Дело вот в чем: некоторые неодушевленные существительные мужского рода, в том числе слово «сад», обладают особой формой предложного падежа, которая употребляется только с предлогами «в» и «на». Они указывают на место, поэтому такое значение и называют «местным». Так вот: в местном падеже у таких слов ударное окончание «у». Гулять где? – на лугу. Где? – в вишневом саду. Встретиться где? – на мосту, на берегу.

Совсем другое дело, если мы с вами о чем-то говорим, о чем-то спрашиваем, о чем-то заботимся. Мы говорим о береге, мы заботимся о лесе, мы беспокоимся о саде. Например, о вишневом саде.

Но и это еще не всё. Вспомните великую пьесу А. Чехова «Вишневый сад», вернее, ее название. В «Вишневом саде» чеховские герои произносят пронзительные монологи. В «са́де», а не в «саду́»! Придется запомнить: формы на «-у» («в саду») не употребляются, если существительные входят в состав названий произведений.

И еще: это сейчас мы говорим о «вишнёвом» саде, о «вишнёвом» варенье, о «вишнёвом» соке. А когда-то всё это было «ви́шневым»! У А. Островского в пьесе «Снегурочка» Бобыль на просьбу Мизгиря подать меду спрашивает: «Какой тебе по нраву: малиновый аль ви́шневый, инбирный?».

«Ви́шневый» – это далекое прошлое. А вот «в саду» и «в саде» нет-нет да и перепутает кто-нибудь. Итак, еще раз: свои монологи герои А. Чехова произносят в «Вишневом саде», то есть в пьесе «Вишневый сад». Но гуляли-то они при этом в вишневом саду.

В Москве, к счастью, электричество отключают очень редко. Это вообще целое событие, и мы к нему, как правило, не готовы. Если вдруг вечером погаснет свет, а у нас ни фонарика, ни свечки – это просто трагедия. Все осторожно передвигаются по квартире, ощупывая стены и пытаясь найти спички, начинают звонить по всем возможным аварийным телефонам и допытываться: «Ну когда же, когда же, наконец, включа́т свет? Или вклю́чат?».

Нет, только не это! Только не «вклю́чат»! Заметьте, что не одна я так реагирую: не меньшая истерика начинается у словаря, причем у какого словаря! – который вообще отличается крайней терпимостью к вариантам и очень редко действительно осуждает какое-нибудь произношение. Так вот, Орфоэпический словарь под редакцией Р. Аванесова просто-таки негодует: так нельзя, это неправильно! И ставит восклицательный знак рядом с «ужасным», на его взгляд, вариантом.

«Свет обязательно скоро включа́т».

«Приедет аварийная служба, разберется и включи́т».

«Может быть, ты пока фонарик наш старый включи́шь?»

Ты включи́шь, она включи́т, мы включи́м, они включа́т…

Это правильно не только для слова «включить», но и для «включиться», «подключиться», «отключиться» и т. п. И конечно, всё не ограничивается одним только электричеством. Например, вас берут на работу, а вы, естественно, спрашиваете: «Скажите, а когда мы с вами заключи́м договор?» – «Договор с вами заключи́т директор в начале следующей недели. Вас устраивает?» – «Вполне».

С заключенным договором работать спокойнее, согласитесь. Как и с правильным ударением.

Где государство, там и власть. Поэтому ни один журналист, который пишет о политике или экономике, слова «власть» избежать не может. Вариантам и словосочетаниям нет числа – немудрено, что многие смешиваются, да так, что не разобраться.

Чтобы не ходить вокруг да около, скажу, что в данном случае речь идет всего лишь о двух устойчивых сочетаниях: «власть имущие» и «власти предержащие». Если вдуматься, это примерно одно и то же. Кто такие «власти предержащие»? Это лица, облеченные властью. «Предержащий» – слово устаревшее и нигде, кроме этого выражения, в современном языке не употребляется. Оно пришло к нам из церковнославянского языка. «Предержащий» – держащий высшую власть, начальствующий, одним словом. «Всяка душа властем предержащим да повинуется» – это из «Послания к римлянам».

