Юноша, с чьей-то легкой руки названный Валетом, продолжал одеваться. Он не был уже ни бледным, ни худым: обычный парень шестнадцати-семнадцати лет. Молчаливый и послушный.

Увидев, что его игнорируют, сотрудник операторской проговорил:

– Я обязан доложить Степану Денисовичу и Калману.

– Обязан – докладывай.

Ольга кивнула живому проекту на выход.

– Ольга Петровна, что вы творите? – возмутился руководитель проекта. Массивная внешняя дверь закрылась. Отправив живой проект по десятикилометровой трассе вокруг станции, размеченной месяц назад цветными флажками с километражем, она вернулась в тепло.

– Степан Денисович, если и этот проект через год пойдет под списание, я должна знать, что контролировала каждый этап подготовки и выявленный изъян не является моим недочетом, – спокойно ответила Ольга.

– Вы слишком много на себя берете! – глухо заметил мужчина и обернулся на шаги за спиной.

– Что происходит? Почему проект сдает нормативы не по утвержденному графику? – спросил Калман, куратор от американской стороны. Следом за ним шел сотрудник службы безопасности.

– Липа, выведи мне показатели Валета и покажи его самого с внешних камер, – приказал глава проекта глухо. С минуту Степан Денисович следил за живым проектом. Потом, скривив губы, чего никто из присутствующих не заметил ввиду густой растительности на лице, быстро удалился.

– Мне кто-нибудь ответит? – настаивал Калман, глядя на Ольгу. Кроме нее и перманентно сидящего на хвосте сотрудника службы безопасности, у двери никого больше не было.

– Может быть, Он?– Ольга развернула ладони к потолку и вскинула взгляд. После этого она обошла мужчин и направилась к прозрачному кабинету охраны, где можно было присесть.

– Гоняете проект, Ольга Петровна? – улыбнулся один из сотрудников СБ, но не получив ответа, перестал улыбаться.

Ольга села в шаткое кресло на колесиках и, отдавая дань остаткам приличия, вывела картинку на стеклянную перегородку, отделяющую комнату охраны от коридора. Сзади встал Калман.

– Валет, ты замедлил ход, – заметила женщина пару минут спустя.

– Против ветра, – донесся юношеский, чуть хрипловатый голос из динамика.

– Это не причина для снижения скорости.

Наблюдающие за показателями увидели, как Валет ускорился.

– Ольга, мы работаем на один результат, – начал тем временем Калман, также следя за движением Валета.

– Я мешаю вам работать? – спросила женщина, не оборачиваясь.

– Нет, я не об этом…

– Ну, так не мешайте работать и вы мне.

В семь утра следующего дня, а именно – восьмого марта, Ольга и Калман сидели в кабинете Степана Денисовича. Точнее сидели только Ольга и Калман, а Степан Денисович вышагивал по помещению.

– Товарищи, нам вместе работать чуть меньше двух лет, – говорил он, сдерживая эмоции, – подготовленный мной график утвержден и пересмотру подлежит в исключительном, крайнем случае. Желание госпожи Карповой таким случаем не является. Мне все равно, как вы будете следить за подготовкой, и что именно будет в ваших отчетах руководству. Но я категорически запрещаю вмешиваться непосредственно в подготовку живого проекта.

Он сделал паузу, остановившись.

– Итак, у нас есть конкретные даты для сдачи нормативов. У вас есть, что возразить против этих дат, Ольга Петровна?

– Нет.

– Калман?

– Нет, Степан.

– То есть я могу рассчитывать, что подобных эксцессов не повторится?

Ольга подняла взгляд на руководителя проекта и ничего не ответила. Через минуту Калман вышел из кабинета, у двери которой его ждал сопровождающий, и они вместе направились на завтрак.

– Оля, у тебя что-то случилось?

– Нет, – глаза спрятались за ресницами. Степан Денисович сел напротив.

– Оля, пойми…

– Я все понимаю, Степан. И ты абсолютно прав, – качнула она головой. – Почему бы тебе не списать это на внеплановый срез, заказанный оплатившей проект стороной?

– Я должен в это поверить?

Ольга усмехнулась.

