Король так часто отлучался на свидания со своими милыми детушками, что эти отлучки наконец обратили на себя внимание королевы. Она решила узнать, что это он там один-одинешенек делает в лесу, и подкупила его слуг, а те выдали ей тайну короля да еще рассказали и о клубке, который один только мог указать туда дорогу.

Королева до тех пор не успокоилась, пока не вызнала, где король прячет клубок, и тогда нашила много маленьких белых шелковых рубашечек, а так как она матерью своей была обучена колдовству, то сумела в эти рубашечки зашить и некоторые чары.

И вот, когда однажды король выехал на охоту, она взяла рубашечки и пошла в лес, а клубочек показал ей дорогу. Дети, еще издали увидевшие, что к ним кто-то идет, подумали, что это отец, и радостно побежали навстречу. Тогда королева на каждого из них стала накидывать по рубашечке, и едва только эти рубашечки касались тела ребенка, он превращался в лебедя и улетал из леса.

Королева вернулась домой, очень довольная тем, что сделала. Она предполагала, что теперь отделалась от своих пасынков; но дочка короля не выбежала к ней навстречу вместе с братьями, осталась в замке, и королева ничего о ней не знала.

На другой день явился король в лесной замок к детям и никого в замке не нашел, кроме дочки. «А где же твои братья?» — спросил король. «Ах, батюшка, — ответила она, — они улетели и оставили меня одну», — и рассказала ему, что из своего окошечка видела, как ее братья, обернувшись лебедями, улетели за лес, и даже показала ему перья, которые они обронили во дворе, а она подобрала.

Король опечалился, но ему и в голову не приходило, что это злое дело могла совершить королева. Поэтому, опасаясь, что дочку могут также похитить, он решил забрать ее отсюда с собой.

Но дочка боялась мачехи и упросила короля, чтобы он ей дозволил еще хоть одну эту ночь остаться в лесном замке. Бедная девочка поняла, что ее уже не оставят долее в этом замке, и она решила во что бы то ни стало отыскать своих братьев.

И чуть только наступила ночь, девочка убежала из замка и углубилась прямо в самую чащу леса. Она шла всю ночь напролет и весь следующий день, пока уже не утомилась окончательно.

Как раз в это время девочка увидела охотничий домик, вошла в него и нашла в нем комнатку с шестью маленькими кроватками; но она не решилась лечь, а залезла под одну из этих кроваток, улеглась на голом полу и решила провести там ночь. Но когда солнце стало близиться к западу, она услышала шум в воздухе и увидела, что в окошко влетели шесть лебедей. Они опустились на пол и стали сдувать друг с друга перья: сдули все перья — и их лебединые шкурки свалились с них, как рубашки.

Когда девочка взглянула на них, она узнала своих братьев и вылезла из-под кроватки. Братцы очень обрадовались, увидев свою сестричку, но радость их была непродолжительной. «Ты здесь не можешь оставаться, — сказали они ей, — это разбойничий притон. Если разбойники найдут тебя здесь, то убьют». — «А разве вы не сумеете меня защитить?» — «Нет, — ответили братья, — потому что мы можем каждый вечер только на четверть часа сбрасывать с себя свои лебединые шкурки и принимать человеческий образ, а потом опять обращаемся в лебедей». Сестричка заплакала и сказала: «Так неужели же нет возможности освободить вас от заклятия?» — «Есть возможность, — ответили братья, — но это обставлено такими тягостными условиями, что выполнить их невозможно. Ты должна шесть лет сряду не говорить и не смеяться и за это время должна сшить нам шесть рубашек из цветков астры. И если хоть одно словечко у тебя вырвется в течение этих шести лет, то все твои труды пропадут даром».

Только братцы это проговорили, как четверть часа миновала, и они, обратившись в лебедей, вылетели в окно.

А сестричка твердо решила избавить своих братьев от заклятья, хотя бы даже ценой своей жизни. Она вышла из охотничьего домика, пошла в самую чащу леса, влезла на дерево и там просидела всю ночь.

