— Там очень много костров, Халла. А много костров означает много людей. Тяжело сказать, сколько их, на таком расстоянии, но как минимум несколько тысяч.

— Нам нужно подобраться ближе.

— Слушаюсь, госпожа.

Между ними и кострами простирался лабиринт из ледяных ущелий. Они не могли идти по дороге — слишком рискованно, поэтому решили двигаться вдоль зигзагообразных трещин во льду. Падающее Облако остался наверху, резво перескакивая через широкие трещины. Халла сомневалась, что кто–то еще из ее команды смог бы повторить его трюки. Она точно бы не смогла.

— Рексель, не забегай слишком далеко вперед, — приказала она, когда Генрих помог ей спуститься вниз. — Проложи нам дорогу через ущелья.

— Слушаюсь, — отозвался он.

Ее отряд — без Вульфрика их осталось девять — быстро продвигался по ущельям. Падающее Облако направлял их сверху, а Генрих и Кольм замыкали строй. Налево, направо, снова налево, прямо, через скальную гряду. Через полчаса они вышли к узкому участку Хрустальной реки, ближе к открытым равнинам, и заметили Вульфрика — он неохотно брел за ними, но так и не присоединился к группе.

— Халла, впереди что–то есть, — вдруг сказал Падающее Облако, появляясь на краю расщелины. — Что–то похожее на сухие деревья.

Расщелина, где они находились, была широкой и еще больше расширялась, сближаясь с рекой. Обзор закрывали высокие стены расщелины, неровные края которых возвышались футов на двадцать. Разведчики подошли ближе к вражеской армии, но из расщелины не удавалось увидеть даже клубов дыма от лагерных костров.

— А что за деревьями? — спросила Халла у Рекселя.

— Река. Затем открытые равнины. И там флаги… красные, с грязно–бурым пятном. Похожим на медвежий коготь. Там прорва людей, Халла, да еще и осадные башни.

— Спускайся, Рексель. У них наверняка тоже есть разведчики.

Юноша одним прыжком приземлился на дно расщелины.

— Мы можем безопасно подобраться к деревьям, — заметил он, — и тогда сумеем получше все рассмотреть.

Халла дала своим воинам сигнал вытащить оружие, и они тихо завернули за угол.

— Рудольф, Бык, идите первыми.

Воины — оба выжили во время гибели флота драккаров — пригнулись и неслышными шагами отправились вперед. Расщелина уходила в сторону и заканчивалась замерзшим водопадом, спускающимся к Хрустальной реке. Впереди, за тремя черными высохшими стволами, было прекрасно видно дым от костров. Он сотнями струй поднимался от земли, и они смешивались между собой, образуя над равнинами прозрачную дымку. Многотысячная армия Рулага Медведя стояла лагерем меньше чем в дне пути от Тиргартена.

— Насмотрелась достаточно? — произнес Вульфрик, появляясь рядом с ней.

На лице у него застыло угрюмое выражение, а огромный топор покоился в перевязи. Он был выше и сильнее любого из ее людей, но сейчас больше походил на обиженного ребенка, чем на могучего воина.

— Мы с тобой поссорились? — спросила Халла, не глядя на него.

— Возможно, у нас просто небольшие разногласия, — ответил он. — Я не могу оставаться преданным двум вождям одновременно.

Воительница могла ему только посочувствовать. Она и правда ему сочувствовала. Помощник вождя Алахана, Вульфрик будет хранить верность дому Слезы до самой смерти. Это было не меньшей истиной, чем топор, которым зарубили вождя Алдженона Слезу.

— Я не вызывала твоего вождя на бой. Я просто еще не клялась ему в верности.

— Ты должна в ней поклясться.

— С чего бы вдруг? Согласно древним законам Фьорлана? Из–за этих законов убили моего отца — и за что? За смелость не согласиться с гребаным Алдженоном Слезой?

Вульфрик посмотрел на Халлу, и его широкое бородатое лицо нахмурилось, выражая непривычно сильные чувства. Он был почти на фут выше, но съежился под ее взглядом.

— Я твой друг, Халла. Правда. Но я служу Фредериксэнду… Я воин дома Слезы. И всегда им буду.

Падающее Облако попятился.

— Э-э… Халла…

— Что?

— Одно из тех деревьев только что шевельнулось.