– Пойдемте завтракать, Ольга Петровна, – вздохнул мужчина и поднялся из-за стола.

Подготовка «живого проекта: солдат» состояла из блоков по полгода каждый. В состав начальной подготовки Валета входило обучение речи, логике и начальная физическая подготовка. Во втором полугодии он начнет заниматься борьбой и практиковаться с неавтоматическими видами оружия. В программу будет добавлен английский язык и психологическая подготовка. Со второго года начнутся активные занятия на полигоне: Валет освоит легкое и тяжелое вооружение, подводное и воздухоплавание, будет расширена программа единоборств, добавлена механика. В течение всего этого времени Валет должен освоить мануальное и ментальное управление сторонними механизмами. Со второго полугодия второго года живой проект будут экзаменовать заказчики. Вот, до последнего экзамена Ольга и должна будет создавать видимость, что оплатившая разработку Валета российская сторона на самом деле контролирует процесс. А потом – новые партии. Одна за другой по мере высвобождения танков.

Право назначить куратора отдали на откуп генералу Карпову. Отправлять на станцию кого-то из личного состава было глупо, эта работа того не стоила. В принципе отправлять кого-то при погонах Петр Алексеевич посчитал неосмотрительным, излишнее рвение здесь было не нужно. Ольга подвернулась под руку, высказав родителям желание покинуть территорию «Руси» и «LPI» на время или насовсем. Она не объясняла причин, но чете Карповых и без того все было понятно. Сначала дочь генерала взъярилась, услышав предложение отца. Провести от двух до четырех лет на станции LPI? В Арктике!? Но подумав, она согласилась. Пожалуй, это был идеальный для нее вариант. Что может быть дальше, чем станция Арктика-1? Даже если она принадлежит корпорации.

В неотрывном присутствии рядом с Валетом необходимости не было, но Ольга старалась проводить в своей комнате как можно меньше времени. Около пяти часов вечера она зашла в комнату, чтобы переодеться. Планировался небольшой банкет по случаю восьмого марта.

На полу посреди комнаты высилась огромная корзина цветов. Подойдя к благоухающему великолепию, казавшемуся миражом в этих погребенных посреди снега стенах, она вынула из цветов карточку:

«С 8 марта, Оленька,

«LPI»»

– Твое эго по-прежнему не помещается в собственное имя… – заметила женщина в пустоту, возвращая карточку обратно.

– Эта подпись говорит обо мне больше, чем собственное имя.

Ольга вздрогнула, оборачиваясь.

– Что ты здесь делаешь?

– Доставил букет.

– Ты приехал по делам?

– Конечно. Пересечь половину земного шара ради удовольствия увидеть тебя было бы… слишком расточительно?

– Глупо.

Михаил усмехнулся, отталкиваясь от стены. Подойдя к женщине, привлек ее за плечи. Ольга подставила щеку для поцелуя, не позволяя претендовать на большее. Михаил решил воздержаться в таком случае, и устало вздохнул:

– Почему все, что я готов сделать ради тебя, всегда либо «глупо», либо «не нужно»? Что бы я ни сделал, ты воспринимаешь это чуть ли ни как оскорбление.

– Потому что все это ты делаешь не для меня, а для того, чтобы в очередной раз подтвердить себе, что ты можешь это сделать.

– Боже, как сложно, – улыбнулся он.

– Меня нельзя ни заработать, ни купить, ни завоевать, ни… – Ольга скинула с плеч его руки и отошла.

– Что же остается?

– Остается отпустить. Оставь меня в покое.

– Ты знаешь – это невозможно. Я дал тебе время, но сейчас ты нужна мне, я скучаю.

Ольга отвернулась к окну и взяла себя в руки.

– Ну, что мне сделать, Оль?

– Вот только делать больше ничего не надо! – воскликнула она, и Михаил предсказуемо рассмеялся.

– Тебе не нравится именно то, что сделать я могу что угодно? Так что же тебе будет по нраву?

Ольга вскинула испуганный взгляд, когда Михаил быстро подошел и крепко сжал ее плечи:

– Никчемность, бедность, бесцельность? Может быть, отсутствие желаний или страх их воплощать? Что?