Он схватил мою руку и поцеловал ее.

— Что бы вы ни просили у меня, с этого момента и до последнего вздоха, я клянусь быть вашим верным рыцарем.

Я забрала руку. Тибериус, как обычно, укрывался в мягких насмешках, но я знала, что он искренен.

— Что случилось после смерти вашей жены?

Он устало провел рукой по глазам.

— В то время мы еще были в России, поэтому я утешал себя всевозможными славянскими развратами. Замариновал себя в водке и переспал с половиной двора, включая брата царя. Несколько месяцев таких дебошей должны были прикончить меня.

— Но этого не случилось, — сказала я.

Он закрыл глаза

— Нет. Розамунда преследовала меня, я мечтал о ней. Я пил, чтобы одурманить себя и уснуть, потому что тогда увидел бы ее во сне.

— Малькольм когда-нибудь подозревал о вашей привязанности друг к другу?

Виконт выдержал паузу.

— Не знаю. Мы должны были быть очень осторожными из-за репутации Розамунды. Ей надо было зарабатывать на жизнь, даже простой намек на шалость разрушил бы ее карьеру. Что-либо кроме помолвки означало бы гибель для ее перспектив трудоустройства.

— Но в принципе это возможно?

Он пожал плечами.

— Все возможно. Розамунда могла признаться. Кто-то еще обнаружил наш альянс. Или ее заметили, когда она отправляла мне телеграмму.

Тибериус развел руками в жесте великодушия.

— В любом случае это не важно. Вы знаете, почему я приехал, моя дорогая. Я здесь, потому что Малькольм нуждается в моей дружбе и поддержке, и я стремлюсь ее оказать.

— Лжец, — произнесла я приятным голосом.

Его взгляд сузился.

— Извините меня, пожалуйста?

— О, не хитрите, изображая задетую гордость, Тибериус. Не сомневаюсь, что женщины называли вас куда более худшими именами. Вы неспроста приехали сюда. Вы хотите узнать, что случилось с Розамундой, и подозреваете, что Малкольм как-то связан с ее исчезновением.

— Если бы я так сделал, был бы дураком, — возразил он шелковым голосом. — Ничего хорошего не получишь, разгребая прошлое.

Я знала этот тон. Он играл в игры, как умел только Тибериус. Но я знала одну или две игры сама и ответила ему прохладно:

— У ваших скрытых целей есть мотивы, милорд. И я хочу выяснить, какие.

— Это угроза, моя дорогая мисс Спидвелл?

— Это предупреждение.

Я поднялась, чтобы уйти, открыла дверь и чуть не упала на Стокера с поднятой рукой, приготовившегося стучать.

Я запомнила на всю жизнь выражение полного шока на его лице. Оно усугублялось по мере того, как он изучал меня — от распущенных волос до растрепанного халата и босых ног, выглядывающих из-под подола. Он посмотрел мимо меня на своего брата, который лениво бездельничал в кресле у огня. Было до боли очевидно, какие выводы он сделал.

— Стокер, — запнулась я.

Он одарил меня улыбкой ледяной вежливости, подняв руку блокирующим жестом.

— Помолчи, пожалуйста, Вероника. Это между Тибериусом и мной.

Стокер резко обошел меня, осторожно вытолкнул на лестницу и закрыл за собой дверь. Если бы его сверхъестественное спокойствие не встревожило меня, звук закрываемой на засов двери сделал бы это.

Глава 12

Я не смела стучать, шум мог разбудить весь дом. Но я также не могла уйти в свою комнату, не зная точно, какой ущерб нанесут друг другу Темплтон-Вейны. Стокер обладал преимуществом в дюймах и весе, но виконт был старше и зачастую вооружен. Я обернула свою ночную рубашку вокруг ног и уселась на каменную ступеньку, ожидая результата схватки. Я не питала иллюзий, что они боролись из-за меня. Возможно, я зажгла искру, но трут был старым и сухим. Финальная битва назревала с самой колыбели, по правде говоря, я была рада, что она наконец-то разразилась.

Немного звуков проникало сквозь крепкую, дубовую дверь. Мне было слышно, как разбилось стекло. Длинный стон, чей, я не могла догадаться. Затем последовал треск расколотого дерева и странный булькающий звук, как будто кого-то душили поясом халата, решила я.

