— Да, пропаду, — кивает Руслан.

Делаю глубокий вдох до боли в лёгких. Нужно собраться с мыслями, пробудиться, спросить его всё, что хотела, но вместо этого из губ вылетает тихое: «Прости меня».

— Я никогда не был идеальным мужем, Ева, но у меня и в мыслях не было предавать тебя, — его голос в ночной тишине раздается слишком сурово.

Тело сотрясается от холода, одеяло меня уже не спасает. Пришёл час моей расплаты.

— Если бы на твоём месте была другая, боюсь, что дело кончилось бы совсем плохо, — рисует не совсем радужные перспективы Руслан. — Но теперь случилось то, чего ты так ждала, Ева. Ты свободна.

Сердце в грудной клетке делает резкий кувырок. Падает куда-то в пятки, вновь возвращается на место и сильно щемит. Я ожидала чего угодно, но только не того, что он отпустит меня.

В глазах собираются слёзы, но пока в комнате царит полумрак, я украдкой вытираю их тыльной стороной ладони. Не хочу выглядеть в его глазах несчастной убивающейся женой. Я обязательно дам волю чувствам, но позже, как только он уйдет.

— Не волнуйся, я сделал так, чтобы происходящее никоим образом тебя не коснулось, — продолжает Руслан. — Во всем виноват только я.

— Но ты не делал этого! — громко вскрикиваю. — Это я во всем виновата! Я! Только я!

— Это уже не имеет значения, Ева, — слегка мотает головой.

Три дня, которые его не было, всё же отложили на нем отпечаток — Куратов выглядит слишком уставшим и измученным, но это не мешает быть ему таким же мужественным и красивым.

— Но как же выборы мэра, Руслан? Всё случившееся повлияет на твою репутацию… — произношу дрожащим голосом. — Неужели ты так просто позволишь Измайлову занять кресло мэра?

— Он снимает свою кандидатуру, — резко отвечает Куратов. — Впрочем, как и я свою. Баш на баш. Мэром станет третий человек, который не имеет никакого отношения к криминалу.

— Но ты…

— Это не было моей целью, если ты об этом, — перебивает меня Руслан. — Я всего лишь не хотел допустить к креслу Измайлова.

Я шумно выдыхаю и чувствую, как слабеет моё тело. Руслан полностью отвязал меня от себя. Я больше не нужна ему, но мне больше не хочется свободы, особенно такой ценой.

Руслан поднимается с места, делает несколько шагов к моей кровати, замирает в метре от меня и сует руки в карманы брюк. Я знаю, что он злится. Возможно, презирает меня за сорвавшуюся сделку, полицию и предстоящие выборы на которых он больше никогда не выиграет, но я знаю, что, несмотря на злость внутри него, он никогда не сделал бы женщине больно. Впрочем, моя душа всё равно ноет и болит, похлеще физического возмездия.

— Завтра утром помощница соберет твои вещи, а Вадим спустит их к машине и доставит тебя домой, где раньше ты проживала с отцом.

Изо рта вырывается странных всхлип. Мне хочется просить его, чтобы не отдалялся от меня. Хочется кричать, что это слишком серьезное для меня наказание — не быть рядом с ним.

— Деньги на карте по-прежнему твои, — продолжает Куратов. — За учёбу в ВУЗе оплачено, личный водитель в твоём распоряжении в любое время дня и ночи. Я продолжу делать всё, что обещал.

— Обещал? — прекращаю дрожать и удивленно на него смотрю. — Кому?

— Твоему отцу, Ева. Я обещал, что уберегу тебя.

— Ты… ты не убивал его?

Он ничего не отвечает и только слегка усмехается. Живая эмоция от него впервые за долгое время нашего разговора.

— Но почему ты сразу мне не сказал?

— А ты бы поверила? — вскидывает брови. — Ты предпочитаешь верить всем, кроме меня, маленькая.

Сейчас он прав, я признаю это. Я готова была поверить кому угодно, но только не ему. Прессе, Ире или Измайлову. Но сейчас, несмотря на отсутствие доказательств, я искреннее доверяю ему. Сердцем чувствую, что он не делал этого. Возможно потому, что больше мне верить некому.

— Кто убил моего отца?

Откидываю в сторону плед, опускаю ноги на ворсистый ковер и, несмотря на слабость в теле, поднимаюсь с места. Мне так хочется, чтобы сейчас Руслан коснулся меня. Опустил ладонь на мою поясницу, прижал к себе, пропитал своей уверенностью, как он делал это раньше.

