«Лучше, конечно, с кроватью», – подумал целитель, у которого стал созревать план, с помощью которого он собирался изгонять демонов из тела страждущей.

Жульдя-Бандя, дабы придать изгнанию бесов из сестры директрисы мистическое оформление, без чего не может обойтись ни один ритуал, потребовал, чтобы все фотографии в альбомах, в которых, кроме неё, присутствует ещё кто-либо, независимо – мужчины или женщины, были, начиная со дня её отъезда, перевёрнуты обратной стороной налицо.

– И ещё, – экстрасенс поднял палец, что подчёркивало значимость того, что будет сказано. – Нужно будет принести в жилище белого кота: важно то – устремится он к выходу или, наоборот, – станет разгуливать по комнатам. Если устремится к выходу, нужно будет, чтобы в день приезда в комнате, в которой я буду проводить сеанс, было: тринадцать белых роз, – целитель загнул мизинец, – тринадцать свечей…

– Минутку, я лучше запишу, – опасаясь что-либо пропустить или перепутать, Клара дрожащей от волнения рукой стала записывать.

– Тринадцать апельсинов, – целитель загнул вкупе со средним три пальца. –

Тринадцать подсвечников и… тринадцать пиявок…

– Живых?! – женщина с отвращением отметила и их. – А если кошка не убежит?! – директриса вопрошающе подняла голову.

– Если не убежит – то же самое, только по двенадцать!

– И пиявок двенадцать?!

– И пиявок, – утвердительно кивнул экстрасенс. – Да, кстати, ей нужно будет исповедаться у пастыря!

– У попа?! – Клара повернула голову, записала и опять повернула: – До кота или после?

– В любое время, но – чем раньше, тем лучше!.

По дороге в Одессу слегка подуставший, но вполне удовлетворённый успешно проведённым оздоровительным сеансом Жульдя-Бандя равнодушно выслушивал критические замечания помощницы. Она была не в курсе, что тот собрался лечить от бесплодия двоюродную сестру директрисы клуба работников морского транспорта.

– Экстрасекс хренов, – как строгая мамаша потаскуху-дочку отчитывала Виолетта народного целителя международного класса, – сестру, видишь ли, подавай ему..попробовать!

– Не попробовать, а попробовать излечить от бесплодия, – уточнил обвиняемый.

– И как бы ты её излечивал?!

– Ну, есть много способов…

– Очень много, – согласилась истица, – но ты, кажется, знаком только с одним…

– А может, этот один, – перешёл в контрнаступление Жульдя-Бандя, став на защиту собственного достоинства, – как раз-таки и был бы самым эффективным.

– Ну, конечно, – с сарказмом согласилась женщина. – Слушайте, вы, – перешла она на дипломатический, усиливая количество яда в своём повествовании. – Как вас там – гражданин Коновалов-Бортников?!

– Бортник-Коновалов, – опротестовал приговор Жульдя-Бандя.

– Вот-вот. А вам не кажется, что в вашем гениальном рецепте, предложенном для лечения простатита, не хватает куриного помёта? – Виолетта улыбнулась, поражаясь дикой наивности сограждан. – Неужели найдётся идиот, который станет пить эту гадость?

– Будем надеяться.

– Будем надеяться?! Будем надеяться на что?! – собеседница испепеляюще-насмешливым взглядом посмотрела в очи целителю. – На то, что будут или не будут пить?..

– На то, что поможет, – он сказал это с серьёзностью гадалки, устраняющей соперницу у мужа очередной отчаявшейся клиентки.

– Без куриного помёта не поможет! – Виолетта захохотала, обратив на себя взгляды пассажиров автобуса….

Очередная неделя прошла в томительном ожидании, потому что на этот раз на афишах вместо демократичного и ласкающего глаз – «вход бесплатный», стояло грубое и циничное – «цена билета – 100 рублей». Действительность с лёгкостью поглотила этот крохотный промежуток времени, оставив его для истории…

…Обновлённая труппа актёров очередного спектакля рано утром погрузилась в тот же замученный «Икарус», в чреве которого не так давно произошло ущемление личного достоинства гражданки N.

