Я разворачиваюсь на месте и возвращаюсь в гардеробную. Снимаю с вешалки футболку и надеваю ее, затем натягиваю джинсы, не заморачиваясь с нижним бельем. Затем засовываю ноги в кроссовки, хватаю куртку и выхожу, чувствуя, как бешено колотится сердце.

— Что ты хочешь на завтрак? — кричит Лиам, когда я выбегаю из спальни.

— Твою голову на блюдечке!

Я бегу трусцой по огромным апартаментам, стараясь держать под контролем нарастающую панику. Добравшись до гостиной, направляюсь к дверям лифта, спрятанного в алькове с пальмами в горшках. Нажимаю пальцем на кнопку вызова, а затем нетерпеливо делаю это снова.

Кнопка загорается. Я жду лифта, расхаживая взад-вперед, пока двери не открываются, а затем забегаю внутрь, боясь, что Лиам последует за мной.

Я нажимаю кнопку L, которая, как я предполагаю, означает «лобби», нагрызая ноготь большого пальца и наслаждаясь психическим срывом во время поездки.

Когда двери лифта раздвигаются, передо мной предстают четыре неуклюжих телохранителя в черных костюмах, стоящие в ряд. Судя по выражению их лиц, меня здесь ждали.

За их спинами находится гараж, где мы с Лиамом побывали ранее.

Я стискиваю зубы и нажимаю на другую кнопку, на этот раз с единицей. Когда двери лифта открываются на первом этаже, я вырываюсь наружу, но оказываюсь в пустом пространстве.

Ни людей, ни мебели, ни даже комнатных растений… Тысячи квадратных футов бесконечной пустоты. Из окон от пола до потолка открывается вид на ночной город, но на этаже ничего нет.

На голом цементном полу нет даже паркета.

Нервничая, я возвращаюсь в лифт и нажимаю кнопку второго этажа.

То же самое. Пустота. Ни единого признака жизни.

После проверки пятого этажа я уже знаю, что найду на шестом, седьмом и восьмом. И на каждом последующем.

За исключением пентхауса, все здание пустует.

Лиам единолично владеет гребаным небоскребом.

Уставившись на консоль, усеянную бесполезными кнопками, я бормочу:

— Высокомерный. Заносчивый. Претенциозный. Как же он меня бесит…

— Полегче там, — доносится из динамика на потолке трескучий голос. — Претенциозность — это уже слишком, тебе так не кажется?

Я так зла, что выражаю свою ярость, топнув ногой. Абсолютная нелепость. Глядя в потолок, я кричу:

— Ты шпионишь за мной? Похищения было недостаточно, теперь надо за мной следить?

— Мне нравится смотреть на тебя, девочка, — тепло отвечает Лиам. — Ничего не могу с собой поделать. — Я зарываюсь руками в волосы, закрываю глаза и сердито выдыхаю сквозь стиснутые зубы. — Если для снятия стресса тебе необходим массаж, я буду счастлив тебе в этом помочь.

— А я с удовольствием врежу тебе по носу!

— Жестокая, — хихикает он. — Чувствовал, что мы подходим друг другу.

Вне себя от разочарования, я пинаю двери лифта. Но добиваюсь этим ровно ничего, разве только ушиб большого пальца ноги.

Я подпрыгиваю на месте, пытаясь найти скрытую камеру. Лиам это видит, потому что снова хихикает.

— Когда-нибудь ты уснешь, самодовольный ублюдок! И когда ты это сделаешь, я буду рядом, нависая над твоим спящим телом с ножом для колки льда!

Не обращая внимания на мою угрозу, он задумчиво произносит:

— Самодовольный? Боюсь, что это не подходит. Более уместно сказать «самоуверенный», как думаешь?

— Я думаю, что подожгу это здание, и оно сгорит дотла, — бормочу я себе под нос, тыча пальцем в кнопку с надписью P1 на консоли. Это одна кнопка ниже буквы L, так что, возможно, там есть выход.

— И действительно ли нож для колки льда справиться с этой задачей? — продолжает размышлять Лиам через громкоговоритель. — Для этого потребуется превосходная подготовка, а таковой у тебя нет. — Он делает паузу. — Иначе нужно будет нанести много ударов.

— Именно таков мой план, мистер Блэк, — огрызаюсь я. — Все эти твои большие мускулы скоро станут дырявее швейцарского сыра.

