Дверь в мастерскую была приоткрыта, сквозь щель можно было видеть крошечную прихожую и сквозной проем в светлое помещение мастерской. Она хотела было толкнуть дверь, на ходу отчитывая Стаса за безалаберность, но ужаснулась чему-то в себе и вдруг услышала его голос:

— Боюсь, ты что-то напортачил, старина.

«Разболтал кому-то о своем же пристанище. Что еще за „старину“ он привел в мою мастерскую?» — но додумывать эту мысль Наташе не пришлось.

Она услышала голос, от которого в другое время ее бы затошнило.

— Я все четко сработал, по науке. И картинку ей показал. Если бы не Степан этот, пес его дери, я бы ее прижал, голубушку. У нас и не такие раскисали. Ноготок увяз — вся птичка пропала.

Сердце Наташи так громко заколотилось от ужаса, что его стук могли услышать в мастерской.

— Стас, может, дверь закрыть?

— Наташка должна приехать. Лифт услышим, ты спрячешься. Там лестница есть на чердак, поднимешься туда, если что. Птичка, говоришь? Птичку нашел. Сказал бы я тебе, что это за птица… Она уже и краски уничтожила, и уверена, что ее не за что схватить.

— А это что за краски? — Наташа услышала шелест полиэтиленового пакета и похолодела. Краски были именно там.

«Дура, вчера надо было прихватить пакет!» — ругала она себя.

— Брось. Раз сказала, что выбросила, значит выбросила.

— Я все же отдам нашим экспертам. Да и ты ведь говорил, что манеру можно сличить.

— Тебе это все равно не поможет. Картину отдать пришлось, чтобы большого дрозда не спугнуть. Как, ты думаешь, я к нему приволокусь с нашим предложением, если он не будет уверен в своей полной безопасности?

А кроме того, экспертиза твоя ничего не докажет. У нее манера каждый день меняется.

— А ты звонил уже старику-то?

— Так с чем я ему звонить буду, с чем?! Я здесь Все обыскал, всю ночь эти ящики разбирал. Краски, кисточки да кислота бесконечная… Нет, говорю тебе, она эту пластинку сама нашла и спрятала, делает вид, что ничего не понимает. Быстро выучила — что почем… Говорила, что с этим Антошей встречалась. Неужели с ним договорилась? Иначе как она собирается ее использовать?

— Может, припугнуть еще? Наружку за ней выставить пострашней?

— Выставь… Только напрасно это все. Надо ее за жабры хватать и любым способом выпытывать, где она спрятала клише… Кстати, косу состригла, паршивка, думает, что замаскировалась… Когда я пришел, голову себе замотала, чтобы я не догадался… Хорошо, Леона подослал, он мне и рассказал, в каком обличье она теперь разгуливает. А то и я бы не знал.

— А может, старичку-то позвонишь? Так, провентилировать вопрос. Мол, у нас есть то, что может вас заинтересовать, как договоримся.

— Да я и сам об этом думал. Сдать ему первым делом Антуана. Пока он с ним разбираться будет, а это долгонько, дружище, будет, мы уже и пластинку найдем, и бумажки заготовим… Боюсь только, эта коза здесь не появится, уж больно загадочно она вчера со мной разговаривала. Любовник какой-то… Я ее жениха знаю, но она у него давно не показывалась… Уже сутки ее нет, шляется где-то.

— А ты ничего не перепутал? Может, ты не там ищешь? Может, ты не здесь пластинку спрятал?

— Уж с чем, с чем, а с головой у меня пока все в порядке.

Я ее в мягонькую ветошь завернул, как положено, чтобы не поцарапалась, нежная вещица. Потом в бумагу и какую-то картонку, а когда Натаха отвернулась, я ее на полочку пристроил.

— На какую из них?

— Не помню. Да какая разница, я все полки перерыл и все ящики — нет…

— Ну так ты все же звони старику-то, а я пока нашей птичкой займусь.

— Да ничего она тебе не скажет. Твой кабинет — материал отработанный. Она уже и в себя пришла, и следы замела. Вот если пугнуть ее по-настоящему… У тебя костоломы найдутся?

— Как не найтись, на том стоим.

— А этого, в кепочке, ты вычислил?

— В розыске он, по мокрому. Я его Колпакову передал. Ребята уже неделю пасут.

— Вот возьмет его твой Колпаков, и накрылось наше дельце. Распугаем нечисть.

— Так ты ж говорил, что жучок этот со стариком не связан.

— Связан — не связан. Здесь дело тонкое. Только что-нибудь шевельнется возле них, они тут же затаятся. Мол, знать ничего не знаем, ведать не ведаем. Им выжидать можно, да нам с тобой нельзя. Пока суть да толк, они раскусят нас, и поминай тогда наши денежки.

