Михаил Дынкин Метроном © М. Дынкин, 2018 © О. Сетринд, оформление, 2018 © Издательство «Водолей», 2018 «Пока среди бездействующих лиц…» Пока среди бездействующих лиц протагонист слоняется без дела, вдовец-писатель едет в Биарриц с любовницей, ши-тцу и старой девой из Англии, прижившейся в семье. Она карикатурно некрасива и вообще немного не в себе, но кто присмотрит за балбесом сыном? Насаженный на вертел из лучей, вдовец-писатель пьёт свой капучино и открывает Барта, чтоб прочесть известие о собственной кончине. Он покупает сыну эскимо или бросает мячик собачонке; с любовницы снимает кимоно, строчит в блокноте почерком нечётким, наполовину вписанный в пейзаж, который превращается в картину. И думает, что сам он персонаж, но как сказать любовнице и сыну об этом? Изменившийся в лице он навсегда сбивается с маршрута и видит только женщину в чепце, похожую на Барта почему-то. Серая линия
Камень Щегол Тополиным огнём отороченный, просыпается город Петра. За ворованным воздухом очередь занимают поэты с утра. Слитный гул муравейника в школах, и в классных комнатах, будто во сне, копошатся статисты и олухи, арлекины и прочие все. С бодуна ли училка-конвойная, перекличку затеяв, чтоб ей, объявляет: сегодня – контрольная? Благодарствуем, лучше убей. Уравнения с их неизвестными ненавидящий всею душой, ты решения сдуть не побрезгуешь у отличницы Нади Большой. И когда за широкими окнами светотени развяжут мешок жухлых листьев – оранжевый с охрою, ты закончишь свой первый стишок. Восемь строчек, сплошная эротика. (Сколько наглости было в щенке!) Станет Надя краснее смородины и ударит тебя по щеке. «Видишь, в небе рдеет огонёк…» Видишь, в небе рдеет огонёк? Там летит железный мотылёк; может быть, заходит на посадку. У соседей музыка вприсядку: славный, верно, выдался денёк. Засыхает дикий виноград. Фонари проснулись и горят, обхватили головы руками. Развалюха движется рывками мимо покосившихся оград. Ты права, но ты и не права. Всё, что было, сплыло на раз-два. Говорят, вначале было Слово. Просто слово, ничего такого: сигарета, музыка, трава. «Сэнсэй сидит в тени цветущей сливы…» «Сэнсэй сидит в тени цветущей сливы. Его лицо не кажется счастливым, точнее, на сэнсэе нет лица. Поддерживая сломанную руку, он предаётся мыслям о сэппуку, как будто пьёт из черепа отца фамильное достоинство… И всё же, как ни крути, сэнсэй уже не может рассчитывать на собственные си… Ничком в траву. Лежит, недосягаем. И вот к нему подходят асигару и хмурятся, поклявшись отомстить. Три года им бродяжничать, таиться, сжимать кольцо вокруг семьи убийцы, свиваясь наподобие вьюнка. Не будет ни промашки, ни поблажки — они играют в облавные шашки неторопливо, но наверняка…» Ты тащишься в автобусе на службу. Японский бог, кому всё это нужно? Слова, слова, слова, слова, слова. Ну что ж… Умри в тени цветущей сливы, пускай воображаемой, но зримой настолько, что дымится голова. Мотылёк Мотылёк, залетевший в квартиру, в лёгкой панике чертит круги. Под сияющей лампой в гостиной начинает своё «помоги». Помоги, мои лапки не гнутся. Голова моя кружится. SOS! А под лампой сидят и смеются, вытирают дорожки из слёз. Будто сами в окошко влетели по оплошности страшной. Смотри, как над ними смыкаются тени, как у них холодеет внутри. Встал один, и другой потянулся. Разошлись – не друзья, не враги… Слышишь, души на ниточках пульса начинают своё «помоги»? Помоги, ибо всё, что осталось — нестерпимое жженье в спине. Мы продержимся самую малость и прижмёмся к последней стене. Снежинка Внутри снежинки, если присмотреться, тоскует человечек меловой. Его микроскопическое сердце сжимается в предчувствии того мгновения, в котором всё растает: снежинка, жизнь, Вселенная… Никто с тем человечком цацкаться не станет, пока снежинка гаснет на пальто — такая же, как миллионы прочих; в тех человечки, а в иных – зверьки. «Прости, дружок, прощай, спокойной ночи…» — бормочут на ходу снеговики. «А всего-то и есть, что серебряный зимний денёк…» А всего-то и есть, что серебряный зимний денёк. Ни прилечь, ни присесть, потому что вокруг Рагнарёк. Остаётся идти днём с огнём в непослушной руке. Остаётся найти человека в сплошном Рагнарьке. Люди ходят на двух. Дух летит, не касаясь земли. Человек или дух, ты дрожишь под напором зимы. И проходишь сквозь снег, существо-антипод или пшик. В кулаке оберег, а фонарик украл снеговик. В животе холодок, остывают в глазах угольки. И стоит городок над замёрзшею змейкой реки; сувенирный такой: бакалея, церквушка, ларёк. Помаши им рукой, выпей чаю в кафе «Рагнарёк». |
