Виктор Моисеев, чья служба тоже подходила к концу, отлично знал, что в такие моменты успех дела решают минуты, а иногда и секунды. Машина неслась с бешеной скоростью, оставляя за собой длинный шлейф бежевой пыли. Поворот. Еще поворот. Нуры машет рукой:

— Здесь! Здесь!

Грузовик, скрипнув тормозами, остановился. Облако густой пыли накрыло его. Пограничники и дружинник устремились к КСП. След! Он ровно и четко был виден на мягко взрыхленной земле.

Бой, предчувствуя погоню, повизгивал и прижимался к ноге хозяина. Александрович расправил поводок.

— Бой, след!

Собака закрутилась на месте, отыскала след, глубоко вдохнула носом воздух и потянула поводок. Миновав КСП, Бой, не отрывая морды от следа, бежал в направлении лощины. Следом за сержантом устремились Моисеев и Нуры Чарыев.

На сопки опустились осенние сумерки. «Только бы успеть задержать остальных до наступления темноты. Ночью это сделать будет гораздо труднее», — думал Александрович, подбадривая овчарку:

— Хорошо, Бой! Хорошо!

След извивался по лощине, перевалил через сопку и… сержант даже приостановился: внизу, у подножья возвышенности, он увидел двоих неизвестных и навьюченных верблюдов.

«Чужие!» — Александрович скатился с крутой горы и устремился к взбудораженным людям…

Группа, которую возглавлял сержант Леонид Ветиорец, проскакала через сопки к границе и резко повернула в тыл. Таков был приказ. Чтобы тщательнее осмотреть местность, Леонид решил выслать ефрейтора Москаленко и рядового Ярмалюка на гребень сопки, а сам с Давыдовым двигаться по вершине другой. От галопа и частых подъемов кони заметно вспотели, но двигались бодро. Тревожное состояние всадников, видимо, передалось и им.

Вдруг вечерние сумерки вспорола зеленая ракета. Ветиорец скомандовал: «Вперед!» — и всадники, пришпорив коней, поскакали за сержантом.

Вот и гребень сопки. Перед пограничниками предстала интересная картина: с возвышенности спускались сержант Александрович с собакой, сзади за ним — Моисеев и Чарыев. Неизвестные заторопились в другую сторону, но, увидев группу всадников, остановились и подняли руки.

Обыскивал задержанных сержант Александрович. На землю упали большие ножи в чехлах. Седла, снятые с верблюдов, лежали рядом с мешками.

— Наркотические вещества, — посмотрев в один из мешков, осведомленно сказал Чарыев. — Запрещенный товар.

— Другими словами, это контрабанда, — добавил Ветиорец.

Задержанные исподлобья смотрели на пограничников и чабана.

Годы пограничные

таршина-сверхсрочник В. Н. Демчук за свою службу задержал один и с помощью товарищей 240 перебежчиков — контрабандистов, диверсантов и шпионов. Вот два рядовых эпизода из его пограничной жизни.

Курсанту школы служебного собаководства Василию Демчуку подвели семимесячного щенка серой масти и сказали:

— Обучай. С ним поедешь на границу. Казбек его кличка.

Василий протянул руку, чтобы погладить своего будущего питомца. Щенок зарычал, обнажив клыки, шерсть на спине поднялась дыбом.

«С характером», — подумал курсант. Щенок ему явно не понравился, и не потому, что тот так недружелюбно встретил своего хозяина. Уж больно вид у него был уродливый: тощий, с взлохмаченной шерстью, передние ноги длиннее задних, широкая костлявая грудь, не в меру длинный хвост.

Одинокий и злой Казбек, проводивший большую часть времени в вольере, принимал пищу с удовольствием, но гладить себя не позволял. Василий заметил, что на протянутую руку у овчарки уже выработался условный рефлекс — она рычала: оставьте, мол, эти несобачьи нежности, а то укушу.

Дрессировкой животных Демчук никогда раньше не занимался. И вот ему доверили обучать собаку, с которой предстояло служить. Он понимал, какую большую ответственность на него возложили, и взялся за дело со старанием.