Впрочем, Сеня Мащенко, гарантировавший полное перевоплощение, с учётом прежних заслуг всё же был оставлен. В качестве инвентаря у него на этот раз были костыли и складная инвалидная коляска.

Жульдя-Бандя всю дорогу пребывал в каком-то нервном напряжении. Виолетта же, не сомневавшаяся нисколько в успехе мероприятия, шутила и всячески подбадривала компаньона. Она, вероятно, забыла о сестре директрисы клуба работников морского транспорта, которую тот хотел «попробовать» излечить.

Приезд в Херсон был омрачён пропажей Сени Мащенко – одного из главных исцеляемых, что повергло в шок магистра третьей степени посвящения. Вид его едва дотягивал до ученика магистра. Он стал бледен, как стена, и Виолетта, отчётливо понимая, что под угрозу поставлен не только сеанс массового оздоровления херсонцев, но и денежные средства, вложенные ею в мероприятие, повела всех в буфет автовокзала.

Заказала каждому по паре бутербродов с ветчиной, целителю – рюмку успокоительного, в чём было категорически отказано остальным.

Жульдя-Бандя под второй бутерброд попросил добавку, в чём ему на этот раз было также отказано, – чтобы не переуспокоился. В этот момент к столику подошёл бородатый старичок, явно из пролетариев. Всем своим видом он показывал, что без угощения не уйдёт.

Виолетта протянула старику свой бутерброд, вежливо оттесняя его к другому столику, поскольку тот, определённо, претендовал не только на угощение, но и на вечную дружбу.

Тут целитель захохотал так откровенно, громко и честно, что сержантик милиции, возле центрального входа, заподозрил в этом нарушение общественного порядка. Тужась соотнести какую-нибудь статью под это нарушение, всё же остался недвижим, поскольку смеяться пока ещё не запретили даже в общественных местах.

Следом захохотали все члены выездной бригады, а это уже попахивало несанкционированным смехом, совершенным группой лиц. Однако свара с потасовкой на перроне, где два таксиста не смогли поделить одного пассажира, которому было глубоко наплевать, с кем ехать, уже тянула на статью уголовного кодекса, пред которым административный казался лёгким недоразумением, и блюститель потрусил туда.

Причиной смеха, как вскоре выяснилось, был Сенька Мащенко, который, как и обещал, перевоплотился в старика. Теперь стало понятно – почему тот разместился в автобусе позади остальных.

Видя, что целитель в форме, Виолетта, утробно перекрестившись, облегчённо выдохнула…

Сеанс массового оздоровления прошёл блестяще. Старуха в правом крыле зала, у которой после оздоровления пропал склероз, в благодарность поднесла десяток яичек и пучок редиски. Бедняга лишь через тринадцать лет вспомнила о долге в семнадцать рублей от золовки, умело воспользовавшейся её недугом.

Признательная старуха вручила всё это публично, пеленая знахаря радужными эпитетами, но, вспомнив, что забыла выключить духовку, в которой пеклась родительница яичек, стрелой помчалась прочь.

Следом за старухой на сцену поднялся широкоплечий мужчина, наверняка работник морского транспорта, с сумкой в руке. Выложил на стол свиной копчёный окорок, банку солёных помидоров и четверть с капроновой крышкой и светло-коричневой жидкостью внутри.

– Это вам, – он подвинул всё к целителю, чтобы сидящая рядом помощница не приняла сие на свой счёт. – Кум передал. Вылечил простатит. Только заместо водки, – мужичок ткнул пальцем в банку, – «Святая вода» на ореховых перегородках! – с гордостью поведал он, что, по всей видимости, увеличивало стоимость и значимость продукта.

Зал умилительно улыбался, услышав столь оригинальное название самогона. Без сомнения, добродушные улыбки дали свой положительный оздоровительный эффект…

– …Ого, – семь тысяч девятьсот пятьдесят рублей! – восторгалась Виолетта, пересчитав гонорар, ещё не ведая о том, что у целителя через три дня очередной внеплановый сеанс по лечению бесплодия у двоюродной сестры директрисы.