Шоколадка «Аленка» валялась под ногами.

Встреча

ишина. Пограничная тишина. Вслушиваясь в нее, ефрейтор Виктор Белобородов чувствовал биение собственного сердца, Сзади, в пяти метрах, также притаившись за кустом, замер напарник, рядовой Игорь Стерлигов.

Где-то за речушкой, на том, чужестранном берегу, встревоженно прокричала птица. Что подняло пернатую в этот полуночный час? Впрочем, у птиц своя жизнь. Мог к гнезду пробраться хищный зверек, покушаясь на беззащитных мягкотелых птенцов. Скорее всего, так оно и есть. Иначе чего бы истошно голосить птице?

Белобородов переждал пока она угомонится, поднялся в полный рост и бесшумно пошел дальше вдоль контрольно-следовой полосы. Стараясь не издавать ни малейшего шороха, за ним последовал Стерлигов.

Граница полна неожиданностей. Это хорошо знал ефрейтор Белобородов, прослуживший на заставе без малого два года. Ему несколько раз приходилось преследовать нарушителей. Одного воин задержал лично. Игорь Стерлигов на заставе новичок. Он недавно прибыл с учебного пункта, на охрану границы вышел впервые.

Старший наряда Белобородов, напрягая слух и зрение, шел с чувством охотника, который выслеживает притаившегося зверя. Рядовой Стерлигов всего боялся. Он вздрагивал от хруста камышинки под сапогом, от вспорхнувшей птахи, выпрыгнувшего из-под ног тушканчика. За каждым кустом, холмиком ему грезился человек, готовый броситься на наряд с ножом или расстрелять его из пистолета.

Как бы угадывая состояние напарника, Белобородов остановился, подождал Стерлигова.

— Внимательно, Игорь, смотри и вслушивайся, — старший наряда посчитал нужным еще раз напомнить ему о бдительности. — Нарушитель сам на нас не пойдет. Он постарается избежать нежелательной для него встречи. Но мы обязаны обнаружить его раньше, чем он нас. Ты шорох моих шагов слышишь?

— Никак нет.

— А я твои слышу. Наступай мягче. Сейчас наша тропа пойдет в горы. Делай шаги реже, но шире. Не задевай за камни.

— Есть, — шепотом ответил Стерлигов.

У подножья горы разминулись со встречным нарядом. От него узнали, что в горах тихо, признаков нарушения государственной границы не обнаружено. Но Белобородова никогда не утешали подобные сообщения. У одного наряда служба прошла спокойно, однако это вовсе не значит, что можно ослабить бдительность другому. Враг хитер, как лисица, осторожен и коварен, как гиена. Он мог притаиться в какой-нибудь щели, переждать пока пройдут своей тропой пограничники, а потом змеей уползти в нужном направлении. Трудно, ой, как трудно заметить его следы ночью среди гранитных скал и валунов. Он не будет переворачивать камни, ломать ветки кустов, постарается не оставить следов на рыхлом месте. Однако как бы ловко нарушитель ни пробирался, он не сумеет сделать этого совершенно бесшумно. Слух — вот на что надеялся в первую очередь старший наряда. Правда, ведь им, не менее тонким и острым, обладает и враг. Ефрейтор немножко нервничал и злился, когда напарник неосторожно задевал за камни, шаркал сапогами. Белобородов останавливался и в который уже раз показывал Стерлигову, как надо переставлять ноги, чтобы не издавать громких звуков. Игорь согласно кивал и… опять спотыкался и шаркал подошвами.

Под утро, когда темное небо начало сереть, внизу раздался истошный крик ребенка и сразу оборвался. Стерлигов застыл от страха на месте, у Белобородова пробежали по спине мурашки. Все что угодно мог ожидать ефрейтор ночью на границе, но чтобы так пронзительно кричал ребенок — этого еще не было. «Шакал!» — мелькнула успокоительная мысль. «Нет!» — отогнал ее тотчас же Виктор. На этом участке границы шакалы не водились. Да и разноголосые крики этих противных животных он научился распознавать хорошо еще с тех пор, когда был на учебном пункте.

Гулко раздался ружейный выстрел, за ним — второй. Белобородов посмотрел на напарника. Тот стоял с открытым ртом, неестественно держа автомат.

— Игорь, оставайся здесь, на тропе, — распорядился старший наряда. — Я спущусь.

— Может, вдвоем пойдем?

