Вот сказала я «амнистия преступников», а ведь это, если твердо и неукоснительно следовать предписаниям литературной нормы, совсем не правильно! Следует говорить «амнистия преступникам» (амнистия – кому). «Поздней осенью из России пришло в Японию известие об амнистии политическим преступникам. Это повернуло мою судьбу в другую сторону», – писал А. Новиков-Прибой. Не могу не обратить ваше внимание на это вот классическое употребление: «амнистия политическим преступникам».

Слово «амнистия» восходит к греческому amnestia (забвение, прощение). В современном понимании – это частичное или полное освобождение от наказания осужденных судом лиц, которое осуществляется верховной властью.

«Правительственная амнистия освободила из тюрем сотни тысяч людей». «Преступнику, который отсидел в тюрьме только половину срока, удалось попасть под амнистию». «А как Н. Н. сумел выйти из колонии, не знаете?» – «Да по амнистии освободили».

В общем, амнистия бывает не «кого-то», а «кому-то». «Амнистия преступникам», «амнистия заключенным», «амнистия невинно пострадавшим».

Иногда нам приходится фотографироваться в профиль, повернувшись к фотографу боком. Но это бывает довольно редко. Обычно требуются фотографии другого ракурса: когда вы сидите или стоите лицом к тому, кто вас снимает. Фотографы это знают, и все-таки, хотя бы для порядка, могут иногда спросить: вас в профиль снимать или…

А вот с этим «или» возможны варианты. Кто-то может сказать «в анфас», а кто-то вообще – «в фас». И только немногие просят сфотографировать их правильно, то есть анфас.

Что такое «профиль», понятно без всяких вопросов: очертание предмета или лица сбоку. Так что фотограф вправе поинтересоваться, не надо ли снять вас в профиль. Классическое существительное с предлогом: «в профиль».

Совсем другое дело – «анфас». Если вы думаете, что это существительное, да еще мужского рода, то ошибаетесь. «Анфас» – это наречие.

Сфотографировать как? – анфас. Это французское слово, точнее, даже два слова – en face, дословно «в лицо». То есть во французском это существительное с предлогом, а в русском языке оно превратилось в неизменяемое наречие. «Анфас» означает не что иное, как «лицом к смотрящему». Поэтому к слову «анфас» не нужно ничего присоединять, предлоги ему не нужны. Просите фотографа снять вас анфас – и он снимет вас анфас. Без всяких предлогов.

В театре – премьера. Об этом спектакле начали говорить едва ли не за полгода, играют блестящие актеры, режиссер знаменитый. Театралы мечутся в поисках билетов, критиков рассаживают на дополнительных стульчиках.

– Полный аншлаг, – удовлетворенно констатирует директор театра, обращаясь к администратору.

Тот улыбается: да, полный аншлаг.

Что-то здесь не так. Давайте разбираться. Что такое «аншлаг»? Когда я спросила об этом знакомых, то получила следующий ответ: аншлаг – это когда в театре полный зал. В общем, по сути это так и есть, хотя, если точнее, значение слова несколько иное. Аншлаг – это, на самом деле, объявление о том, что все билеты (на спектакль, концерт или лекцию) проданы.

Из всех славянских языков «аншлаг» проник только в русский, украинский, белорусский и болгарский, в других он отсутствует. Откуда проник? Как и можно было предположить, из немецкого. Там anschlag значит «объявление, афиша». У нас слово появилось в конце XIX века. Поначалу так называли объявление, вывешенное на стене в присутственном месте или в учебном заведении. Но очень быстро слово приобрело то значение, в котором мы и сейчас его употребляем. А. Чехов, например, пишет письмо Л. Мизиновой в 1899-м году – о том, что «Чайка» идет в девятый раз с аншлагом, билеты все проданы. Заметьте, не «с полным аншлагом», а просто «с аншлагом». И это логично, учитывая, что аншлаг – объявление о том, что проданы все билеты. Как же такое объявление может быть «полным» или «неполным»?

