Эта команда заставила жар пульсировать между моих бёдер. Боги, я хотела, чтобы он увидел меня обнажённой. Я хотела упасть на землю и позволить ему овладеть мною…

Но я находилась здесь по другой причине, и я должна помнить об этом.

Что-то электрическое затрещало между нами, когда я расстегнула верхнюю пуговицу рубашки. Его глаза опустились на округлость моей груди, и я сделала ещё один шаг от него.

Его взгляд упивался моим телом. Он изголодался по мне.

Когда его магия погладила мою кожу, облизывая тело и согревая меня, как огонь, тепло запульсировало между моих бёдер.

Я прислонилась спиной к дереву боярышника и расстегнула ещё одну пуговицу. Лесной воздух целовал мою кожу. Салем неспешно подошёл ближе, затем положил руки на ствол дерева по обе стороны от моей головы.

— Сними это, Аэнор, — его низкий, эротический тембр скользнул по моей обнажённой коже.

Ещё одна пуговица, и его взгляд опустился на мою грудь, и соски затвердели под его пристальным взором. Они жаждали его прикосновений.

Он замкнул меня в ловушке своего тела, с восхищением глядя на меня сверху вниз, и в его глазах горел огонь.

— Всего одно искушение, — тихо пробормотал он, — перед судьбой, ждущей меня.

Он опустил голову, коснулся губами моего горла, и я чуть не застонала. Там, где он целовал меня, вспыхивало удовольствие. Я попыталась вспомнить о своей миссии…

Я коснулась его хорошо сложенной груди, и его мышцы напряглись. Они ощущались словно сталь под гладкой кожей.

Салем медленно провёл губами по моей шее. Я выгнула её, делая себя уязвимой для него. Я чувствовала себя странно защищённой рядом с ним. В безопасности по причинам, которые, должно быть, казались безумными. Когда его язык скользнул по моей коже, сексуальное желание обожгло моё тело.

«Иначе весь мир сгорит…»

Я сунула руку в карман и схватила морское стекло. Лёд распространился по мне.

Одним быстрым движением я поднесла его к сердцу Салема.

Теперь всё кончено.

Мой разум опустел, когда я посмотрел вниз на сверкающий осколок синего стекла, прижимающийся к моей груди. Одна её рука обвилась вокруг моей шеи.

Другой рукой она вонзила острый кончик морского стекла мне в кожу, чуть пониже грудины. Один резкий толчок вверх, и он окажется в моём сердце. Каждый мускул в моём теле напрягся, желание жить боролось с инстинктом не причинять ей боль.

Так вот каков план Аэнор. Она хотела не соблазнить меня, а убить. Почему, во имя богов, я доверился соблазну моргены? Именно это они и делали. Какой же я идиот.

Я попытался призвать свою магию, чтобы вторгнуться в её разум, остановить её… но это маленькое остриё стекла в моей груди уже высасывало мою силу.

Конечно, она хотела убить меня. Я отнял у неё её мир… её магию, её королевство, её мать… Она поклялась отомстить. Я заставил её работать на меня, при этом издеваясь над ней. Я даже вторгся в её разум, заставляя вожделеть меня. Я представлял, как заставляю её раздеваться для моего удовольствия. Конечно, всё это было частью её плана.

С каких это пор я так легко теряю бдительность?

И всё же… она ещё не убила меня. Может быть, это связь наречённых останавливала её?

Одинокая струйка чёрной крови потекла по моей груди. Я уже чувствовал, как оружие отравляет меня; боль разливалась по моей груди, как токсин.

— Что ж, Аэнор. Я-то подумал, что мы только начинаем переходить к самому интересному.

Её челюсти были твёрдо сжаты, глаза смотрели сосредоточенно. Всё её тело напряглось. Благодаря наполовину расстёгнутой рубашке я видел, как быстро поднимается и опускается её грудь.

— Почему я не могу этого сделать? — спросила она.

Она до сих пор не знала.

— У меня такое чувство, будто ты просишь меня дать тебе совет, как лучше убить меня. Мне что-то не хочется это делать.

Её глаза блестели от слёз.

— Я разговаривала сама с собой.

— Только одна живая душа на свете может убить меня.

— Это я, — её глаза сияли. — Так почему же я не могу этого сделать? Я должна. Я видела, что произойдёт, если я не сделаю этого. Я убила много злых людей. Ты хуже всех. Я не понимаю, почему я не могу убить тебя.