«Собака — верный помощник пограничника». Так сказал самый знаменитый следопыт границы Никита Иванович Карацупа. Василий много читал об этом легендарном воине и его Индусе, о схватках со шпионами и диверсантами. Еще с тех, пионерских, лет он представлял пограничника только с собакой. Карацупа был для мальчика символом смелости, мужества, находчивости. Просясь в школу служебного собаководства, Демчук не допускал и мысли, что когда-то доведется ему быть в одной части с этим прославленным пограничником, слышать из его уст советы и наставления, Но это все потом…

Не знал Василий и того, что Казбек станет для него верным другом, первой и последней собакой на границе.

Демчук перечитал все, какие только мог достать, книги о служебном собаководстве. Овчарка дрессировке поддавалась медленно. Но самое большое было сделано в первый месяц — она привязалась к своему хозяину; постепенно менял свое мнение о питомце и Василий. Собака по-прежнему оставалась «недотрогой» для других, и это воина вполне устраивало. Казбек взял однажды лакомый кусок мяса из рук другого человека и пожалел: мясо оказалось начиненным горчицей. Все! Кто бы ни пытался угостить его, Казбек не дотрагивался до этой пищи.

Демчук, к удивлению многих товарищей, стал в дрессировке овчарки преуспевать. Школьная программа выполнялась успешно.

— Как это тебе удается? — спрашивали его сослуживцы.

Василий знал, что ответить. Ведь он больше всех уделял внимания своему питомцу, позабыв о своем личном времени, дрессировал и дрессировал собаку.

Были у него и минуты отчаяния, когда сам он себе казался бездарным курсантом, а его Казбек неподдающимся обучению существом. В такие моменты Василий отводил овчарку в вольер, а сам не находил себе места. Не раз появлялась мысль пойти к инструктору службы собак и сказать, что он, Демчук, не туда попал, что он даже элементарно не умеет дрессировать. Но ведь так уж заявлял о себе кто-то из его товарищей. А что нового ответит инструктор курсанту? Настойчивость, терпенье, воля — неотъемлемые качества дрессировщика. Пойти пожаловаться — значит, расписаться в собственном бессилии.

Успокоившись, Василий с улыбкой возвращался к Казбеку и снова начинал учить его тому, что, как сперва казалось, овчарка освоить не сумеет. Правду в народе говорят; терпенье и труд все перетрут. Казбек со временем все лучше и лучше поддавался дрессировке.

Однажды Демчук увидел, как товарищ, выведенный из терпения, ударил собаку ногой.

— Вот этого делать нельзя, — вмешался Василий. — Ласкать, а не обижать надо своего четвероногого друга. А что будет с твоей собакой от побоев? У нее выработаются страх, трусливость. Такая овчарка границе не нужна…

Взяв за правило не раздражать при дрессировке себя и животное, Василий терпеливо шел к цели. К концу курсов Казбек считался в школе одной из лучших собак. С ним Демчук потом завоевал первенство в части, участвовал во всесоюзных соревнованиях. Казбек был отлично подготовлен к охране границы; он брал след шести, а позже восьмичасовой давности. И куда только делся его неказистый вид: пес окреп, выравнялся, шерсть залоснилась.

Шел 1944 год. Демчук расставался со школой служебного собаководства в отличном настроении. Его и Казбека ждала граница, граница военных лет, полная тревожных событий и опасностей.

И до чего же она, граница, таинственна! Вот сломан кустик. Ну кто бы на это обратил внимание? А пограничник настораживается. Сама-то свежая ветка сломаться не сможет. Еще и листья не завяли, а по ним легко определить, когда она сломана. Ясно — недавно.

Воин берет ветку в руки. На ее кончике не успел еще высохнуть сок. Теперь надо узнать самое главное — кто это сделал. Человек? Какая ему в этом надобность? Куст растет на краю поляны. Пограничник внимательно рассматривает ветку: с одной стороны листья общипаны. Пробует зелень на вкус — горьковатая.

Делает вывод — животное, скорее всего, корова. Попробовала — не понравилось, пошла дальше. Конечно, она. А вот и ее следы.