Наконец наступила тишина. Я встала, отряхивая складки ночной рубашки, и тихо постучала в дверь. Спустя невероятно долгое время на стук ответили. Стокер сидел у очага, покрытый пеплом и битым стеклом, с торчащим из плеча небольшим ножом. Тибериус пытался остановить поток крови из носа. Один глаз у него распух и почти закрылся, левая рука болталась на боку.

— Полагаю, у вас вывих, — доброжелательно указала я.

— Ничего, что он не делал со мной раньше, — простонал Тибериус, злобно глядя на брата.

— Я сказал тебе, что вправлю руку, — прохрипел Стокер.

Он перевернулся на четвереньки и через мгновение приподнялся, лишь слегка пошатываясь. Без предупреждения он схватил брата одновременно за шею и талию и ударил его светлость плечом о спинку кровати, аккуратно вернув сустав в гнездо под аккомпанемент рычания виконта.

— Теперь, что насчет этого? — потребовал Стокер, указывая на нож, все еще дрожащий в его руке.

— Просто царапина, — успокоил его виконт. — Ножик — детская игрушка.

Стокер стиснул губы и сжал кулаки, но прежде чем он смог продолжить драку с братом, я схватила нож за рукоятку и выдернула. Стокер подавил вой боли, и я увидела, как глаза Тиберия загорелись от удовольствия.

— Сделайте это снова. Мне нравится, когда он кричит.

— Следите за своими манерами, или я задам вам обоим, — предупредила я их.

— Какое искушение, — пробормотал Тибериус.

— Когда вы закончите ваш флирт? — возмутилась я.

— Что касается вас, то никогда, — любовно заверил меня его светлость.

Я вытерла лезвие ножа о халат Тибериуса.

— Я оставляю его, — уведомив, я положила нож в карман. — Не могу быть уверена, что в следующий раз вы не заденете что-то жизненно важное.

— Моя дорогая Вероника, если бы я хотел ранить его как следует, я бы взялся за дело всерьез.

— Вы не должны были пользоваться ножом, — с негодованием упрекнула я.

— Конечно, должен, — терпеливо разъяснил Тибериус. — Это широко известный факт, что умственно отсталые люди невосприимчивы ни к чему, кроме самой острой боли.

— О, ради любви Христа и всех его милых ангелов, — начал Стокер, но я протестующе подняла руку.

— Достаточно! Я рада, что вы двое наслаждались вашей маленькой дракой. Нет ничего лучше для мужчины, чем здоровый коитус или кулачный бой, чтобы снять напряжение. Но время ссор закончено. Мы должны поговорить о результатах сеанса сегодня вечером.

Тибериус махнул непострадавшей рукой.

— Небольшое озорство, ничего больше.

— Не уверена, — возразила я. — Хелен Ромилли кажется искренне испуганной, как и миссис Тренгроуз.

— Конечно, — хмыкнул он. — Экономка ответственна за то, чтобы держать Хелен подальше от бренди.

— Не очень учтиво. Но вы подняли отличный вопрос, Тибериус. Для того, кто должен привыкнуть к подобным вещам, Хелен выглядела слишком расстроенной. Она увидела меня в ночной рубашке и чуть не взвилась в воздух от испуга.

Тибериус зашевелился.

— Вы признались ей, что это вы?

— Пожалуй, следовало бы. Но я боялась, что если заговорю, она начнет визжать на весь дом и может впасть в истерику. Мне ее реакция кажется наиболее любопытной.

Стокер вопросительно поднял бровь.

— Каким образом?

— Хелен делает такие вещи сплошь и рядом, зарабатывая на жизнь. Мадам Елена и все такое. Она связывается с мертвыми так же часто, как обычная женщина говорит с мясником. И все-таки события этого вечера, похоже, непомерно огорчили ее.

Стокер возмутился.

— Вероника, она не связывается с мертвыми. Она — шарлатан.

— Возможно, — подхватила я.

Его тон всегда был пренебрежительным, когда мы обсуждали что-то, не поддающееся объяснению исключительно научными исследованиями.

— Ничего возможного. Хелен зарабатывает деньги на скорби и отчаянии, заставляя страждущих верить, что совершает немыслимое. Женщина ничем не лучше обычной карманницы, практически, она крадет деньги у доверчивых людей.