— Ой, ой, ой, — приговаривала Никс.

Оказавшись на жарком воздухе ночи, она сделала глубокий вдох. Потом протащила мужчину между двумя метками, покрытыми лишайником, и бросила на траву, перемежающуюся с плющом. Посмотрев на небо, попыталась вспомнить прогноз погоды на сегодня. Солнечно. Значит, завтра тоже будет солнечно?

Один луч солнца и тело исчезнет, на листве останется только выжженное пятно.

Никс снова ускорилась и влетела в склеп, вспоминая сцену из «Клана Сопрано», где Тони убил Ральфи Чифаретто. В кино, по ТВ… как правило… убийство выглядит красиво. Все движения выверены и скоординированы. В настоящей жизни? Кто-то вроде Тони получит заряд перцового баллончика в лицо, пока пытается навалять тому, кто дурно обращается с животными.

Вот ей, например, пришлось оставить потайную дверь распахнутой настежь, пока она тащила свою первую жертву из гробницы.

Снова оказавшись внутри, Никс убедилась, что поблизости ни души, и только после этого вошла в проем в стене. Крошечный красный огонёк моргнул сбоку от двери, и когда она подалась вперед, чтобы поближе рассмотреть его, раздался бип, и панель закрылась.

Нахмурившись, она достала пропуск охранника из кармана ветровки. Когда она понесла его к красной лампочке, панель снова отъехала, и потом Никс повторным движением закрыла ее. Значит, там есть ещё один карт-ридер? Неважно, у нее были проблемы важнее. Пара занятий по самообороне и одно удачное сражение не помогут устоять перед толпой профессионально обученных полицейских в заведении с хорошим уровнем системы безопасности.

Представив лицо Жанель, она повернула налево и двинулась дальше. На ее пути постоянно загорались лампы с датчиками движения на потолке туннеля, и она бы прекрасно обошлась без них. Да только фонарик все равно бы ее раскрыл.

Она шла на носочках, чтобы ее не выдал топот, но ничего не могла поделать с громко бьющимся сердцем. Ощущение, что она выбрала рыбу не по зубам, сдавливало шею словно удавкой, но, по крайней мере, было легко отслеживать, чтобы за ней никого не оказалось.

Она оглядывалась назад через каждые три фута.

А потом перед ней выросла крепкая металлическая стена. Достав пропуск, она махнула им возле мигающей красной точки и сместилась в бок, прячась, когда панель отъехала назад.

Она отшатнулась, учуяв запах сырой земли.

По другую сторону панели располагалась голая скала.

Не следовало делать это, подумала Никс. Мне нужно повернуть назад, прямо сейчас.

***

Тот век, что Шакал провёл в Улье, он изучал стражников. Их состав и смены. Кто стоял в парах, а кто — соло. Их участки в тюремном комплексе. Он знал их глаза и волосы, кто был рассеянным, а кто — жестоким. Знал тех, кто запустил себя, и тех, кто был сильным и мускулистым. Он проследил, откуда они заходили в общие коридоры, покидая территорию Надзирателя.

Он видел, как они продают наркоту узникам. Занимаются с ними сексом. Раздают заслуженные тумаки и пытают тех, кто не соблюдал правила. Он знал их тайны и пороки, слепые места и то, что было в поле их зрения

Он действовал осторожно, чтобы его не застукали. Это было не сложно: здесь слишком много заключённых.

Одно из многих недоступных вещей под землёй — это часы, но стража помогла ему с этим. Учитывая регулярное расписание и маршруты, они служили метрономом, способом измерять течение времени. Если он будет держать свой шаг в одном размере и ритме, то сможет отслеживать и предугадывать смены, их территории и, следовательно, циклы дней и ночей.

Надзиратель убедился, чтобы народ выполнял свои обязанности безукоризненно.

И поэтому сейчас Шакал понял, что что-то не так.

Опустив глаза, он окинул взглядом самодельные кожаные тапочки на ногах. Походка была правильной, чувствовалось лёгкое напряжение бедра в суставе, да и скорость была верной. Также он был в нужном туннеле. Или… нет?