— Да не-е-ет, я сказал, что параллельное дело раскручиваю, чтобы только присмотр был.

— Слушай, Киргуду, а зачем тебе столько денег? Ты ведь из своей милиции уходить не собираешься. Прикипел. Сопляков ловишь, воротил крупных стрижешь. На жизнь хватает.

— Кого это я стригу?

— Сашку Антиквара, например, да и меня тоже.

— Что это ты, Стас, когда я тебя стриг?

— А полторы тысячи баксов дочке на шубу, что, с луны, что ли, свалились? Ты меня тогда за грошовую картинку схватил. Откуда узнал, что я тебе денежки выложить смогу?

— Я в тебе сразу толкового паренька разглядел. Понял, что ты мне еще пригодишься. Так и вышло. А про баксы забудь. Это вроде как взнос в новую компанию был. Я ведь их отработал, или, скажешь, нет?

— Поживем — увидим. Смотри, чтобы у меня за спиной все чисто было. А то мне оглядываться некогда. Да держиморд к Наташке приставь посерьезнее. Твои-то сопляки упустили ее.

— Мои сыщики свое дело туго знают. Ты же сам сказал — вести, пока другие не обнаружатся. Вот они и сдали ее, считай, с рук на руки.

— Это Антохина братва за ней ходила. Надеялись, видать, через нее на меня выйти… А все-таки она умница. Хорошо сделала, что косу обкорнала. Наверное, они ее потеряли, до мастерской не довели. А то бы нам с тобой несдобровать….. А то еще и голов недосчитаемся…

— Слушай, может тебе от греха подальше на мою дачу переехать?

— Посижу здесь пока, нарисуется, наверное, скоро. А не нарисуется, сам ловить будешь. Сегодня звонить буду старику. А завтра чтобы ты Натаху нашел и все из нее вытряс, что только можно… А если, скажем, паренек в кепочке на Наташку как-нибудь так случайно наткнется, тогда смотри в оба. Пусть, конечно, убивает, но не до смерти. Она нам живая нужна и чтобы говорить могла.

— Ситуация под контролем, Стас, развивай сценарий.

Последняя фраза прозвучала совсем близко, у дверей, и тут же свет, струящийся из мастерской, заслонила фигура гордого кавказца. Наташа метнулась в сторону и спряталась за шахтой лифта.

«Хорошо, что у меня задница не отяжелела, как у Остроуховой. — Она готова была хохотать и плакать одновременно. — Со всех сторон обложили, мерзавцы, теперь мне и податься некуда».

Доблестный Киргуду, тяжело кряхтя, спустился, и вскоре зашумел лифт. Наташа выглянула из своего укрытия, дверь в мастерскую осталась приоткрытой.

«А что там сейчас делает мой верный Стасик?» — Наташа прокралась к двери и заняла прежнюю позицию. Верный Стасик накручивал телефонный диск.

— Алло? День добрый. Могу ли я поговорить со Львом Степановичем?

Не слишком затянувшаяся пауза была прервана.

— У вас феноменальная память, да, именно Станислав Юрьевич… Я впервые сталкиваюсь с такой реакцией… Да что вы, какая там лесть… А дело есть. Я не рискнул бы беспокоить вас по пустякам. Речь идет об известном вам человеке, неоднократно выполнявшем добровольно взятые на себя обязанности по работе с молодыми гениями, так скажем… Да… Да, Антона Михайловича любезнейшего… Конечно, конечно, он воспитал целую плеяду, не дал умереть… именно… с голоду… Вот, вот, Лев Степанович… Да как вам сказать… Интерес у меня к нему особый, можно сказать, и нет никакого интереса…

Чувствовалось, что Стас мнется, что не может втиснуть в разговор заранее отрепетированную речь, что диалог пошел сразу не так, как планировал Стас.

— Просто я его встретил недавно… Да, но в обществе человека не слишком ценимого вами, да вы говорили об этом и раньше, что ненадежный человек… на все способен, а жаль, ах как жаль, что на все способен… ему бы не на все, не на все, Лев Степанович…

Да я-то с ним не знаком, боже упаси. Но у меня тоже друзья-товарищи имеются, рассказывали, как он в Перове заправляет… Не по-джентльменски, да, да… Подслушал я случайно разговор этого начальничка перовского и нашего наставника юных гениев, небольшой совсем разговор, но преотвратительный. Никогда бы мне не знать его содержания, но без желания, без всякого желания, Лев Степанович, я оповестился… Какая там любовь к искусству, но именно к ремесленной стороне безумная страсть. Гравировка, оттиски. Детские, право же, забавы… В том-то и дело, в том-то и дело… Для того и звоню вам, спросить желаю у вас совета… как никогда прежде… как никогда прежде…