А веселье только разгоралось. Галь уселась боком к явно раздраженному Шахару, грациозно закинув ногу на ногу, и, очертя голову, ударилась в выпивку и в застольную болтовню. Вскоре ей удалось сосредоточить на себе внимание всех своих собутыльников, особенно самого опьяневшего участника вечеринки – Авигдора. Вела она себя развязно: обращалась ко всем, кроме Шахара, с бестактными вопросами, просила передавать ей соль, перец, салфетки. Ее, вроде, не затрагивало присутствие двух других соучениц, потому, что она знала свою цель и хотела достичь ее во что бы то ни стало. Впрочем, насколько она видела, Офира не была обделена вниманием, а на Лирон ей было наплевать.

Сначала компания долго делилась школьными сплетнями. Потом посыпались пошлые анекдоты, вызывавшие шквалы смеха. Когда закончилось пиво, им захотелось чего-то покрепче. Все, кроме злосчастных двоих, сидели уже вразвалку и не слышали тембра своих голосов. Парни стреляли друг у друга сигареты, расстегивали свои рубашки, говорили, уже не особо выбирая слова. К их всеобщему изумлению, Галь ничуть от них не отставала, кроме того, что не курила.

Хен набрался ничуть не меньше остальных, но страх перед творившимся на его глазах заставлял его держаться, затягиваясь буквально каждые несколько секунд. Он смотрел на разошедшуюся Галь, на окаменевшее лицо ее друга, и не ждал ничего хорошего. Будь он хозяином торжества, то быстро нашел бы выход, но этот вечер принадлежал Рану, который плыл от спиртного и восторга. Опрокинув стопку текилы, именинник заявил, что, знай он заранее что его вечеринка так отменно пройдет в смешанном обществе, то обязательно позвал бы и Шели, и Шири, и других девочек.

– Я виноват, – твердил он Хену. – Это была моя неудачная идея – устроить мальчишник. Надо было быть беспристрастным.

– Ты и был беспристрастным, – подправил его Янив. – Ты просто хотел в свой день рождения хорошо оттянуться. Представь себе, что все явились бы парами. Разве обстановка была бы тогда такой же непринужденной, как сейчас, и сумел бы ты так напиться?

В его высказывании было немало цинизма. Ведь двое из находившихся за столом и были парой!

– Да брось, мы же все свои! – запротестовал Эрез, недоумевая, куда клонит его товарищ.

– Я знаю, что говорю, – возразил Янив, еще ближе придвигаясь к Офире и кладя ей руку на спинку стула. – Рядом с другими девчонками – еще куда ни шло, зато когда приводишь свою подружку – все меняется.

Лирон тотчас захотелось вцепиться соученику в физиономию, но она удержалась, старательно запоминая его высказывания ради своей справедливой мести.

– Это смотря, какая у тебя подружка, – заметил Хен, затягиваясь еще одной сигаретой. – У меня с Шели не возникло бы никаких таких проблем. Она не только выпивает, как мы, но и играет в бильярд.

– Что? Шели умеет играть в бильярд? – восхитились парни.

– Да, я научил ее… на свою голову… теперь она меня побеждает.

Стол взорвался от хохота. Ран заметил, что женщинам палец в рот не клади – откусят всю руку.

– Разве вас это чем-нибудь оскорбляет? – надменно спросила Галь, зазывающе одернув свою вельветовую юбку, скрыв стройную ногу в прозрачном чулке, от которой до сих пор не мог оторваться похотивый взор Авигдора.

– Да ничем, просто есть некоторые области, которые мужчины предпочитают оставить себе, – попытался обьяснить ей Ран.

– Значит, если я попрошу вас научить и меня в бильярд, вы откажете мне в моей просьбе? – упорствовала Галь.

– Ты можешь попросить об этом своего друга, – увильнул Ран.

– С Шахаром я поиграю на равных, когда наберусь опыта, – выпалила девушка.

Шахар обомлел. Все то, что Галь вытворяла тут до сих пор, расценивалось им как ее вопиющая глупость, вызывавшая у него глухую злость и горькую насмешку. Но эти ее слова… Неужели его девушка бросала ему вызов? Именно сейчас юноша не на шутку испугался, почувствовав, что их обоих уносит какой-то безумный вихрь и ситуация выходит из-под контроля. Лицо его залилось краской, руки сжались в кулаки. Казалось: еще секунда, – и он влепит Галь пощечину.

Но Хен попытался спасти положение в последний момент, и, крепко наступив товарищу на ногу, вмешался со всем своим даром убеждения.

