Жёлтая линия Янтарный буйвол Поклонение волхвов Когда снег накрыл Хермонскую гору, появились волхвы с дарами. Первый волхв принёс мандрагору, а второй – портрет в золочёной раме. На портрете двигался некто в чёрном, в бутафорских крыльях и с жёлтым глазом меж бровей. И в медленном танце пчёлы колебались нимбом над ним. И вязы осеняли слева его и справа. А на дальнем плане ключи звенели… Третий волхв меж тем контрабандной праной окроплял лежащего в колыбели. Было утро. Кажется, было утро. Время концентрическими кругами по воде дождя разошлось и будто ощутило впадину под ногами. Там, над тельцем плачущего младенца, зажимая уши, склонялись трое. И навстречу каждому, метя в сердце, всё тянулось щупальце золотое. Патриархи 1 Авраам заносит руку с ножом, и Тетра — грамматон отводит руку его. И словно с четырёх сторон дуют четыре ветра, и под крик ворон свет проникает в сон мой. Там дрожащий отрок на каменистом ложе смотрит на отца и видит то нимб убийцы, то клыки святого, что часто одно и то же, даже если оно двоится. Я кричу во сне – это, на грудь мне Парка сев, когтями рвёт плоть мою, а под плотью сквозь замёрзший сад осени патриарха с золотой трубой ангел летит Господень. 2 Старый Ицхак выводит ручного голема на поводке, расписанном гексаграммами. Старый Ицхак и голем идут по городу, город переливается всеми гранями. Джинны горят на площади подле ратуши; надо бы погасить, потому как утро же. Старый Ицхак семиполосной радугой бровь выгибает – это ни с чем не спутаешь… Ривка готовит завтрак. Вернётся с прогулки муж и вот всё на столе, ешь, дорогой, и радуйся. Хлебцы хрустят, вьётся дымок над кружками. Благослови, Господи, нашу трапезу! 3 Иаков зовёт Рахиль, а приходит Лия (может быть, и Лилит, но Иаков о том не знает). В серых его глазах будто багровый ливень ходит, трубя в шофар, мечется, нарезая сумрачные круги, змий-искуситель в каждом. Лия глядит в трюмо, видит лицо Рахили. Дева ты или бес, старец горит от жажды: «Дай увлажнить тобой губы мои сухие!» Бьются они впотьмах, ангел над ними реет; в профиль он что Рахиль, но анфас что Лия. Иаков зовёт Лилит, а приходит время смерти его, хвост распустив павлиний. 4 Иосиф стоит в снегу, но откуда здесь взяться снегу? И жена фараона следит за ним из окна. Как же её влечёт к этому человеку! Чем же ей оправдаться? В чём тут её вина? Иосиф стоит в снегу, в яблоневой метели. Что это за страна? Как он сюда попал? Женщина входит в сад. Женщина ждёт в постели. Сердце её поёт. Тело её – напалм. Ляжешь и не с такой, лишь бы скорей убраться… Вот он стучится в дверь, руки его в крови. Лязгнет дверной засов и побледнеют братья: Бык, Скорпион, Стрелец, Симон, Звулун, Леви… «Шли они по воде, но не на плотах, как эти…»
«Шли они по воде, но не на плотах, как эти, а на своих двоих, как только они и могут. И первыми шли старики и дети, а последними силачи с паланкином Бога. И был паланкин тот пуст, но давил такою тяжестью, что казалось, Сам восседает в нём. И были в их ВВС летающие драконы и серафимы, стреляющие огнём. Над шествием развевались штандарты света. Ни вождь, ни первосвященник не помнили, в чём их цель. И если что оставалось, так это вектор, движения, общий контур его в Творце». Обычно на этом месте он замолкает. И слушатели кричат ему: «Ересь!» Или возмущённо двигая кадыками, растворяются в поднимаемой ветром пыли. Тёмные фокусы 1 Приоткроешь дверцу в моей груди и увидишь: зеркало, шкаф, стена. На высоком стуле старик сидит, смотрит с удивлением на тебя. Он сидит и курит большой косяк, поднимает смутные паруса. На полу, ворочаясь так и сяк, тень его часами лежит без сна. Стул плывет по воздуху, воздух сер. На комоде – слоники-шатуны. А в окне распахнутом виден сквер. А над сквером – крапчатый шар луны… Ты прикрыл бы дверцу-то от греха — голова закружится и кранты: превратишься в ветхого старика, пленника покинутой комнаты. 2 Фокусник открывает багровый рот, и изо рта его тянется серпантин изумрудных змей. И миниатюрный рог венчает их королеву. И снег летит, расставляя точки над вереницей «и». Фокусник проводит рукой по лбу, и над эстрадой вспыхивают огни, а меж рядами кресел растёт бамбук. Миг – и зайдется в хохоте старый лис, глядя как содрогаясь, молясь, крича, зрители умирают, в буквальном смыс — ле сражены ловкостью трюкача. |