— Прямых доказательств у меня нет, но вероятнее всего, это было сделано по указанию Измайлова, — отвечает Руслан.

— Стой! Стой, погоди, — касаюсь пальцами висков и нервно массирую. — У Измайлова есть казино. Мой отец… Господи, мой отец играл и стал его должником?

— Твой отец многое дал мне в своё время — опыт, поддержку и знания, когда я ничего за душой не имел, кроме стремления к деньгам. Я всегда ценил это, поэтому, когда люди Измайлова стали ему угрожать и он обратился ко мне, я не остался в стороне от его просьб.

— Он добровольно переписал на тебя свою фирму? — до меня начинает медленно доходить смысл происходящего.

Руслан кивает.

— Ну почему же ты раньше не сказал мне этого!? — делаю шаг к Руслану, встаю на носочки, тянусь к нему и обвиваю его шею руками.

От него пахнет сигаретами, дорогим алкоголем и парфюмом. Чем-то уже совершенно привычным и обыденным.

— Почему ты оберегал только меня? Почему не Иру?

— Он не просил, — отвечает сухо Руслан.

Его руки по-прежнему находятся в карманах. Он не трогает меня, не касается. Это я словно ненормальная трусь щекой о его грубую щетину, касаюсь теплой кожи и стараюсь как можно дольше его рядом с собой задержать.

— Мне пора уходить, Ева, — Куратов снимает мои руки со своей шеи и проходит мимо, направляясь к двери. — Завтра утром ты можешь уехать.

Скрип двери, щелчок замка, звук удаляющихся шагов по коридору. Он оставляет меня в доме одну, не прощает. Отпускает.

Только услышав шум мотора во дворе, я понимаю, что так и не сказала ему о своей беременности. За разговорами о главном забыла. Не сообщила о том, что он станет отцом. Понимаю, что это выглядело бы слишком жалко, но… возможно всё к лучшему. Нам нужно успокоиться и остыть. Руслану — решить свои проблемы до конца, мне — осознать, что я делала в этой жизни не так.

Нужно продолжать жить без него, но на данный момент больше всего хочется уснуть и никогда не проснуться.



Утреннее пробуждение сопровождается головной болью и легкой тошнотой. Я открываю глаза, смотрю на кресло напротив моей кровати и понимаю, что наш разговор с Куратовым не был сном. Утыкаюсь лицом в подушку и не могу сдержать разочарованный стон. Уезжать отсюда мне до боли не хочется.

Я понимаю, почему он так легко от меня отказался. Я предала его, поступила необдуманно и на эмоциях, а такие люди как Руслан не прощают предательства.

Поднявшись с постели, иду принимать душ, а когда возвращаюсь назад в комнату, здесь уже орудует Алина, пакуя мои вещи в чемоданы.

— Доброе утро, — приветствует меня домохозяйка. — Руслан Тимурович попросил меня собрать Ваши вещи.

Стискиваю руки в кулаки и заставляю себя не нервничать.

— Хорошо. Собирайте, Алина, — киваю, и чтобы не сорваться на неё, выхожу из комнаты.

Завтракаю я через силу. Самостоятельно готовлю себе тосты и омлет с овощами. Буквально заставляю себя его есть, потому что ношу в себе ребёнка и теперь ответственна за его жизнь.

Руководствуясь приступами сожаления и отчаянья беру в руки телефон, снимаю блокировку и набираю номер Руслана. На смену вчерашнему волнению, не буду ли я выглядеть жалкой, сказав о беременности, приходит горечь от того, что номер Куратова до сих пор не доступен и теперь у меня нет возможности сообщить ему важную новость.

Вещи упакованы спустя час. Два огромных чемодана, которые охранник по имени Вадим забирает из моей комнаты и тащит к машине.

— Жду Вас внизу, — произносит он, останавливаясь на секунду в дверном проеме.

— Спасибо, я уже иду, — киваю ему.

Хочу только попрощаться со своей комнатой и воспоминаниями, которые навсегда останутся в моём сердце. Я подхожу к тумбе и снимаю с себя обручальное кольцо. Оно должно быть безумно дорогое — россыпь переливающихся бриллиантов, платина. Именно поэтому я не могу оставить его себе. Не заслужила.