Я шел мимо разноцветных вывесок и жадно втягивал ноздрями воздух, пропитанный смешанным ароматом духов, пряностей, вина и пота. Мимо меня то и дело пробегали посыльные мальчишки, сновали уличные торговцы сдобой и сыром. Некоторые довольно навязчиво предлагали свои услуги, видя по одежде простака, только спрыгнувшего с корабля, но я решительно двигался дальше, срывая недовольные взгляды.

Вскоре я наткнулся на искомое заведение – трактир «Старый пройдоха». Это местечко имело весьма специфическую славу. Нет, ничего такого, все более-менее законно, кроме одного – именно здесь подписывались контракты вербовщиков в предприятия, которые часто возвращали обратно работников уже в деревянных ящиках. Бар заведения был плохо скрываемой ширмой для организации биржи, на которой желающий мог озвучить предложение и найти соответствующих своим притязаниям наемников.

Я мрачно покосился на выцветшую вывеску, с которой на меня взирал пренеприятного вида старикашка. В одной из его глазниц был вставлен имперский золотой, а из другой взирал прищуренный и, я бы сказал, порочный глаз. Дубовая, окованная стальными пластинами дверь была распахнута, и изнутри доносились голоса и шум посуды. Еще раз взвесив все за и против, я решительно шагнул через порог. В сущности, не стоило себя обманывать, никакого внутреннего торга и быть не могло. Здесь я быстрее, чем где бы то ни было, найду искомое.

В заведении царил полумрак, и пришлось постоять несколько мгновений, давая глазам привыкнуть. Надо сказать, на меня не обратили ровным счетом никакого внимания. Один лишь бармен, оглядев с ног до головы, молча кивнул на укрепленный на стенные подставки бочонок с пивом. На вид ему было лет пятьдесят, но для своего возраста он смотрелся действительно мощным малым. Хмурое и циничное выражение лица украшал бледный и загнутый шрам через всю щеку. Такие оставляют бутылочные розочки – издержки профессии. Усталые глаза, тем не менее, не были лишены ума. Он явно многого нахватался за годы работы здесь. И это, очевидно, был не кто иной, как хозяин заведения. Уж очень властно он смотрел на всех присутствующих.

Не заставив себя уговаривать, я плюхнулся на длинноногую табуретку, сбросив рядом мой нехитрый скарб. Так же молча бармен поставил передо мной пузатую кружку темного пива и начал привычно протирать и без того сверкающе отполированную барную стойку. Я с жадностью сделал сразу несколько глотков пива и, довольно крякнув, начал осматриваться.

Это был только один из залов заведения, поскольку в двух стенах я заметил проходы без дверей, из-за которых слышался смех, шум опускаемых стаканов и звуки какого-то струнного инструмента. Стены дома, в котором располагался трактир, оказались сложены из массивного добротного кирпича. Кладка никак не была украшена, но сразу бросались в глаза широкие деревянные доски, на которых заботливо прикололи десятки разного размера объявлений.

Ходить и выискивать нужное весь день мне не хотелось. Да и трудно было представить, что на стену повесят объявление о чем-то срочном, а мне не терпелось ринуться дальше. Прикинув, кто из сидящих за столами больше всего походит на вербовщика, я понял, что решение этого вопроса все это время стояло прямо передо мной, натирая барную стойку.

– Эй, приятель! Ты случайно не знаешь, кто тут набирает в экспедиции в Долину Томагавков? Я слышал, что сейчас опять начался бум на всякие редкости, и не прочь подзаработать немного золотишка.

Не отрываясь от протирания, он опять молча и все так же, как и раньше, угрюмо похлопал свободной ладонью по стойке. Этого следовало ожидать, и я, нахмурившись и деланно ворча, чтобы не подогревать аппетиты информатора, опустил перед ним две серебряные монеты, озвучив вслух:

– Одна за пиво.

Быстро смахнув деньги себе в передник, бармен немного приободрился и, не прекращая работы, пробасил:

– Сейчас много работы в джунглях. Серебряные копи, охота, сборка фруктов, черные копатели, охрана торговых караванов, смотря что тебя интересует.

Решив, что в таком месте не стоит особо ходить вокруг да около, я, стараясь говорить небрежно, бросил:

– Что-то вроде черных копателей, возможно, мне подойдет. Я ученый и собираю различные сведения о цивилизации утаремо.

