И только после всех этих действий он занялся содержимым спорового мешка рубера. На жемчужину он не рассчитывал и правильно делал. Зато остального хабара заражённый «подкинул» ему от души, если так можно было сказать. Четырнадцать споранов, шесть горошин и две пригоршни отличного – лучше только монолит, добываемый в скреберах – узелкового янтаря. Всё это добро было упаковано в опустевшую «сухарку», где Гранит держал носимый НЗ: спек, перевязочные материалы, немного спирта в плоской металлической фляжке, два батончика пеммикана и прессованную смесь из чёрного шоколада, орехов и фруктов. Всё это в ещё большем количестве лежало в его рюкзаке, который уехал вместе с товарищами в УАЗе. Из того, с чем было жалко расставаться, там были боеприпасы и полтора литра живчика. Всё остальное сейчас ему не нужно или он всё это отыщет в домах.

«А вот теперь нужно забуриться в какую-нибудь дыру, чтобы пересидеть несколько часов, а лучше дней, - подумал он. – Далеко мне сейчас не уйти. И тем более не добраться до стоянки».

В последний момент ему пришла мысль отрезать голову руберу, чтобы кинуть её рядом со своим убежищем. Это точно будет эффективнее, чем кусок бинта с его запахом. Но быстро раздумал заниматься этой грязной работой.Во-первых, у него осталось не так много времени до того момента, когда прекратит действовать спек и он отключится от боли и потери крови. Во-вторых, веса в башке чудовища было немало, а у трейсера действует только одна рука.

А вот дальше ему повезло. Наверное, ещё до конца не вышел повышенный лимит удачи, о чём его предупреждал Айподох, рассказывая о плюсах и минусах перехода через границу материков с кластерами. Сначала он услышал совсем рядом грохот короткой очереди, выпущенной из крупнокалиберного пулемёта, затем разобрал рёв мощного мотора и треск деревянных построек, а спустя минуту-две увидел, как в нескольких десятках метрах правее от него сквозь чей-то сад ломится туша бронетранспортёра. На башне болтался лотерейщик, пытающийся погнуть пулемётный ствол, позади огромными прыжками настигал боевую машину топтун.

Гранит забросил автомат за спину, выдернул из кобуры пистолет и изо всех сил побежал наперерез БТРу. Тот очень удачно для него въехал носом в низкий почерневший сруб крохотного строения и заглох – постройка оказалась очень крепкой, несмотря на свой неказистый вид. Лотерейщик радостно заурчал и вцепился обеими руками за ствол и потянул его вверх. Топтун же увидел трейсера и свернул к нему, предпочтя его тем, кто сидел в бронированной коробке. Но когда расстояние между ним и человеком сократилось до двадцати метров, тварь резко затормозила и стала оглядываться по сторонам. Видимо, почувствовала запах рубера.

Гранит, пользуясь тем, что заражённый замер на месте, поднял пистолет, прицелился и пустил пулю тому в лоб. А потом трижды выстрелил в лотерейщика, который умудрился загнуть немного вверх ствол КПВТ!

Расправившись с тварями, он добежал до машины, заколотил рукоятью пистолета по броне и заорал:

- Открывай! Открывай, мать твою!

Не получив результата, он дёрнул рычаг верхней половины люка, и вдруг, та легко откинулась в сторону, а изнутри на Гранита уставился ДТК автомата, на спусковой крючок которого судорожно жал молодой боец с белым, как мел лицом и шальными глазами, где не было ничего кроме ужаса. От верной смерти Гранита спасло то обстоятельство, что переводчик огня на оружии стоял в положении предохранителя.

- А-атставить! – рявкнул на него трейсер и пистолетом отвёт ствол оружия в сторону. – Смирно, воин! Смирно! Спецгруппа ГРУ, прапорщик Кондратьев!

Знакомые приказы, которые вбиты в подкорку любого, кто отслужил хотя бы пару-тройку месяцев, привели парня в чувство.

- И-и-извините, – заикаясь, сказал тот.

- В сторону, - приказал Гранит, сунул пистолет в кобуру, затем откинул нижнюю часть люка и забрался под броню. – Почему стоим? Кто за рулём?

- Колька… то есть, младший сержант Макаров.

