— С возвращением, брат мой, — сказал он хрипло.

***

Никс хотела дать мужчинам время, чтобы они установили контакт. Или восстановили? Казалось, они недостаточно хорошо друг друга знали… наверное, вообще не знали.

И учитывая, как они смотрели друг на друга, они оба были потрясены до глубины души.

Но ситуация все еще была на грани жизни и смерти.

— Шак, ты должен утолить жажду, прежде чем мы перенесем тебя к медикам.

Он перевел взгляд на нее. А потом на его губах расцвела легкая улыбка.

— Я люблю тебя, — прохрипел Шак.

Никс забыла обо всем на свете: об окружающих ее мужчинах в склепе… включая ее дедушку… рваной ране на внутренней стороне ноги Шака, которая так тревожно сочилась кровью. О том, что они находились на входе в тюрьму, и если там кто-то остался, то все находящиеся в склепе являлись легкой мишенью.

Никс посмотрела на Братьев. Все держали оружие в руках и были готовы к бою.

Ну хорошо. Наверное, не стоит беспокоиться о нападении в окружении таких парней. И все же.

Сосредотачиваясь на Шаке, она огладила его волосы, выбившиеся из косы.

— Я люблю тебя, — повторил Шак. Его голос был таким слабым, едва слышным. Но учитывая, что все стояли не шелохнувшись, они, очевидно, слышали его.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала Никс, сморгнув слезы. — Прошу, возьми вену…

— Ты имела храбрость войти в тюрьму, — перебил он ее. — Ты была… смелой. Я должен был найти смелость выбраться отсюда. Ради тебя я хотел выбраться.

— Ты справился. — Она погладила его волосы, лицо, плечо. И хотя она жаждала услышать все, что Шак хотел сказать, было важнее вернуть его к кормлению. — Поговорим позже. Просто возьми…

— Нет. — Он отвел от себя ее руку, когда Никс попыталась приставить запястье к его губам. — Я достаточно восстановил силы.

Чтобы подтвердить свои слова, Шак попытался сесть… и к его чести смог привести торс в вертикальное положение. Но потом он посмотрел на раненую ногу, и его зашатало.

— Нужно замотать рану, — сказал бородатый Брат. — Прежде чем ты подскочишь.

Раздался треск, а потом кто-то передал им футболку.

— Я вернусь за универсалом, — сказал ее дедушка, разворачиваясь на выход. — Управлюсь минут за десять.

Черт, Шак больше не возьмет ни капли ее крови.

Зализав ранки на своем запястье, Никс взяла его за руку, когда он зашипел от боли — когда обмотали его бедро.

А потом она стала его опорой, когда его подняли на ноги, проверяя, сможет ли он стоять.

И тогда она заметила, что он что-то сжимал в руке.

Ее ветровку. Он где-то достал ее ветровку.

— Пропуск, — сказал Шак.

Никс опустила взгляд на его изнуренное лицо.

— Что?

Задрав ветровку, Шак отцепил одну свою руку от нее и расстегнул карман. Достал карточку, покрытую кровью. Его кровью.

— Она была в кармане. — Его голос становился тверже с каждым словом. — Когда поднялись баррикады, я вернулся туда, где мы впервые встретились, откуда ты пришла. Прежде чем я убил ту тварь из корзины, она хорошо меня потрепала, я думал, что истеку кровью… но когда я прислонился к стене, панель открылась. На моей шее была твоя ветровка и… она спасла меня. Дважды.

— Обопрись на свою женщину — приказал бородатый Брат. — Ты совсем бледный, сейчас свалишься…

Шак обмяк прежде, чем Брат успел закончить, и Никс поймала своего мужчину, стиснув зубы, придержала его вес.

Но она отказалась от чужой помощи.

Он был ее.

Она сама дотащит его до машины.

Следующее, что почувствовал Шак… это мягкость. Мягкость под его телом. Под его головой. Мягкость по сторонам.

Он открыл глаза, и сознание вернулось со скоростью и ясностью, которые точно показали ему, насколько его оживила кровь Никс. И его первая мысль было о…

— Я здесь.

Никс наклонилась вперед и заглянула ему в лицо. Она была сейчас невероятно красива: темные волосы зачесаны назад, щеки пылали от эмоций, а глаза светились непролитыми слезами.

