Харбин. Отель «Модерн» с кинотеатром

1930-е

Расчет выдавали каждую неделю. Первые 4 рубля за две недели каторжного труда я принес домой и вручил дорогой мамочке под ее причитания и слезы. Может быть, я работал бы еще, но хозяин распорядился отказать мне по той причине, что я… советский школьник. Вот, кроме дискриминации, еще одна несправедливость, которую ты испытаешь на собственной шкуре. Оказывается, специальные уполномоченные эмигрантских организаций следят за тем, чтобы ни одно рабочее место мимо них не прошло, иначе хозяину грозят неприятности. Обидно, конечно, но жаловаться некому, да и устал я с непривычки здорово. Что делать? Вместо желания зарабатывать деньги вдруг вспомнилась давнишняя мечта – определиться в яхт-клуб волонтером. Пошел туда – приняли, и я «забесплатно» отработал там и отгулял на реке последние дни каникул. Мало я заработал, мало принес в дом, зато начал разбираться в так называемых производственных и социальных отношениях. Неплохо. Следующего лета я ждал с нетерпением.

Еще во время работы в яхт-клубе присмотрелся я к работе лодочников на переправе через реку Сунгари, научился плавать, нырять и потерял страх перед водой. Кроме всего, за то трудовое лето я окреп физически. Казалось мне, что смогу не хуже взрослого мужика загрузить в «плоскодонку» трех-четырех пассажиров и «оттартать» их на ту сторону, на Крестовский остров. Если еще дождаться обратных пассажиров, чтобы не гнать лодку порожняком, – такая ходка обеспечит 40 копеек. Неужели не хватит меня, чтобы сделать три-четыре рейса за день? Не может такого быть! Еле дождался каникул и сразу – на набережную, на Пристань.

Как я уставал! Не то слово. Во мне не оставалось ничего живого. Старался проползти мимо мамы, чтобы не тревожить ее своим видом. Но разве маму можно обмануть! Она часто плакала и просила меня бросить лодочный бизнес. Вечером я соглашался с ней, а утром снова брел на Пристань. К концу сезона я осилил все-таки норму – три рейса в день и, рассчитавшись за аренду лодки, похлопывал себя по карману, где звенели монеты на целый рубль. Опять надо говорить о главном: все физические усилия и даже надрывы – ерунда по сравнению с той житейской мудростью, которая подпитывала меня каждый день.

Заполучить пассажиров можно было, лишь преодолев огромную конкуренцию старших по возрасту. Для этого нужно было выйти далеко вперед, ловить пассажиров у автобусной остановки и непрерывно уговаривать, расписывая преимущества моей лодки. Чем я брал? Во-первых, вежливостью манер, я не хватал несговорчивых за рукав, не употреблял крепких слов, а во-вторых, внешним видом. Загоревший до черноты, я аккуратно застегивал рубашку, выходил в наглаженных чистых брюках. Играл на контрастах. Многие взрослые лодочники были растрепаны, небриты, одеты в какую-то рванину, от большинства пахло водкой и по́том. Самым убедительным аргументом, безотказно действовавшим на пожилых женщин и бабушек (основной контингент среди отдыхающих), нагруженных кошелками и внуками, был комплект пробковых спасательных поясов, которыми, по старым связям в яхт-клубе, снабдил меня старик-сторож. Никогда и никому они не понадобились, но само их присутствие в кормовом ящике уже завораживало. Удивительно, но на всей лодочной переправе, кажется, только я позаботился о спасательных средствах.

