— Или что? — горько спросила она. — Сдашь и меня тоже?

Никс обрела форму в пяти милях от фермерского дома и в пятидесяти ярдах от шоссе. Мгновение она просто стояла в лощине, заросшей низким кустарником. В голове царил бардак, и она потерялась в мысленном споре с дедушкой, проговаривая его фразы и шевеля губами, повторяя свои ответы. Никс жалела, что не бросила ему на прощание, что она не будет такой как он.

Как он мог предать собственную внучку?

Как он мог ложиться спать со знанием, что Жанель находится в этой ужасной тюрьме? И пониманием, что он собственными руками отправил ее туда за преступление, которого она не совершала? В голове не укладывается. Жанель нет с ними пятьдесят лет. Пятьдесят лет она в том ужасном, опасном месте, где ей некому помочь, где никто о ней не позаботится, если она голодна, больна или ранена… и сама Никс узнала о том, где искать свою сестру, лишь по воле случая, удачному стечению обстоятельств и аварии на шоссе.

Сейчас она понимала, почему дедушка пытался отговорить ее.

И слава Богу, что она забыла в продуктовом те бублики. Если бы ей не пришлось возвращаться в отдел с выпечкой, когда они с Пойзи расплачивались на кассе, они бы разминулись с претрансом, выбежавшим на дорогу.

— Соберись, — сказала она вслух. — Ты должна сосредоточиться.

Правда о том, что сотворил ее дедушка, была уродливой, и разбор на детали и мотивы не изменит неприглядной истины. К тому же, уже пошел обратный отчет до прихода солнца.

Закинув рюкзак на спину, Никс отметила, насколько тяжелее он стал, когда она добавила туда пару пистолетов, патроны и кинжал, который ей дал дедушка. Она оставила цепь и кол. И его вещевой мешок.

Она с нетерпением ждала момента, когда сможет вернуть ему его оружие. И покинуть тот дом, прихватив с собой обеих сестер.

Господи, они все время жили с предателем.

Кто-то вдалеке завыл на луну, и Никс убедила себя, что это была дворовая собака. Ее надпочечники, с другой стороны, приписали этот звук кому-то более смертоносному. Хорошая новость в том, что с ее точки между двумя высокими холмами у нее был обзор на триста шестьдесят градусов.

На этой ноте Никс оценила дорогу к городу. Полотно асфальта лентой извивалось по низким спускам и мягким подъемам, шоссе просматривалось в обе стороны на каком-то расстоянии благодаря жестким зимам, что тормозили рост всякой зеленой растительности. Машина… нет, это был грузовик, квадратный, без опознавательных знаков, какой-то грузоперевозчик… проехал мимо нее, свет фар был направлен вдаль. Когда он доехал до того места, где Пойзи сбила претранса, Никс отвернулась и посмотрела в противоположном направлении.

В голове она проигрывала сбивчивый шепот умирающего претранса.

Когда он еще мог говорить, он снова и снова повторял про Бога.

Сначала его слова, казалось, не имели смысла. Вампиры не верили в религиозные убеждения людей. Если бы претранс принадлежал к другой расе? Тогда ладно. Пусть говорит на пороге смерти о Господе на небесах, спасителе с именем Иисус, церковных башнях и крестах. Но учитывая его биологическую принадлежность, эта зацикленность не имела смысла.

Но потом Никс осознала, что дело не в религии и вечной жизни. Речь о том, откуда он пришел.

Откуда он сбежал.

Шагая по лесному настилу, периодически огибая слишком пушистые препятствия, она запустила большие пальцы под лямки рюкзака. Когда у них с Пойзи были лошади, примерно пятнадцать-двадцать лет назад, она объезжала всю долину, иногда брала с собой сестру, иногда без нее. Пойзи наслаждалась пейзажем, Никс — выискивала что-то необычное и примечательное.

А именно — вход в подземную тюрьму, которая — как все знали — располагалась в этой местности.

Мысленно возвращаясь к ночным поездкам, Никс позволила воспоминаниям задавать направление ее хода, полуразрушенные строения и неухоженные насаждения использовались подобное звездам — для ориентации в пространстве. Чем глубже Никс заходила, тем больше ее терзали сомнения, что она ошибается. Может, следовало искать западнее? Или…

Никс остановилась у резкого подъема.