— Будь на месте! — строго, по-командирски отрезал Белобородов.

Ефрейтор исчез за поворотом, но через минуту снова показалась его спина. Полусогнувшись, он пятился по тропе, держа автомат наизготовку.

Стерлигов лязгнул затвором. Белобородов резко повернулся и приложил палец к губам. «Тихо!» — понял его Игорь. И вот они уже рядом, стоят плечо в плечо, опытный следопыт и молодой солдат. Спроси ефрейтор в этот момент Стерлигова, зачем он прыгнул к нему, Игорь искренне бы удивился — он был уверен, что Белобородов подскочил к нему сам.

Томительное, таинственное ожидание. Оба пограничника пятятся, направив автоматы на угол скалы. Неровно дышит ефрейтор Белобородов, молотком стучит сердце у рядового Стерлигова. Что-то сейчас произойдет, кто-то появится из-за скалы. Белобородов знает, кого ждет, но у него нет времени на слова, а может, в этот момент он их просто не находит. Ветерок тянет снизу свежий сырой запах перестоялой воды и аромат скошенной травы.

«Споткнулся о камень», — потом скажет старшему наряда рядовой Стерлигов. Он сел на тропу и выронил автомат.

Немая сцена продолжалась несколько секунд.

Виктор стоя, а Игорь сидя завороженно смотрят на страшного зверя. Барс, бросив перед собой бездыханного козленка, злобно зарычал и по-кошачьи начал прижиматься к тропе. Зверь ждал выстрела и, видимо, хотел его упредить. Сейчас безрассудная ярость взовьет его сильное и гибкое тело в стремительный прыжок. Проходят секунды, а он не бросается.

Загородив собой напарника, Виктор держит палец на спусковом крючке и почему-то не нажимает. В жутком напряжении проходит еще несколько мгновений. Барс рыча выпрямляется и, подгибая левую переднюю лапу, держит ее навесу. Она заметно толще правой, неестественно кругла. У Белобородова чуть дрогнул автомат. Зверь пристально смотрит на пограничника, его зеленые глаза тускнеют, в них нет прежнего блеска и злобы.

Барс опускает и снова поднимает больную лапу, доверчиво по-собачьи жмурится. На животе сквозь шерсть выделяются три розовых оттянутых соска. Виктор понял, что зверь просит пощады. Он едва заметным движением отвел ствол автомата чуть в сторону. Словно говоря: «Понял я тебя, человек», барс моргнул вторично. Теперь он смотрел на воина со смертоносным оружием почти жалобно.

— Стреляй! Стреляй же! — плачущим голосом шепчет Стерлигов. — Разорвет…

Виктор стоял изваянием.

Барс, не спуская глаз с пограничников, медленно, как бы прося разрешения, взял зубами добычу, повернулся и исчез за поворотом.

— Уф-ф! — шумно выдохнул Белобородов и вытер ладонью со лба капельки холодного пота. Поднялся на ноги Стерлигов. Его зубы выбивали мелкую дробь.

— А он не вернется? — у Игоря изменился голос, руки дрожали.

— Не вернется, — уверенно ответил Виктор, словно сам всю жизнь был укротителем хищных зверей. — Зачем ему это?

— А если бы он напал?

— Вот видишь, не напал, — ефрейтор улыбнулся углом рта. — Звери тоже боятся смерти… Ну, а если бы, то вот он, — Виктор поправил автомат.

— А ты напугался? — заглядывая ефрейтору в лицо, спросил Игорь.

— Как ты думаешь? Напугался, конечно. Я ведь с барсом на таком расстоянии тоже впервые встретился… А вот оружие, Игорь, надо держать крепко. Нельзя его на границе выпускать из рук.

— Споткнулся я о камень, — Стерлигов посмотрел под ноги. — Вот об этот, наверное…

— Возможно, — согласился ефрейтор, и Игорь не понял, поверил ему старший наряда или просто не захотел упрекать в трусости.

— А ребенок, где кричал ребенок? — не унимался он с вопросами.

Ефрейтор опять скупо улыбнулся.

— Это так кричал козленок. Из отары его барс выхватил. Потом чабаны стреляли…

Пограничники не прошли и ста метров, как вновь увидели барса с козленком в зубах. Он ковылял по краю высокой скалы, удаляясь от дозорной тропы вправо к вершинам гор. Прежде чем скрыться за гранитными глыбами, зверь остановился, положил добычу и издал мощный рев.