Похоже, в последнее время истинное значение слова «аншлаг» от многих ускользает, оно кажется недостаточным без прилагательного «полный». Но все-таки знайте, что слово «полный» в этом выражении лишнее.

Только я успела подумать, что давно нас никто не звал на новоселье, как объявились старые друзья. Как это часто теперь с нами происходит, не виделись мы лет пять, и наша фантазия по дороге к ним не шла дальше типовой квартиры в типовом доме. Каково же было наше изумление, когда вместо многоэтажки мы увидели загородный дом, да еще какой! Мы бродили по комнатам и приговаривали: «Да, вот это апарта́менты…».

Друзья даже обиделись: что это за слово такое – «апарта́менты»! Разве нельзя нормально сказать – «апартаме́нты»? Мы ничего не ответили и только после новоселья, на свежую голову, вернулись к этому слову.

Итак, есть еще кто-то, кто говорит именно так: «апарта́менты». Как правило, это люди старшего поколения, в основном из актерской среды. Действительно, их учили так произносить это слово. Правда, Словарь ударений Ф. Агеенко и М. Зарвы (2000) даже и не упоминает столь странное для нас ударение. Там только один вариант: «апартаме́нты».

Такое экзотическое ударение, как «апарта́менты», можно найти в Орфоэпическом словаре под редакцией Р. Аванесова, в Словаре ударений И. Резниченко и в Толковом словаре иноязычных слов Л. Крысина. Последний разъясняет, что это, собственно, такое. Апартаменты – это большое, роскошное помещение. Когда мы называем «апартаментами» наши квартиры, то не иначе как в шутку.

Это слово пришло к нам из французского языка. Хотя некоторые языковеды предполагают, что из итальянского. Однако, как бы там ни было на самом деле, источник всё равно один – латынь.

Нас же интересовало ударение, и, как выясняется, лучше «апартаме́нтов» могут быть только «апартаме́нты». Вряд ли стоит оглядываться назад – туда, где говорили «апарта́менты». Не поймут.

Апельсиновое дерево. То самое дерево, которое дает сочные, ароматные плоды с мягкой оранжевой кожурой – апельсины. Кстати, апельсин – он ведь отчасти еще и яблоко! Дело в том, что немецкое слово apfelsine образовано из двух слов – apfel (яблоко) и Sina (Китай), то есть «китайское яблоко».

Теперь – что касается прилагательных. Их два: «апельсинный» и «апельсиновый». Несмотря на то, что их всего лишь два, проще от этого не становится. Вроде значат они одно и то же, оба имеют отношение к апельсину. Но эти прилагательные были «разобраны» существительными, распределены между ними, и выступают с ними исключительно попарно. Например, дерево – апельсиновое. Цвет – апельсиновый. А вот корки – апельсинные.

Кстати, с мандарином та же самая история, абсолютно та же самая. Мандариновое дерево, мандариновый цвет, даже джем мандариновый, а вот корки – мандаринные. И если апельсин – это немного яблоко, то мандарин – это немного… апельсин! Французское mandarin восходит к испанскому naranja mandarina – «апельсин для мандарина» (а «мандарином» в феодальном Китае называли крупного чиновника). То есть мандарин – это такой чиновничий апельсин. Поэтому неудивительно, что с прилагательными оба слова ведут себя одинаково.

По тем же правилам существуют в русском языке прилагательные от слова «ананас»: «ананасный» и «ананасовый». Ананасовый цвет, ананасовый джем, но кожура – ананасная.

Одно только стоит заметить: правила-то негласные, в словарях у этих прилагательных равные права. Но это – в словарях.

Мамы ждут детей, которые занимаются в балетном кружке. Эти занятия для мам священны. Что же касается их дочек… об этом мы лучше умолчим. Ну, велят мамы ходить в кружок, они и ходят: значит, так надо. Однако до прямого отпора дело пока не доходило, так что мамы наслаждаются моментом.

– У меня Верочка, – шепчет одна мама другой, – теперь и ходит совсем по-другому: спинка прямая, подбородочек тянет вверх, ступает как-то особенно.