— Обрисуй.

Я подивился легкости нынешних заданий, но послушно принял у него орудия и, прижимая одной рукой стрелу к камню, чтоб не съехал, старательно обвел ее краской. Поставив банку с кисточкой на верстак, я убрал с каменюки стрелу и осмотрел результат. Со стороны могло показаться, что кто-то убил стрелу, и криминалисты обвели мелом место преступления.

— А теперь — долби. — протянул мне Забриэль массивную стамеску и молоток.

— Кого? — не сразу въехал я в ситуацию.

— Камень. — терпеливо объяснил крылатый кузнец. — В канавку потом зальешь расплавленный металл, а после ты уже молотком с напильником окончательную форму придашь. Но самое главное! Я ж не просто так тебя о контроле маны спрашивал. Ты молоток и зубило маной своей накачивай. Но магию не используй. Вообще, отключи все способности и просто положись на инструмент. Почувствуй камень, почувствуй зубило, почувствуй молоток как продолжение своих рук. И не бойся испортить. Именно этот страх и портит заготовки. Камня в округе много, его не жалко.

Ну, вот тебе и легкость текущих заданий. С этим уже пришлось подолбаться. Но, как ни удивительно, когда я приноровился, пошло все куда как легче. Инструмент хороший, сразу видно, что ручная работа профессионала, а не китайский ширпотреб из железного пластилина. Зубило шло по камню, как стамеска по мягкой древесине. И расходовало при этом ману. Так что, вместо ожидаемых пары часов долбежки, я управился за полчаса, и даже канавка получилась почти ровная. Осмотрев углубление в камне, я хотел было поправить пару мест, но мастер-подмастерье жестом остановил меня, протянув мне новый инструмент. Напоминало это топор, но лезвие было прямое, без изгиба. И кромка не острая, а полукруглая, покрытая насечками, как у напильника, с сантиметр толщиной.

— Теперь стачивай все неровности пазоточцем. — сказал Забриэль.

Я вставил этот странный инструмент в углубление и аккуратно попробовал водить им туда-сюда.

— Про ману не забывай. — напомнил мастер.

Блин, точняк! Поддав в этот плод любви напильника и топора энергии, я прям офигел, насколько мягче он стал скользить и стачивать все неровности. Без маны, как напильником по камню, а с нею — как твердый сыр на терке трешь. Минут за пять все выровнял. В ямке с острием, конечно, этим чудом было не исправить ничего, но нигхелаим меня успокоил, сказав, что форму молотком поправим, это не древко, там проще. Верней, я поправлю, под его чутким тренерским руководством.

— Теперь бери форму, слиток и идем к литейному горну. — сказал крылатик и, повернувшись, направился к одной из печей в темной части кузницы.

— Уважаемый, а почему это место совершенно не освещается? — поинтересовался я у кузнеца, притащив требуемое и отдышавшись после того, как положил все на ближайший к печке верстак.

— Потому что горн всегда должен быть освещен одинаково, в любое время дня и ночи. — с умным лицом ответил мастер. — В условиях разной освещенности, ты прогрев металла по свечению по разному определишь. У любителей это не имеет значения, а для нас, каждая капля жара важна! И огонь тоже будет разный цвет иметь в зависимости от освещенности. Сейчас вот, ладно, мы плавим, орихалк не прихотлив, главное прогреть хорошо, чтоб не запинался при отливке. А вот при ковке такие погрешности непростительны.

Сказав это, он открыл толстую дверцу печки, толщиной с кирпич и шириной с полметра примерно, и вытащил оттуда подвижную платформу на колесиках полметра на метр.

— Клади сюда форму. — кивнул мастер на камень.

Мысленно выматерившись, я поднял каменную формочку и положил на эту тележку и закатил ее в печку. Забриэль поставил передо мной на верстак большую каменную турку с толстыми стенками и без ручки. А рядом положил массивный полутораметровый ухват, как для горшков, в которых в русских печках готовят. Ну, тут гением быть не надо. Это металл плавить. Я закинул слиток латуни в емкость и посмотрел на крылатого кузнеца. Тот кивнул.

— Теперь наполни металл и тигель маной, а после ставь вон на тот выступ в глубине зева и закрывай дверь.

Я выполнил указание.

