолкает.

— Ты хочешь сказать, что Лиам а-ля римский папа?

— Да. Только без смешного головного убора.

Меня похитил мафиозный папа римский. Даже не знаю, смеяться мне или плакать.

Мое молчание явно не нравится Деклану.

— Он не обидит тебя, если ты об этом переживаешь.

— Единственное, о чем я переживаю, это о том, что не могу вернуться домой к своей прежней жизни.

Я наблюдаю, как он курит, и думаю, что было бы неплохо обзавестись этой привычкой. Отличный способ выиграть время во время неловких разговоров.

— К чему тебе так важно вернуться, девочка? Работе в закусочной «У Бадди»?

Меня злит насмешка в его тоне.

— Официантка — честная работа, чем не можете похвастаться вы с Лиамом.

— Ты понятия не имеешь, чем мы занимаемся, — огрызается он.

— Наверное, у нас разные понятия слова «честный».

Он смотрит на меня долгим напряженным взглядом, а потом тихо бормочет:

— Ты просто так думаешь.

Понимая, что в его словах есть скрытый смысл, а также то, что он сразу же пожалел о своих словах, я говорю:

— Собираешься это объяснить? — Он отрицательно качает головой. — Что ж, тогда я сразу перейду к делу: как мне отсюда выбраться?

— Ты не можешь этого сделать, пока он сам не решит тебя отпустить. — Деклан делает длинную, последнюю затяжку, затем бросает окурок на цемент и растирает его подошвой. — Но вот тебе несколько бесплатных советов, которые помогут тебе в будущем. Не лги ему, потому что он узнает правду. Не предавай его, потому что это узнаю я. — Его глаза блестят. — И тебе не понравятся последствия.

Я не моргаю и не сглатываю.

— Это все?

Он проходит мимо меня к лифту и нажимает кнопку вызова. Молча ждет лифт, а затем поворачивается и задумчиво смотрит на меня.

— Не относись к нему как королю, так поступают остальные. Твои нахальные ответы и твоя честность нужны ему. Ты искренняя. Для такого человека, как он, это бесценно.

Лифт дзинькает. Двери раздвигаются. Деклан отступает назад, жестом приглашая меня войти.

Я медленно иду к лифту и захожу внутрь. Мужчина нажимает на кнопку в пентхаус, затем отходит и, скрестив руки на груди, пристально на меня смотрит.

— А как же я? — злюсь я. — Как насчет того, что нужно мне? Почему все должно быть для него?

— Потому что с тобой все будет в порядке, девочка. Ты круче любого мафиозного босса. Когда все это закончится, тебя ждет долгая, счастливая жизнь.

По моей коже пробегает холодок.

— Ты так говоришь, как будто его — нет.

Глаза Деклана темнеют.

— Вот тебе совет: не привязывайся слишком сильно. Рано или поздно люди, стоящие одной ногой в могиле, оказываются там.

Двери лифта закрываются.

∙ ГЛАВА 19 ∙

Тру

Двери лифта открываются на этаже, где располагается пентхаус. Лиам уже ждет меня без рубашки и с босыми ногами — лишь в черных боксерах.

Его тело великолепно. Мужественность во всей красе; изящный, но сильный. Широкие плечи, узкая талия и пресс, от вида которого заплачут даже ангелы. Добавьте сюда все эти татуировки, и получите само совершенство.

Ублюдок.

— Я хочу, чтобы ты отвез меня домой прямо сейчас.

— Это ты говорила.

Он сокращает расстояние между нами одним широким шагом и поднимает меня.

— Я умею ходить, — огрызаюсь я, когда он разворачивается со мной на руках.

— Да, но нести тебя — честь для меня.

Я внимательно изучаю его профиль, злясь, что в этой ситуации у него получается сохранять спокойствие и быть вежливым.

— Давай, затевай драку, — заявляет он. — Мне нравится, когда ты на меня рычишь.

— Только потому, что тебе надоело, что остальные целуют тебя в задницу.

— Соглашусь, это действительно утомляет.

— Если ты несешь меня в свою спальню, то не утруждайся. Я не собираюсь с тобой спать.

— Ты просто прелесть, — он снисходительно улыбается.

Ударить бы его чем-нибудь по голове.

— Я серьезно, Лиам...

— Тихо, — твердо велит он. — Это ничего не изменит. Ты не заставишь меня передумать.

Мы входим в спальню. Он относит меня к кровати и усаживает на край. Стоит мне встать, он толкает меня обратно. Я закрываю глаза и неподвижно сижу, глубоко дыша через нос.

— Раздевайся, — командует он.

Я открываю глаза и сердито смотрю на него.

— Да ты шутишь!

— Тебе нужно поспать.

— Мне нужен топор и чтобы ты стоял спокойно, пока я буду размахивать им над твоей головой.

Он обхватывает мою челюсть ладонью и смотрит на меня сверху вниз; его глаза темные, красивые и печальные.

— Ты же не хочешь этого, — бормочет он.

Я чувствую укол вины и ненавижу себя за это. Вздохнув, я снова закрываю глаза.

— Нет. Не хочу.

Он забирается на кровать и подтягивает меня к себе так, что я наваливаюсь на его тело как на матрас. Стоит отметить, очень удобный матрас. Удобный и отлично пахнущий. Мне приходится сознательно противиться желанию прижаться к его широкой груди.

— Зачем ты это делаешь? — пищу я.

— Потому что хочу. И потому что могу. Ты тоже этого хочешь, но из-за своего чрезмерного упрямства не хочешь в этом признаваться.