— Здравствуй.

— Привет, — она неуверенно улыбнулась. — Сейчас придет доктор.

— Я в порядке.

— Эта рана от укуса действительно опасна, есть риск заражения.

Последовала пауза, и они оба посмотрели друг на друга, вспоминая, заново подтверждая, восстанавливая связь, которая, как он был уверен, была разорвана навсегда.

Он протянул руку и погладил ее по щеке. По шее.

— Ты жива.

— И ты тоже.

Шак оглядел домашнюю обстановку.

— Это твой дом?

— Да. Мы в моей спальне.

Откуда-то поблизости доносились голоса, тихие и спокойные. Он узнал те, что слышал в склепе.

— Я правда сумел выбраться?

— Да, у тебя получилось. Ты свободен.

Шак глубоко вздохнул. Он бы хотел праздновать… действительно хотел.

— Я рад, — сказал он, желая, чтобы Никс испытывала только радость.

Однако о кое-чем он умолчал. Что не нашел того, кого искал, ни живого, ни мертвого.

Внезапно Никс поднялась на ноги. И когда начала что-то показывать рукой, он лишь покачал головой.

— Нет, — сказал Шак. — Мне не нужен врач…

В поле зрения появилась маленькая фигура, и Шак подумал…

Нет, нет. Это так несправедливо.

Это был кошмар, облаченный в символы сна, такие вещи жалят сердце, когда просыпаешься и понимаешь, что твоей женщины с тобой нет, а твой сын мертв…

— Отец?

Шака затрясло, и он медленно сел, как будто боялся проснуться, если начнет двигаться слишком быстро. По очереди поставив ноги на ковер, он остановился.

Когда ничего не изменилось — Никс все еще была рядом с ним, а его сын по-прежнему стоял в дверном проеме — он поднялся с кровати. Если его рана и болела, когда вес тела пришелся на ногу, Шак этого не почувствовал.

Он сделал шаг вперед. А потом еще один.

— Сын? — хрипло произнес он.

Чувствуя себя так, словно он испытывал удачу в лотерее, Шак раскрыл объятья.

— Отец!

Его сын бросился вперед и обхватил его руками. И в момент, когда он почувствовал тепло этого хрупкого тела, и знакомый запах заполнил его нос, Шак сжал того, кого искал, в объятиях, от которых перехватывало дыхание и горело сердце.

Закрыв глаза, Шак посмотрел поверх головы сына, которого он думал, что потерял навсегда… на любовь всей своей жизни.

Которую и не ожидал обрести.

***

Никс прикрыла рот ладонью, когда смотрела, как Шак прижимает Питера к своей большой груди. Ребенок казался невероятно маленьким по сравнению с мощью своего отца, и казалось правильным, что эти двое, наконец, воссоединились.

В этом мире ребенок нуждался в защите отца.

Тем более теперь, когда им обоим предстоит привыкать к жизни наверху.

Посмотрев в сторону двери, она кивнула Пойзи и дедушке, которые держались за руки. Когда они ушли на кухню, она услышала, как открылась и закрылась задняя дверь, и поняла, что Братья сейчас уходят. Они вернутся. По дороге домой Рейдж, блондин, сказал, что им нужно как можно больше подробностей о тюрьме, о том, как она функционирует, и какое оборудование в ней имеется.

Впрочем, для этого будет время позже.

И врач должен прибыть с минуты на минуту.

Никс снова вернулась к Шаку и претрансу. Эти двое немного отстранились и осматривали друг друга, явно выискивая повреждения.

— Ты в порядке, отец? Твоя нога…

— Я буду в полном порядке. — Шак похлопал паренька по плечу. — Но как ты здесь оказался? Откуда ты знаешь мою Никс?

— Это был несчастный случай, отец.

— Какой?

Заговорила Никс.

— Мы с Пойзи ехали домой…

— И я выбежал на дорогу, — вмешался Питер.

— Мы нечаянно сбили его. Это была чистая случайность.

— Но они меня спасли. Пойзи вылечила меня.

И на этой ноте? Никс была убеждена, что ее сестра буквально силком заставила претранса выжить и пойти на поправку: Пойзи была абсолютно уверена, что он не умрет, пока она присматривает за ним, и что вы думаете? Даже Мрачный Жнец испугался жизнеутверждающего настроя этой женщины.