— Теперь открывай нижнюю дверь и закидывай уголь.

Уголь лежал возле печи. Привычный с детства обычный каменный уголь. Я бы даже сказал, среднего качества. Открыв почти такой же толщины бронедверь, как и сверху, я заглянул туда. Источник огня находился вдалеке, и я аж присвистнул. Но Забриэль подал мне инструмент для проталкивания топлива. Прямоугольная железная пластина, по центру которой крепился черенок, образуя эдакую букву «Т». Подивившись такой конструкции, я накидал угля в дырку и протолкнул его вглубь. После чего захлопнул дверцу и вопросительно посмотрел на наставника-помощника.

— А теперь берись за меха, наполняй их маной и раздувай огонь.

Я посмотрел на источник воздуха в этой металлоплавильной конструкции и мне показалось, что нервный пот выступил даже на извилинах моего усталого мозга. Меха были размером метр на два.

Стоит признать полную и беспросветную справедливость поговорки «глаза боятся — руки из жопы» Ой, то есть делают. Нет, не руки из жопы делают. Да блин, вы поняли, короче.

Может, вся эта их атрибутика тут была какая-то реально кузнечно-колдовская. А может, просто все шарниры и прочие подвижные сочленения хорошо смазывались. Но факт фактом — меха двигались достаточно мягко, плавно и процесс даже погружал в некое подобие транса. Мягкое шипение выпускаемого агрегатом в печь воздуха завораживало и отвлекало от общего окружающего шума. Вывел из этого задумчивого состояния меня голос Забриэля, приоткрывшего над основной дверцей, где стояла емкость с плавящимся металлом, миниатюрную дверцу, которую я даже в этой полутьме и не заметил сразу. Кирпич на шарнирах даже скорее, чем дверца. Видимо, это было смотровое окошко, ибо крылатый кузнец туда пристально и внимательно смотрел.

— Хорош, можно отливать. Ставь тигель на форму, потом выдвигай ее.

С этими словами помощник-наставник подал мне толстые мокрые кожаные варежки-краги до локтя. Я натянул их и, отодвинув задвижку, открыл дверцу. Из печи мне в рожу ударил мощный, даже какой-то плотный поток раскаленного воздуха. Необдуманно сделав вдох этим жаром, язакашлялся. Нигхелаим лишь покачал головой, закрыв глаза. Переведя дыхание, я сделал глубокий вдох и, не выдыхая, подхватил ухватом раскаленный тигель, поставил его на камень и осторожно вытянул платформу с формой наружу.

— А теперь аккуратно, чтоб не расплескать, заливай металл в форму.

Поскольку выбор был только между вариантами делать и не делать, то пришлось выбрать первое. Сам напросился, в конце концов. Так что подхватил я эту каменную турку ухватом и осторожно наклонил. Древко рукояти было шершавым, видимо, чтобы не скользило в верхонках. Но это не уменьшало веса этой конструкции, так что без берсы это было не так уж и легко. Благо, Забриэль помог. Кузнец схватил какие-то достаточно монструозные щипцы, и подхватил ими тигель у самого донышка, помогая мне его наклонить и не выронить. Этим же он мне помог не пролить и не перелить металл в заготовку, ловкими движениями, словно тигель весил, как пустой пластиковый стаканчик, контролируя процесс.

— Теперь задвинь платформу, но дверцу не закрывай. — выдал дальнейшие инструкции мастер. — Чем медленнее жидкий металл остывает, тем лучше. А пока иди к бочке с водой, ополоснись, да варежки смочи. И еще слитков прихвати на обратном пути.

Помочившись в бочке(не в бочку, нет — именно в ней), я решил, что все же костюм охотника на нежить — не самое удачное решение для работы, а потому тоже пошел в уголок и переоделся в местный прикид. Одежда кузнечная, хоть и была достаточно грубая и напоминала спецовку, была при этом достаточно удобной. Плотная ткань, такая не сразу прогорит, даже если на нее кусок горящего угля уронить. Карманы на фартуке, не особо приметные, если смотреть со стороны, были удобно расположены так, что их содержимое не мешалось в процессе работы. Фартук был из толстой кожи и весил немало. Однако, если правильно затянуть все ремни, шею совершенно не оттягивал и даже не сковывал движения.