— Вот оно.

Заброшенная церковь обрушилась наполовину, башня и крыша провалились внутрь, витражные стекла были выбиты, каменные ступени к блеклой красной двери все в сколах. Приближаясь, Никс отметила облезшую краску на обшивочных досках фасада, и сравнила с воспоминаниями о том, в каком упадке церковь находилась примерно десять лет назад?

Время ничего не жалело.

Храм Господень, построенный, поддерживаемый и в какой-то момент покинутый людьми, когда-то служил религиозным потребностям фермеров, занимавшихся вспахиванием земель долины. Но та эра давно закончилась, и единственная функционировавшая церковь располагалась в ста милях от пригорода Рочестера. С другой стороны, ближайший город отсюда — в тридцати милях. Поэтому они не так часто ездят за продуктами.

Наверняка претранс говорил в своем бреду именно об этом.

Бог на земле. Ради людей.

Или, возможно, церковь использовалась для других нужд.

Никс подошла к главному входу и попыталась открыть двойные двери. Заперто. Не проблема. Она попыталась отпереть замок усилием мысли…

И ничего не добилась.

Она попыталась снова, посылая команду стальным засовам сдвинуться с места. И снова тишина.

Склонившись, Никс испытала триумф.

— Медь.

Посмотрев туда, где полагалось находиться заостренному копью, она ощутила покалывание на затылке и плечах. Люди не станут использовать медный замок. А вот вампиры — еще как. Если хотят удержать представителей расы в одном месте.

Мысленные манипуляции не работали с вещами из меди.

Она должна попасть внутрь, но дематериализоваться в незнакомую планировку и среди завалов — слишком опасная затея. Хорошо, что эти окна были дырявее швейцарского сыра. Пройдясь, Никс выбрала высоко расположенные от земли рамы, подпрыгнула и ухватилась за край.

С кряхтеньем подтянулась вверх и устроила живот на наружном подоконнике, будто он был частью разновысоких брусьев на олимпийском стадионе. Накренившись вперед, она изучила интерьер. Да. Солянка из ломаных брусьев и разбитых скамеек, а расквашенная плитка служила заменой крутонам. Перемахнув ногами через раму, Никс на мгновение зависла, а потом спрыгнула с подоконника, ее походные ботинки приземлились с грохотом, от которого она поморщилась…

Голуби слетели с насиженных мест, и, пригнувшись, Никс накрыла голову, когда комки перьев разлетелись по сторонам в лунном свете. Когда помещение очистилось, она выпрямилась и осмотрелась вокруг. Рухнувшая крыша преграждала путь, занимая почти всю зону для прихожан.

— Черт, — выругалась она под нос.

Предполагая, что Питер вырвался из какого-то засекреченного места хрен пойми где, он не мог преодолеть это безобразие. Щепки и голые гвозди — та еще полоса препятствий. К тому же, если кто-то, кто угодно, попытается выбраться через этот проем или наоборот попасть туда, то он оставит после себя следы. Расколотые доски и сломанные прутья, также кровь, учитывая острые углы… а претранс не мог дематериализоваться. Он совершил побег на своих двоих, потому что был слишком низким, чтобы выпрыгнуть через оконную раму.

О, а еще был медный замок.

Нет, он вышел не отсюда.

Может, она сходила с ума. Может… он в тюрьме принял веру людей? Хотя, там содержались только вампиры, разве такое возможно?

Прежде чем уйти, Никс посмотрела на алтарь, усыпанный осколками красного, синего и золотого витражного стекла. Потом перевела взгляд на место, куда с большой высоты рухнула колокольня, медный крест каким-то образом упал распятием вверх на несколько уцелевших досок. Покрытое пылью золотое лицо символа христианской веры освещалось лунным светом, теплым светом от которого по необъяснимой причине у нее заслезились глаза.

Она бы тоже хотела во что-то верить.

Дематериализовавшись через то же окно, она приняла форму на участке за церковью и окинула взглядом фундамент здания, выискивая окна в подвале… москитные сетки… проем достаточно большой для претранса весом сто двадцать фунтов.