Халла и Вульфрик одновременно посмотрели вдоль расщелины. В отдалении, на краю ледяного обрыва, три черных силуэта на белом фоне начали мерно раскачиваться. У деревьев были толстые стволы и тонкие, похожие на веревки сучья. Сначала они показались ей всего лишь ссохшимися мертвыми стволами, но сейчас их странные движения выглядели вполне живыми.

— Это не деревья. — Вульфрик медленно потянулся к топору.

— Ни у кого внезапно не началась сильная головная боль? — спросил Падающее Облако. — Мне чего–то поплохело.

Три черных силуэта задрожали, а ветви их опустились вниз, отталкиваясь от снега. Они врезались в землю с удивительной силой, и от них полетели в стороны снег и камни.

— Халла…

Она не понимала, что происходит. Может, солнечный свет, отражаясь от снега, сыграл злую шутку с ее глазами? Деревья перестали быть деревьями. Сейчас их ветви превратились в ноги и руки… нет, в щупальца. Они оторвали стволы от земли, и в них разверзлись круглые пасти — твари стряхивали землю и снег с тонких и острых, как иглы, зубов.

— Халла…

Она не могла пошевелиться. Ей хотелось развернуться и ответить тому, кто с ней говорил, — но черные твари ей не разрешали. Они шли вместе, слившись в единую черную извивающуюся массу щупалец и чудовищных ртов, переползали друг через друга.

Она слышала Вульфрика, который стоял рядом. Он тяжело дышал и притоптывал ногами.

— Я думаю, нам пора уходить, — прошептала она.

Твари рванули вперед, покрывая расстояние между ними с пугающей скоростью. Они ревели, щупальца извивались в воздухе, и от гортанного, низкого рева у Халлы по коже поползли мурашки. Ни один зверь не издавал такой звук. Что это за чудовища?

— Халла…

Она не могла ни повернуться, ни убежать. Разум ее помутился при виде монстров, будто в голове взорвались одновременно сотни очагов боли. Сводящее с ума чувство, которое приковало ее к месту, даже нельзя было назвать просто болью.

— Халла! — крикнул Рексель, отшвырнув ее с дороги, когда твари подошли совсем близко.

Чудовища набросились на них, повалив Вульфрика на землю. Раздался вопль боли — Ларса Быка, который не смог даже поднять топор, чудовище оторвало от земли и разорвало пополам. Еще одного из воинов дерево швырнуло об лед, размозжив ему голову в кровавое месиво. Вульфрик, дрожа от боевой ярости, вскочил на ноги. Изо рта у него пошла пена, глаза почернели, а костяшки пальцев побелели — с такой силой он сжал свой топор. Одно из чудовищ встало на дыбы прямо перед ним — но он не побежал.

— Беги! — приказала Халла, голос ее прерывался от страха.

Она повернулась и увидела, что путь к отступлению свободен, но впереди и с боков над ними нависали чудовища. Они заслоняли собой свет, хватали людей, отшвыривая топоры в сторону. Воительница заревела от ярости и рубанула по щупальцу, но оно оказалось прочным, и топор оставил едва ли царапину. Генрих посылал в чудовищ стрелу за стрелой, но это их даже не замедляло. Рудольф Десять Медведей по рукоять погрузил топор в ствол одному из деревьев — но оно едва дрогнуло. Халла прислонилась к стене ущелья, удерживая топор ближе к телу.

Вульфрик бросился на тварей — похоже, он потерял всякое здравомыслие. Он прыгнул на чудовище, погрузив топор в его ствол, и подтянулся наверх. Остальные ее люди — их осталось пятеро или шестеро — пытались убежать, но застыли на месте от страха, не в силах справиться с собой. Падающее Облако потянул предводительницу за плечо, оттаскивая от стены.

— Беги! — повторила она и оттолкнула Генриха, когда мясистая пасть твари ухватила одного из воинов, растворяя его плоть и превращая ее в тягучую розовую жидкость.

Вульфрик с ревом карабкался по чудовищу, отрубая от него куски черной плоти. Дерево пыталось смахнуть его, мотаясь влево и вправо, будто он был досадливой помехой, вроде мухи, а потом ухватило его щупальцами. Вульфрик отчаянно рубил дерево, а от него летели брызги черного ихора, заливали топор, струились по лицу воина. Два других чудовища двинулись им наперехват, захлестывая щупальцами землю.