На мгновение в лифте воцаряется потрескивающая тишина, которую прерывает Лиам.

— Все эти большие мышцы? То есть, мое тело произвело на тебя впечатление? — Я больше не могу, поэтому тихонько бьюсь лбом о дверь лифта. — Стоит признаться, мне нравится, когда ты делаешь мне комплименты. Например, когда ты сказала в больнице, что я красивый. Помнишь это? — Он печально вздыхает. — Это было действительно трогательно. Никто никогда не говорил мне ничего даже отдаленно похожего.

Не отрывая лба от металлической двери, я решительно говорю:

— Я была под наркотой.

— Мне это очень понравилось, — мягко повторяет Лиам. — Я хочу, чтобы ты еще раз это сказала. Когда я буду внутри тебя.

— Ха! Когда! Ты никогда больше не будешь внутри меня, приятель!

Его голос падает на октаву ниже.

— На что поспорим?

Меня начинает трясти от ярости. Мои руки сжимаются в кулаки, я отодвигаюсь от двери и устремляю на нее горящий взгляд. Если камера находится над моей головой, я не доставлю ему удовольствия любоваться моим лицом.

— Я больше с тобой не разговариваю.

— Пусть будет по-твоему.

Еще один треск — и голос исчезает.

Двери открываются на Р1, но я снова там, куда приезжала ранее, на этаже, откуда мы поднимались с Лиамом, и где четверо головорезов смотрят на меня с пустым выражением лица.

Да что ж за гадство-то такое.

Я прижимаю руку к двери, чтобы она не закрылась.

— А где Деклан?

Головорезы смотрят друг на друга. Никто ничего не говорит. Один из них пожимает плечами, мол, «что»?

— Я знаю, что вы говорите по-английски. Позвоните Деклану и скажите, чтобы он немедленно тащил сюда свою задницу.

Трое тупиц смотрят на четвертого, который, должно быть, главный. Тот хмурится на меня сверху вниз, но все эмоции должно быть видно на моем лице. Он поджимает губы, достает из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон и нажимает на кнопку. Подносит трубку к уху, некоторое время прислушивается, а затем говорит что-то по-гэльски тому, кто отвечает на другом конце провода.

Кивает и отключает мобильный. Затем убирает его обратно в карман и пристально смотрит на меня.

— Ну и? Он придет?

Верзила и глазом не моргает. Это все равно, что разговаривать с кирпичной стеной.

Но ответ на мой вопрос приходит через несколько мгновений, когда Деклан появляется из тени за углом, где припаркован ряд «Кадиллаков».

Он курит сигарету. Идет неторопливо. Смотрит на меня своими леденящими голубыми глазами.

Отряд головорезов расступается, освобождая ему дорогу. Он останавливается передо мной, затягивается сигаретой и выпускает струю дыма прямо мне в лицо.

— Звала? — Его тон абсолютно сух. Я не могу сказать, считает ли он происходящее забавным или он вот-вот впадет в ярость, потому что его лицо так же непроницаемо, как и холодные глаза.

— Мне нужно, чтобы ты отвез меня домой, — я указываю пальцем на себя.

Он удивленно поднимает брови.

— А мне казалось, что ты гораздо умнее.

— Ты что, его раб?

Тупицы за Декланом напрягаются, но тот продолжает невозмутимо курить, оглядывая меня с ног до головы.

— Скорее, его брат. И следи за своим языком. Лиаму, может быть, и нравится твоя дерзость, но я предпочитаю, чтобы мои женщины вели себя более почтительно.

— Удачно, что я не твоя женщина, правда?

Он наклоняет голову и задумчиво проводит рукой по подбородку. Затем неожиданно смеется.

— Да. Твоя задница так сильно бы горела после моих воспитательных мер, что ты не смогла бы сидеть.

Когда громилы обмениваются смешками, кровь приливает к моим щекам.

— Я рада, что тебе весело. Частенько похищаешь для него женщин?

Улыбка Деклана исчезает. Его плечи напрягаются. Он взмахивает подбородком в сторону головорезов, и те, не сговариваясь, исчезают в гараже.

Когда мы остаемся одни, он делает ко мне шаг ближе.

— Нет, — отвечает он, пристально глядя мне в глаза. — Я никогда раньше не похищал для него женщину. На самом деле, я никогда раньше не видел его таким из-за женщины, а я знаю его больше двадцати лет.