— У меня всё ещё такое чувство, будто ты хочешь, чтобы я убедил тебя вонзить это в моё сердце. Боюсь, в этом я тебе не помощник.

Пот выступил у неё на лбу, и она стиснула зубы.

— Я словно… чувствую себя в безопасности рядом с тобой, хотя в этом нет никакого смысла. Это объективное безумие, учитывая нашу историю. Это твоя магия? Фрукт, который ты мне дал? — она прикусила губу. — Или всё дело в празднике и вине… а может, и в том, и в другом. Я просто чувствую, что… мы должны быть… — она, казалось, начала расклеиваться, пытаясь убедить себя в том, что судьба не позволит ей сделать. — Как будто мы должны быть вместе? В этом нет никакого смысла. Мне просто нужно пробиться сквозь путаницу и сделать это. Окей. Я могу это сделать.

— Я никогда не испытывал такого нежелания подбадривать кого-либо, — она ведь не станет этого делать, правда? Она моя наречённая.

Аэнор закрыла глаза и покачала головой, отчего прядь голубых волос упала ей на лицо, зацепившись за длинные ресницы. Я смахнул волосы с её глаз, и она снова открыла их. Она смотрела на меня так потерянно, что мне захотелось прижать её к себе.

Вот только между нами находилось это оружие, которое мешало нам.

— Брось это, Аэнор. Ты не сможешь этого сделать, — боль исходила из того места, где она пронзала меня.

— А почему я не могу?

— Возможно, твой разум затуманен моей потрясающе божественной внешностью. Не расстраивайся, Аэнор. Моя красота сокрушала волю и более грозных женщин.

Она прищурилась, глядя на меня так, словно собиралась передумать и вонзить стекло мне в сердце раз и навсегда. Возможно, сейчас не время её злить.

Чего она не знала, так это того, что связь между наречёнными означала, что каждый инстинкт в её теле будет говорить ей не делать этого. Она единственная могла убить меня, но её собственный разум помешает ей сделать это.

Она раздражённо хмыкнула, глядя мне в глаза с нескрываемой ненавистью.

— Ты знаешь, сколько сердец я вырезала?

— Много, я не сомневаюсь. Но только не это, Аэнор. Это сердце ты хочешь сохранить в безопасности. Ты же не хочешь причинить мне боль.

— Не используй на мне свой контроль над разумом.

— Я этого не делаю.

Её руки дрожали, когда она опустила стекло.

— Боги милосердные. Это всё бред какой-то. Но я ещё не закончила. Мы ещё вернёмся к этому, — она сунула стекло в карман. — Я всё ещё могу убить тебя.

Боги, как же мне хотелось затащить её в свой маленький домик в дереве и заставить хватать воздух ртом.

Её тёмные брови нахмурились.

— Я приклеюсь к тебе, как блеск к золоту. Я собираюсь убедить тебя не выпускать ад на землю. И если ты приблизишься к той клетке прежде, чем мы найдём решение, я убью тебя. Я вырежу твоё чёртово сердце. Только не сейчас. Мне нужно знать, что ты действительно сделаешь это, прежде чем я начну действовать.

Я схватил её руку и прижал к своему сердцу. Её магия пульсировала во мне, исцеляя меня. Я испустил дрожащий вздох от ощущения этой близости. Её цветочный аромат окутал меня. Мне хотелось зарыться лицом между её ног.

— Хммм, — тихо произнёс я. — Возможно, меня можно убедить не делать этого, — это ложь. Я просто хотел, чтобы она была рядом со мной. Я хотел, чтобы она смотрела на меня так же, как тогда, когда я убирал волосы с её глаз.

Я поддамся этому последнему, совершенному искушению, прежде чем уйду из этого мира.

Её губы находились всего в нескольких дюймах от моих, веки тяжело опустились, и она прошептала:

— Я так тебя ненавижу.

— Но инстинкт подсказывает тебе, что я позабочусь о твоей безопасности. Ты ведь знаешь это, не так ли? — я никогда в жизни не видел никого красивее. У меня возник дикий, безумный порыв дать ей то, что она хотела, пообещать, что я оставлю свою собственную сестру в вечных муках на дне моря. Она была моей, и я едва мог думать о том, чтобы оставить её.