Сказав последнюю фразу, я тотчас же пожалел, потому как у меня на лице было написано, какой я ученый. Однако это ничуть не смутило моего нового знакомца, и чуть помолчав, прикидывая и что-то припоминая, он продолжил:

– Пожалуй, есть пара экспедиций, которые как раз сейчас собираются.

Опустив взгляд на мой пояс, он начал пытливо изучать небольшие деревянные колышки с выжженными на них знаками, которые были заправлены в специально вшитые открытые кармашки.

– Ты ведь шаман, так?

Я кивнул.

– Есть один тип тут, кстати, из ваших. Как раз собирает группу для поиска всяких древностей в джунглях утаремо, не помню точно. Не далее, как вчера я слышал, что он распинался, будто во всем Рассветном не сыскать ни одного годного шамана.

Я несколько приободрился, удача сама пришла ко мне в руки.

– Где я могу его найти?

Бармен хмыкнул, мотнув головой вверх по лестнице, расположенной в углу зала.

– Он снимает комнату двенадцать, сразу на следующем этаже. Сейчас у себя. Недавно заходил за выпивкой. Можешь подняться. Только не шляйся без дела, постояльцы платят мне за спокойствие.

Рывком опрокинув кружку, я прикончил остатки пива и, кивнув бармену, зашагал к лестнице. Ступени были очень высокими, и мне приходилось с трудом задирать ноги, проклиная высокорослых людей, которые думают только о себе. Следующий этаж встретил меня узким коридором, в конце которого стоял полный рыцарский доспех старой работы, приветствуя гостей пустым провалом забрала закрытого шлема.

Пройдя несколько комнат, я остановился у двери с цифрой двенадцать и, собравшись с духом, отрывисто постучал. За дверью послышались какое-то движение и звон падающей посуды. Когда дверь распахнулась, моему взору предстал искомый постоялец. Передо мной действительно был рунианец средних лет. Его волосы пучками торчали в разные стороны, лицо выглядело осунувшимся и измотанным, широкие карие глаза смотрели недобро и немного вызывающе. Одет он был в простую, когда-то белую рубаху, запятнанную чернилами, и красные шаровары, наподобие тех, что носят пираты Кровавой длани[18]. Последняя деталь смотрелась на нем несколько карикатурно, и я едва сдержался, чтобы не хохотнуть.

В комнате за спиной слагруна был очень простой интерьер: кровать, два стула и стол, заваленный картами и бумагами. Вокруг стояло с десяток бутылок из-под вина. Только заметив бутылки, я понял, отчего лицо соплеменника показалось мне таким изможденным. По-видимому, он пил уже несколько дней. Между тем он потерял терпение и, переходя в наступление, деланно храбрясь, выпалил:

– Будем глазки строить или как? Чего надо? Я тут вообще-то работаю!

Выдержав небольшую паузу и испытующе глядя на него в упор, чуть наклонившись, я спокойно проговорил:

– Ты, кажись, шамана ищешь для пыльной работенки в руинах утаремо? Так вон он – я. Может, впустишь, или будем тут на весь коридор о контрабанде болтать?

В его глазах сразу прочитался усилившийся к моей персоне интерес, и он, вытерев руки об рубаху, приглашающе распахнул дверь чуть шире:

– Приятно иметь дело с деловым рунианцем, а не этими… – он недоговорил. – Проходи за стол.

Я прошагал в его комнатенку и уселся на стул таким образом, чтобы видеть дверь. Не то чтобы я ему не доверял, но и оснований отбросить предосторожности в таком заведении не было. Хозяин уселся напротив и изучающе уставился глаза в глаза, затем протянув руку:

– Меня зовут Макирфор. Можно просто Маки, я не гордый!

– Кзор.

Мы пожали руки. Маки ловко подхватил с пола замаранную книгу, затем достал из нагрудного кармана рубахи очки с круглыми и толстыми стеклами, и, помусолив карандаш, обстоятельно затараторил:

– Итак, начнем с главного. Я плачу каждому участнику по пять процентов от выручки, которую мы сможем выудить со скупщиков Кровавой длани в случае успеха нашей авантюры. Все предельно просто: добираемся до долины, заходим в ближние кварталы Ломкай-гора[19], осматриваем руины в поисках любых артефактов. Рабочие займутся раскопками и снимут верхний слой в местах предположительного расположения более древних пластов и построек, по времени это примерно два-три дня полевых работ, собственно, вот и все…