В общем, с «властями предержащими» как будто разобрались. Надо только обратить внимание, что склоняются здесь оба слова: власти предержащие, властей предержащих, к властям предержащим и т. д.

Теперь – «власть имущие», о которых мы, журналисты, тоже пишем и говорим. «Имущий» – это понятно. Совсем не то, что «неимущий». Если «неимущие» – это бедные, то «имущие» – наоборот, богатые, состоятельные, имеющие что-то. В нашем случае – власть. «Имущие» власть, или, если поменять порядок слов, «власть имущие». Слово «власть» здесь ни в коем случае не склоняется! «Есть власть имущие», «нет власть имущих», «обратитесь к власть имущим», «пишем и говорим о власть имущих»… Слово «власть» стоит здесь не на жизнь, а насмерть, не желая изменяться. И об этом нам стоит помнить, когда пишем о «властях предержащих» и «власть имущих»: по сути об одном и том же, но несколько по-разному.

В языке нет ничего лишнего. Так мы привыкли думать, и правильно привыкли. Все-таки язык – это система, и всё в нем подчиняется жесткой целесообразности. Хотя, с другой стороны, без некоторых излишеств не обходится и тут: иначе зачем нужны разные дублирующие формы, многочисленные синонимы? Казалось бы, существует какое-то одно слово для обозначения одного понятия или предмета – и хватит. Так нет же: нам подавай варианты, возможность выбора…

В результате некоторые слова мы произносим несколько неправильно. А точнее, добавляем туда что-нибудь лишнее: где слог, где звук. Это часто происходит, например, со словом «военачальник». Его любят произносить так: «военоначальник».

Заметьте, «но» здесь решительно лишнее. Стремление вставить лишний слог объяснимо – выстраивается некая цепочка: «военный» – «военный начальник» – и переход к «военоначальнику». Однако надо сдержаться и сказать правильно, «военачальник».

Иначе будет как с «остекленением» балконов. Да-да, такой вариант встречался мне не раз. Лишний слог «не», и вместо «остекления» – «остекленение». Хотя «остеклить» что-нибудь и «остекленеть» – как вы понимаете, разные вещи. Балконы остекляют, процесс этот называется «остеклением», и в результате балконы становятся «остеклёнными».

Где лишнее вставляем, а где, напротив, необходимого не произносим – вот такие мы противоречивые существа. И главное, всегда находим объяснение: слово, мол, слишком длинное получается. Это я про «времяпрепровождение». Здесь обычно куда-то «проваливается» слог «пре», и выходит «времяпровождение». И вроде, опять же, логично: «проводить время» – значит, «времяпровождение». Нет и еще раз нет! «Времяпрепровождение». А также «военачальник» и «остекление».

Лишнего нам не надо, но и терять ничего не стоит.

Праздник есть праздник. Пять лет человеку, пятнадцать или пятьдесят – он, как ребенок, этого праздника ждет. Ему кажется, что обязательно должно случиться нечто необыкновенное. И возраст тут совершенно ни при чем: этому «синдрому праздника» подвержены люди всех возрасто́в… или во́зрастов?

Нет такого слова – «возрасто́в». Есть слово «во́зрастов» – родительный падеж множественного числа от слова «возраст».

«Итак, праздника ждут люди всех во́зрастов». «Во́зрастами это не определяется». «И не в во́зрастах тут дело».

Наверняка гораздо чаще вы слышите совсем другое произнесение. Знайте: словари против этого самого «другого» решительно возражают. И даже не самый строгий Орфоэпический словарь под редакцией Р. Аванесова ставит возмущенное «не рекомендуется!» рядом с формами «возраста́», «возрасто́в». Он напоминает, что «во́зрастов» – куда как лучше.

Тут нам очень пригодится классик: припомните пушкинское – «любви все во́зрасты покорны». Во́зрасты, во́зрастов, во́зрастам, во́зрастами…

Кстати, если уж мы заговорили о во́зрастах, вспомним тех, кто еще не достиг почтенного возраста, у кого еще всё впереди – о подростках. А вспомнив, попытаемся образовать прилагательное. Заглянем в словарь и обнаружим в нем слово «подро́стковый». Или все-таки «подростко́вый»?