- Закрывай люк, да поживее, если не хочешь, чтобы нас тут сожрали, - произнёс трейсер, а сам полез вперёд в сторону места водителя. Причина, почему БТР стоял на месте, оказалась банальна. Всё дело в том, что водитель при столкновении машины со срубом сильно ударился головой и потерял сознание. Судя по тому, что кровь сильно залила ему лицо и заляпала всё вокруг, травму он получил серьёзную. Прикоснувшись пальцем к шее, Гранит почувствовал биение пульса. Жив.

- Боец!

- Да, тарщпрщик?

- Умеешь управлять бэтэром?

- Немного. А что с сержантом?

- В отрубе, голову себе разбил и вряд ли сможет вести сейчас машину. Лезь сюда и стащи его с сиденья, я с одной рукой не справлюсь.

Граниту пришлось вернуться назад, чтобы парень смог протиснуться вперёд и освободить место водителя. Своего товарища он положил позади себя на одноместное сиденье десанта, находящееся слева от него.

- Живей, боец, живей, - поторапливал его Гранит. Он забрался на место наводчика КПВТ и осматривался при помощи перископов. Пока что больше рядом с боевой машиной тварей не было. Но вряд ли это надолго. – Откинь щитки на стёклах. Нам сейчас нужен обзор.

Наконец, мотор вновь заурчал, рыкнул несколько раз, а потом БТР медленно отполз назад, чтобы объехать коварную бревенчатую постройку.

- Куда, тарщпрщик?

- Вдоль… м-да, - сначала Гранит хотел направить солдата по маршруту, по которому его отряд попал в город, а затем на стаб-тройник на дороге. Но потом подумал, что команда Клеопатры запросто расстреляет бронетранспортёр в превентивных целях. – Подальше от свинофермы, там сейчас самый ад, боец. Гони в леса и поля, в самую глушь.

- А что происходит? – перекрикивая шум двигателя, спросил у него солдат.

- Сам мало знаю. Эти твари пришли со стороны фермы. Самые сильные сейчас жрут свиней, а те, кто послабее стали охотится на людей. То есть, любое обитаемое место, где есть люди или животные, сейчас для нас опасно.

- А…

- Слушай, я сейчас отключусь, - перебил его Гранит. – Мне один из них чуть руку не оторвал, и я потерял много крови. Поэтому, полагаюсь на тебя. Гони, что есть духу подальше отсюда, на дороги не выезжай, к посёлкам не приближайся, постарайся отъехать от города как можно дальше. Потом жди, когда я приду в себя. Когда остановишься, то не шуми, не выходи из машины, не привлекай внимание людей или отрядов военных, особенно если те будут в незнакомой форме или с незнакомым оружием. И учти, что я видел здесь чудовищ, которые нашу братскую могилу голыми руками сомнут, как консервную банку.

Это были последние слова, что он сказал перед тем, как потерять сознание. Ещё успел закрепить себя при помощи автоматного ремня, чтобы бесчувственное тело не свалилось с маленького сиденья и не расшиблось, как это случилось с сержантом Макаровым.

Глава 16

В чувство его привела острая боль в руке и ноге. Если первая была похожа на то, словно рука попала в костёр. То из ноги, казалось, кто-то пытался вырвать кусок тупыми клещами. Мало того, страшная слабость, тошнота, дикая головная боль и заторможенность сознания не сразу позволили ему среагировать на происходящее. Даже боль в руке и ноге не помогали прояснить рассудок. Но стоило ему услышать знакомое урчание на расстоянии вытянутой руки, как случилось чудо – организм перешёл в боевое состояние.

«Темно, как в жопе негра… ма-ать, да меня же жрут!».

Сквозь лобовые стёкла пробивалось света так мало, что всё внутри БТРа тонуло в густом сумраке. Граниту только что и удалось с трудом разобрать тёмную фигуру, которая возилась в его ногах. Точнее, пыталась отгрызть от них кусочек. Сил у трейсера хватило, чтобы освободить одну ногу и отпихнуть тварь от себя. Будь места побольше, то заражённый улетел бы на пару шагов назад. А так он ударился о броню, издал урчание, похожее на жалобное, и опять потянулся к человеку. Гранит дёрнулся и… не смог покинуть сиденье. В первое мгновение ему стало страшно, но тут же вспомнил, что привязал себя оружейным ремнём перед тем, как отключиться. Пришлось опять бить здоровой ногой. От резких движений боль в ранах усилилась, вызывая громкий непроизвольный стон каждый раз.