Харбин. Берег Сунгари за яхт-клубом

1930-е

Вообще в пассажирах недостатка не было. Оставалось усвоить психологию человека, которому хочется отдохнуть на природе с максимумом удобств. Река Сунгари у города имеет ширину около километра, а посередине вас еще ожидает быстрое течение. Переплыть ее в лодке с грузом в четыре человека можно за час с небольшим. Только это не так просто. На всякий случай возил с собой запасную пару весел и очень радовался, когда кто-нибудь из пассажиров, «давил на слезу», если был уверен, что такой номер пройдет. Представьте себе барышню с кавалером. Здоровенный мужик занят только тем, как лучше ее обнять, а небольшой мальчишка, из последних сил надрываясь, работает веслами, чтобы перевезти их на ту сторону реки, где их ожидает куча удовольствий. Конечно, она первая не выдерживает и просит своего кавалера помочь мальчишке, чтобы скорее закончилось испытание ее нервов. А пара весел тут как тут. Большое дело – психология. Случались, правда редко, другие варианты, как правило, на рейсах в город, с той стороны реки. Человеку срочно нужно быть в городе, а лодок не так много, и каждый лодочник ждет, когда наберет комплект пассажиров. Человек мечется от одной лодки к другой, уговаривает каждого. Те – ни в какую. Здесь важно оценить возможности пассажира, степень срочности его возвращения в город и вовремя согласиться взять его на борт.

Харбин. На берегу Сунгари

1930-е

Чтобы твое решение выглядело как большое одолжение, принятое себе в убыток. Благодарный пассажир сразу же схватится за вторые весла и фактически перевезет тебя на твоей лодке, а при расставании может отвалить «на чай». Двойная выгода. Постепенно я втянулся в свое дело, весь лишний жирок сбросил, стал жилистым и упругим, но самое главное, за одно лето вырос на целую голову. Руки, привыкшие к веслам, стали как крюки. Взять ложку пальцами – проблема. Вернулся в школу после каникул, многие не узнают, а писать ручкой не мог еще целый месяц.

Все же о прелести тобой заработанных денег стоит поговорить. С каким огромным удовлетворением после трудного рабочего дня возвращался я домой! По дороге выходил на центральную улицу Китайскую, шел мимо магазинных витрин и мечтал, как смогу накопить несколько рублей, чтобы купить маме подарок, а братишке полфунта чайной колбасы у Гурченко (был такой шикарный гастрономический магазин). Заходил в чайную с названием «Биржа», заказывал тарелку борща, отбивную котлету и чашку чая, заправленного дешевым вином, – фирменное рекламное изобретение «Биржи». Вальяжно развалившись на скрипучем стуле, воображал себя кормильцем семьи, победителем, перед которым расступаются все препятствия. После обеда в «Бирже» должно оставаться чуть больше рубля. Если не получалось, проходил мимо, как бы ни хотелось есть. Считал, что не имею права на «кайф». Может быть, в таких небольших сражениях с собой закалял волю, самодисциплину. Все эти мелочи очень пригодились во взрослой жизни.

Тренировку своей силы воли проводил под любым предлогом – иногда в день несколько раз.

Харбин. Новая Торговая улица.

На заднем плане вывеска: паровая колбасная фабрика и винно-гастрономический магазин Гурченко и Кислова

1910-е

Делалось это просто. Едет повозка, а я иду по другой стороне улицы, ставлю себе задачу: пока повозка доедет до угла следующей улицы, я должен пройти этот квартал. Начинаю ускорять шаг, если не успеваю, бегу рысцой, опять не успеваю – срываюсь бегом, лишь бы успеть выполнить заданное. Придумываю себе более сложные упражнения и страшно переживаю, если не смог выполнить задуманное. Работать на лодке придумал раз в три дня, в том числе обязательно по воскресеньям. Выходил на Пристань больше месяца. Потом отдыхал. Все же не детский это труд. Зато как обогатилось мое понимание людей, объяснение их поведения и поступков! Иногда мне казалось: в разговоре с собеседником я знаю наперед, что он скажет и как себя поведет, хотя знал я его всего несколько минут. Наверное, это был главный итог моих попыток «выйти в люди» в летние каникулы, если не считать огромную пользу для физического развития, приобретения чувства уверенности в себе и самостоятельности.