Шакал остановился и посмотрел через плечо. Мысленно вспомнил, когда и где он сворачивал… нет, это верное место. Он прошел свои маршруты Г, Д и Е за последние три дня-ночи. Этот был Ж. Он должен был идти по маршруту Ж.

Значит, все верно.

Где гребаный стражник?

Прищурившись, он оценил туннель впереди. Выждал.

В голове раздались тревожные звоночки. Сейчас должен был проходить стражник, чтобы сдать смену. Они изменили распорядок?

Это станет проблемой. Предсказуемость критически важна.

Продолжая путь, Шакал двинулся по прямой и дошёл до ответвления, отмеченного белой краской на деревянной арке туннеля. Прежде чем вступить в эту зону, он убедился, что за ним не следят. Потом двинулся вперед, держась левой стены. Его черно-серые одежды свободного кроя, позволяющие ему быстро и комфортно передвигаться, были цвета стен, но благодаря голым лампочками, свисавшим с потолка каждые двадцать футов, он был как на ладони…

Шакал застыл как вкопанный.

Задрав нос, он сделал глубокий вдох.

Дошедший до него запах взбудоражил его, как не бывало ранее… и был абсолютно незнакомым. За все годы, десятилетия, целый век под землёй он не чувствовал ничего подобного, и эта необходимость уйти в память так далеко назад печально характеризовало его жизнь.

Свежие цветы.

Закрыв глаза, Шакал сделал ещё один вдох, жадно вбирая аромат. Да, свежие цветы, и не в тошнотворно чрезмерном виде, что он встречал в больших домах, которые посещал и в которых жил. Это был сочный и приятный естественный аромат.

И он становился сильнее.

Шакал усилием мысли выключил три лампочки, создавая темноту на шестьдесят футов.

Звук шагов был тихим, и по мере их приближения в голове билась всего одна мысль.

Кто-то, кому не место в тюрьме, нашёл вход в Улей.

Во рту Рейджа пахло скверно — протухшим мясом и плесневелой клубникой одновременно. Но это — меньшая из его бед. Лежа на траве, в тотальной темноте, без зрения, он не мог понять по звёздам, который был час. Не знал, сколько времени прошло, как близко к рассвету… а учитывая боли в руках и ногах, торсе и голове, он не мог сказать, предупреждала ли его кожа о скором появлении солнечного света или же это последствия сольного выступления его Зверя.

Он перекатился на бок, и его вырвало, вывернуло наизнанку. Он сожрал много лессеров. Судя по тошноте и запаху во рту. Но насколько грязную сцену он оставил? Сейчас внимание людей было особенно нежелательно, а мертвые тела… и их части… всегда привлекают взгляд.

Он мог полагаться только на свои уши, и они не сообщали ему ничего хорошего. Где-то рядом что-то капало. Его кровь? Или убийц? Или он прокусил контейнер с медовухой? Нос заполняла вонь немертвых. И вообще, он до сих пор на той поляне или…

— Брат мой.

Услышав знакомый голос, Рейдж облегчённо выдохнул. Он бы в последнюю очередь ожидал увидеть Дариуса, но в этой ситуации его помощь была как нельзя кстати. Более того, это значило, что на улице по-прежнему ночь, и у них было время найти укрытие.

— Ты должен перетащить меня. — Его голос хрипел от слабости. — Меня нужно перенести.

Хотя, с другой стороны, он не знал, где находится. Зверь мог завести его далеко от того места, где он вырвался на волю.

— Да. — В последующей паузе Рейдж представил, как Брат оглядывается по сторонам. — Воистину.

— Где я? — спросил он.

— У меня с собой лошадь. Давай, я закину тебя на нее.

— Что-то мне нездоровится.

И на этой ноте его затошнило, и рвотные позывы отпустили его нескоро, чтобы он смог заговорить.

— Помоги мне, прошу.

— Я рядом, брат мой.

Когда его обхватили руки, Рейдж застонал в ответ, а потом стало еще хуже. Перемещение воспринималось ужасно, больные конечности и опухший торс ревели от боли, когда Дариус подхватил его под коленями и талией и закинул на лошадь, которая возмущённо заржала. Из-за вони? Из-за тяжести?