– Не советую, Галь. Ты разве забыла, как Шахар трижды подряд выиграл у меня? Наверно, я опрометчивый игрок, и поэтому Шели меня побеждает. Но ты – не Шели. Тебе придется очень много тренироваться, чтобы составить Шахару достойную партию, – четко выговорил он, играя на ее самолюбии.

– Ну, что ж, в таком случае, я буду тренироваться с Шели, – решительно парировала Галь. Она поднялась и оглядела потрясенных ее наглостью парней: – Кто хочет стать моим учителем?

– Я! – вскочил обрадованный Авигдор. – Идем, красавица!

И они на глазах у всех направились в бильярдную: Галь Лахав – кокетливо повиливая бедрами, Авигдор – сияя от счастья.

– Ишь, принцесса! – мрачно бросила Лирон, исподлобья глядя вслед удалявшейся паре.

Но на ступеньке, отделявшей бильярдную от бара, юноша пошатнулся и инстинктивно схватил за талию свою спутницу. Та машинально поддержала его и прижалась к нему.

– Эй, Авигдор, что ты себе позволяешь?! – крикнул похолодевший от ужаса Хен.

– Отвяжись! – рявкнул тот, не озираясь.

– Он пьян, не обращай внимания, – прошептал Хен Шломи Шахару, и вцепился в его плечо.

Но Шахар Села потерял самообладание. Он выругался, оттолкнул Хена, и, ринувшись вслед за ушедшими, громко крикнул с порога бильярдной, заставив всех игравших прервать на мгновение свои партии:

– Галь! Подойди ко мне!

Девушка, уже принимавшая поднос с шарами, тотчас замерла на месте. Возглас возлюбленного подействовал на нее отрезвляюще. Бросив сконфуженного одноклассника, с замиранием сердца, она приблизилась к разъяренному другу. Тот потащил ее в коридор, где распологались туалеты, и, прижав спиной к стене, с силой схватил за запястье.

– Зачем ты сюда явилась? – яростно зашипел он. – Насолить мне? Позлить меня? Вызвать мою ревность, да? Смешно! Ты сейчас выглядишь жалкой, ободранной и бесхвостой кошкой!

– Пусти, мне больно! – застонала девушка, умирая от страха перед этим ужасным монстром, в котором не было ничего от ее ласкового, нежного молодого человека.

– Не пущу, пока не объяснишь, к чему были твой приход сюда и все твои выходки!

В глазах несчастной засверкали слезы от боли и от обиды. Это был какой-то страшный сон!

– В чем твоя проблема, Шахар? – сквозь плачь оправдывалась она. – Я вовсе не преследовала тебя, я даже не знала, что ты здесь находишься! Я позвала Лирон и Офиру приятно провести вечер втроем в этом месте, поскольку здесь мне больше всего нравится. Чем тебя расстроило это совпадение? Разве ты нарочно скрылся от меня, как вор, похитивший мое доверие? Или, может, ты думал, что я отныне буду только сидеть дома в ожидании твоих звонков? Дурак! Эгоист! А насчет моих выходок, вот что я тебе скажу: да, я хотела тебя разозлить, для того, чтоб ты понял, насколько мне нужно внимание, твое внимание! – визгливо подчеркнула она. – И, если у тебя сейчас дурное настроение, или тебе в принципе не до меня, то, хотя бы, не будь таким собственником! Я хочу гулять и общаться с ребятами. Те, с кем я общалась при тебе – такие же мои друзья, как и Офиры, и Лирон, и я буду общаться с ними и дальше, даже если ты против!

Шахар, пораженный в самое сердце, выпустил кисть подруги и в бессилии сел на корточки. Черт побери, Галь вновь выплеснула ему в глаза всю правду! Его равнодушие в отношении к ней в последнее время в который раз бросилось парню в глаза. Они же оба катятся вниз по наклонной!

Галь стояла рядом, оперевшись спиной о стену, и, жалобно потягивая носом, массировала руку.

– Прости меня, – раскаянно произнес юноша. – Прости, моя милая, мне очень жаль.

Он встал, очень бережно взял руку девушки, и прижался губами к ее запястью.

Эта вымученная ласка растопила сердце бедняжки. Она обняла голову своего любимого и разрыдалась, чувствуя, как вместе со слезами вытекали ее душевные силы, оставляя место одной только боли. Парень, столь же потерянный и потрясенный, как она, гладил ее всклокоченную шевелюру.