На другое утро она сошла с дерева, набрала много цветов астры и стала шить. Говорить ей было не с кем, а смеяться не было охоты: она сидела на своем дереве и смотрела только на свою работу.

Много времени прошло с тех пор, как девочка удалилась в эту глушь, и случилось однажды, что король той страны приехал охотиться в лесу, а его егеря подошли к тому самому дереву, на котором сидела девушка.

Они стали ее окликать и спрашивать: «Кто ты такая?» — но она им ни слова не ответила.

«Сойди сюда к нам, — сказали они, — мы тебе никакого зла не сделаем».

Девушка в ответ только отрицательно покачала головой. Но егеря продолжали приставать к ней с вопросами, поэтому она сбросила им с дерева свою золотую цепь с шеи в надежде, что они после этого отстанут.

Но они все продолжали ее допрашивать; тогда она сбросила им свой пояс, а когда и это не помогло — свои подвязки, и так мало-помалу все, что на ней было надето, и осталась наконец в одной сорочке.

Но егеря все равно от нее не отстали, влезли на дерево, сняли оттуда девушку и привели ее к королю.

Король спросил: «Кто ты такая? Что ты делала там, на дереве?» Но девушка не ответила ни словечка.

Он задал ей те же вопросы на всех языках, какие ему были известны, но девушка по-прежнему оставалась нема, как рыба. При этом она была настолько прекрасна собой, что сердце короля было тронуто, и он вдруг воспылал к ней горячей любовью.

Обернув девушку своим плащом, он посадил ее на коня перед собой и отвез в свой замок.

Там он приказал одеть ее в богатое платье, и незнакомка заблистала красотой, как ясный день, но от нее по-прежнему нельзя было добиться ни одного слова.

Король посадил ее за стол рядом с собой, и ее скромное выражение лица, ее умение держаться до такой степени понравились ему, что он сказал: «Я хочу взять эту девушку замуж и ни на ком другом, кроме нее, не женюсь».

И несколько дней спустя король действительно обвенчался с ней.

А была у того короля мать, женщина злая, да притом еще и недовольная женитьбой сына. Она злословила про молодую королеву. «Кто ее знает, откуда она родом, — говорила она, — от нее, немой, не дознаешься. И сыну моему она совсем не пара».

Год спустя, когда королева родила первого ребенка, старуха унесла его, а королеве во время сна вымазала рот кровью. Затем она пошла к королю и обвинила королеву в том, что она людоедка и съела своего ребенка.

Король не захотел этому верить и не дозволил причинить королеве никакого зла.

А королева тем временем постоянно сидела за своей работой и шила рубашечки, не обращая внимания ни на что другое.

В следующий раз, когда она снова родила красавца мальчика, злая старуха опять пустила в ход подобный обман, однако же король вновь не решился поверить ее клевете. Он сказал: «Она слишком добра и богобоязненна, чтобы совершить что-нибудь подобное. Не будь она нема, она сумела бы сама себя защитить, и ее невиновность, конечно, тотчас же обнаружилась бы».

Когда же старуха в третий раз похитила новорожденного ребенка и возвела на королеву то же обвинение (а та ни слова не могла сказать в свое оправдание), король уже не смог защитить жену и должен был предать ее суду, который и приговорил сжечь ее на костре.

Вот наступил день исполнения приговора, наступил в то же время и последний день тех шести лет, в течение которых она не смела ни смеяться, ни говорить, — и таким образом ее милые братья могли быть избавлены ею от заклятья.

И шесть рубашек из цветков астры были также изготовлены, только у последней не хватало левого рукава.

Когда верную сестру повели на костер, она взяла с собой все рубашки; а когда она была уже на костре и костер уже собирались зажечь, она оглянулась вокруг и увидела, что к ней летят шесть лебедей. Тут она поняла, что и ее избавление близко, и сердце ее затрепетало от радости. Лебеди закружились около нее и спустились настолько низко, что она смогла им бросить рубашки. И едва только они коснулись птиц, как лебединые шкурки с них свалились — и братцы стали рядом, молодец к молодцу, живехоньки и здоровехоньки, только у самого младшего не хватало левой руки, а вместо нее осталось лебединое крыло за спиной.