Presto Не дождёшься за нас тоста на банкетах в пивных трестах, но приличного мы роста, и на форуме нам место! Не хотелось бы нам хвастать, а таланта у нас – вдосталь. Мы могучая, блин, каста! и расти нам годов до́ ста. Пусть в кармане подчас пусто, да на курсе у нас чисто. Мы не ждём для себя бюстов, и не слушаем мы свиста. Из особого мы теста, но лисицам не съесть – баста! Мы – в основе, а не «вместо», хоть повыше и дрянь часто. А шедевры лепить – просто. Надо лишь замесить густо. Ибо нет на стихи ГОСТа, как на авторов – нет дуста! «Сограждане!.. Коллеги!.. Господа…» Сограждане!.. Коллеги!.. Господа!.. Товарищи (простите за архаику)… Не надо слабых авторов охаивать, послушайте, пожалуйста, сюда. Не сведущим, как должно, в языке труднее, чем изысканным и метким. Возьмите за основу этикет, не торопитесь клеить этикетки! Ночной порой, в сумбуре дел дневных — они под игом страсти всемогущей, творениями их наводнены словесности развесистые кущи, а вкус лишь иногда ночует там… всё так… Но уважайте чувство вчуже, и не швыряйте камни по кустам, намереваясь подшибить пичужек. Оставьте им надежду на успех! Решил неаттестованный любитель сказать в защиту тех, кто не успел, не вышел на высокую орбиту, но, обретаясь в домике саманном, мечтает сделать хижину дворцом… В защиту наших братьев-«графоманов» и одного, кто был моим отцом. «Свет мой, Оля, пригубить любимый тобою размер…» Искандер, эти реки тесны и горьки для того… Ольга Андреева Свет мой, Оля, пригубить любимый тобою размер — как тенями совпасть на негреющем солнце предзимнем или почку стиха обнаружить на чёрной лозине, запасая терпение к долгой суровой зиме. И однажды, в промозглую оттепель, коли суметь — развернётся, зелёная, на углежога корзине, и бессмертной улыбкой сквозь слёзы Джульетты Мазины переменится к лучшему жизни дурная комедь. …Это правда, что тесно и горько. Но верно и то, что речушки горьки оттого, что предчувствуют море. По уклону судьбы, по излучинам их траекторий мы вольёмся в иной грандиозный и грозный поток. «Камень, брошенный в воду, всегда попадает в мишень…» Примечательный факт. Очевидно, мы целимся точно. Всё случится: стоим ли ещё над водою проточной, утоляем ли жажду, хоть нету напитка горшей. Берегами бродя, отложив океан «на потом», или в реку войдя, оступаясь в стремительной влаге — на каком опрометчивом и предуказанном шаге отдадимся течению, руки раскинув крестом?.. Из Арбена Кардаша
Останься собой Меняется мир, как во сне, и все человечество – тоже. Ни совесть, ни честь не в цене, и смысл устремлений ничтожен. И нет никого на нелегком пути, к кому обратишься в печали любой… Но душу унынием не замути, останься собой. И клятвы мужские пусты, в делах – ни размаха, ни соли, а женщин, забывших про стыд, игла нетерпения колет. И власть прибирают лукавством ума крадущие, лгущие наперебой… Но совесть свою о соблазн не ломай, останься собой. В дорогу!.. Пройди перевал, отправься к далёкому морю, частицей всего, где бывал, себя ощути на просторе! Ведь прежнее солнце блестит с высоты, и так же широк небосвод голубой, деревья и птицы с тобою «на ты»! Останься собой. Природы апостолом став, миры для грядущей Вселенной на чистом пространстве листа твори для себя вдохновенно. Но помни, что это не даст барыша, достойно мирись со скупою судьбой. Поэт зачастую живет без гроша. Останься собой… Ты слабости мира поймешь, но их не пускай на бумагу, а верным пером преумножь любовь, окрыленность, отвагу, и жизни, где ценят духовности свет, отдай просветленного сердца любовь. Сверяйся с бессмертной душою, поэт! Останься собой! И если умрешь, одинок, печаль не увидев на лицах, и если с твоей сединой ни род, ни народ не простится, — не сетуй на жизнь. Ведь она не была бесплодным трудом и чужою рабой. Рассеявшись прахом, сгорая дотла — останься собой. И память о сути твоей разделят с тобою по праву дороги, просторы полей, пустыни, альпийские травы, и строки, которые, слив голоса, с листа прозвучали победной трубой, и Те, кто открыл для тебя небеса… Останься собой. О поэте Шихнесире Лезгинской мудрости урок гласит: «У старшего в роду спроси совета. А нет – у ранней седины, у друга, знавшего беду, спроси совета А не найдёшь – у валуна, который обточили льды, спроси совета, У первой влажной борозды, у горной пенистой воды спроси совета». А я стараюсь у того, кто сердце рифмой разбудил, просить совета, Пусть нет его среди живых – но у тропы, где он ходил, просить совета, У эха отзвучавших слов, которых помню ритм и слог, просить совета, У камня с именем его, который в изголовье лёг, просить совета. Но если трудно станет вдруг тебе, от мест родных вдали, просить совета — тогда найди и собери, как редкий дар своей земли, стихи Поэта. Там есть и камень, и ручей, и борозды весенней бег, в строфе чеканной, И в них живет уже навек седой и мудрый человек из Лезгистана… И сам поэт в стихах живет. И жизни слышится напор в звенящих строках. Его тропа вплелась в узор таких же троп на склонах гор, в заветных строках, И слышен в них гортанный зов, позвонче многих голосов звучать способный, И муж – и мальчик там босой… И плачет утренней росой чинар надгробный… У друга с белой головой, у старца, камня и реки спроси совета, Спроси у дерева того, и у всегда живой строки спроси совета — и дом не оскудеет твой, и дух, достойный этих книг, не станет сирым! Счастливец ты, нашедший их, открывший мудрости родник у Шихнесира… |
