Деанна Рэйборн

Опасное сотрудничество

Deanna Raybourn: “A Dangerous Collaboration”, 2019

Перевод: И. Толок

Всем бесстрашным авантюристам, которые только и ждут начала своих путешествий…

Глава 1

Лондон, Март 1888

— Какого дьявола ты собралась уезжать? Что ты имеешь в виду? — требовательно спросил Стокер.

Он оглядел наполовину упакованный саквояж на моей кровати, в который я складывала запасную блузку и Magalhães’s Guide to Portuguese Lepidoptery. Справочник оказался тяжелее, чем я ожидала. Меня ввело в заблуждение приложение, посвященное бабочкам Мадейры и ярким мотылькам, встречающимся только на Азорских островах.

— Именно то, что сказала. Я пакую свой саквояж. Когда соберусь, покину это место и сяду на поезд, идущий до побережья. Там я сойду с поезда и пересяду на корабль. А когда он остановится на Мадейре, сойду на берег.

Мой голос сел от волнения. Я боялась рассказывать Стокеру о своих планах, ожидая что-то вроде легкого взрыва: я добилась экспедиции (пусть даже незначительной), в которую его не пригласили. Вместо этого он принял известие с арктическим холодом. Я обвиняла в этом его аристократическое воспитание. И его нос. Очень легко смотреть свысока на других, когда у тебя нос, которому позавидовал бы римский император.

Я не могла винить его. Мы естествоиспытатели, и нас не могло не злить вынужденное пребывание в Лондоне. Каждый из нас жаждал открытого моря, небес, простирающихся до бесконечности, горизонтов, манящих к пахнущим специями ветрам. Вместо этого граф Розморран нанял нас для каталогизации обширных коллекций его семьи — довольно интересной, хотя и скромно оплачиваемой работы, которая со временем иссушивала душу. Сколько чучел мартышек может пересчитать человек, пока не взбунтуется? Мысль, что я сбегаю от доброжелательного работодателя, бросив напарника на этих галерах, рассердила бы самого благородного человека. А Стокер, как и я, не был лишен здорового эгоизма.

— На Мадейру?

— На Мадейру.

Он сложил руки на груди.

— Могу я поинтересоваться предполагаемой продолжительностью экспедиции?

— Можешь, но тебя разочарует ответ. Я еще не планировала точно, ожидаю, что буду отсутствовать несколько месяцев. Возможно, до осени.

— До осени, — повторил он, растягивая слова.

— Да. Ищи меня в «поре туманов, зрелости полей».

Ни моя слабая попытка пошутить, ни реверанс его любимому Китсу не смягчили сурового выражения лица Стокера.

— И ты хочешь поехать одна.

— Вовсе нет, — возразила я, кладя в сумку банку с кремом для лица. — Леди Корделия и я едем вместе.

Он фыркнул от смеха, которому явно не хватало веселья.

— Леди Корделия! Ее единственный опыт вояжа на корабле — круизный пароход. Ее представление о путешествии без удобств — отсутствие второго лакея. И я боюсь даже думать о том, что Сидони скажет по этому поводу.

Я поморщилась при упоминании о надменной французской камеристке леди Корделии.

— Она не едет.

Его рот раскрылся от удивления, и Стокер оставил позу ледяного презрения.

— Вероника, ты не можешь говорить всерьез. Знаю, ты мечтаешь стряхнуть с себя лондонские туманы, так же как и я. Но тащить леди Корделию на остров посреди Атлантики абсолютно не имеет смысла. С таким же успехом ты можешь потащить ее на Северный полюс.

— Никогда не интересовалась полярными экспедициями, — ответила я с легкостью, которой не чувствовала. — Там нет бабочек.

Он схватил меня за плечи, его пальцы почти касались моих ключиц.

— Если это из-за того, что я сказал сегодня, из-за того, что я почти сказал…

Я подняла руку.

— Конечно, нет.

Жалкая попытка солгать. Правда заключалась в том, что под влиянием момента мы почти признались в чувствах, о которых не следовало говорить. Я чувствовала его руку на моей талии, как пылающее клеймо. Его дыхание шевелило прядь моих волос. Горячие, импульсивные слова уже дрожали на моих губах. Если бы старший брат Стокера, виконт Темплтон-Вейн, не помешал нам… Об этом не стоит даже думать.

После ухода виконта, я пила чай tête-à-tête с леди Корделией (сестрой лорда Розморрана и нашим другом). К тому времени, когда мы разделили последний кекс, было принято решение, которое удивит и, возможно, рассердит наших мужчин. Лорд Розморран повел себя с характерной для него добродушной неопределенностью. Он выдвинул робкие возражения лишь осознав, что отсутствие сестры означает необходимость заботиться о собственных детях.

— Пригласи одну из теток, чтобы помочь тебе, — наставляла леди К с непривычной безжалостностью. — Я совершенно истощена, мне необходим отпуск.

Лорд Розморран сразу сдался и предложил финансировать проект. Стокер был чертовски несговорчив. Не в последнюю очередь из-за несказанного, повисшего между нами и не дающего легко дышать.

Я затолкала последнюю блузку в сумку

— Это к лучшему. Дело с экспедицией Тивертона было слишком сложным. Немного тишины и покоя нам не повредят.

На первый взгляд это было сносное оправдание. Мучительное расследование, которое мы только что завершили[1], включало безрассудные приключения и телесные повреждения. Но и Стокер, и я в равной мере стремились к таким эскападам. Не физическое истощение гнало меня из умеренного климата побережья Англии. Причиной было недавнее столкновение с бывшей женой Стокера, Кэролайн де Морган, монстром в юбке. Она почти уничтожила Стокера своими махинациями — о, как я желала бы отплатить ей тем же. Но месть — бесполезное занятие. Я предоставила Кэролайн ее судьбе, полагая, что со временем она получит по заслугам. Меня беспокоили сильные эмоции, которые вызывал во мне Стокер, и дилемма: что делать с ними.

Невозможно оценить чувства с хладнокровием и бесстрастностью ученого, проводя столько времени вместе. В конце концов, экспертиза бабочки не проводится в поле; образец внимательно рассматривается на свету, оцениваются и его красота, и изъяны. Так же я собиралась поступить с моими чувствами к Стокеру, хотя не поделилась с ним этими намерениями. Зная, как глубоко он был ранен Кэролайн, я не хотела причинить ему лишнюю боль.

К счастью, леди Корделия отчаянно настаивала на немедленном отъезде. Я ухватилась за ее приглашение, решившись на побег и не раскрывая наших подлинных целей даже Стокеру.

Я застегнула сумку

— Боюсь, мне не о чем будет писать, кроме как о бабочках. Не удивляйся, если я окажусь плохим корреспондентом. И ты не обязан писать. Уверена, у тебя найдутся более интересные занятия. Заранее прошу прощения, вероятно, без меня ты немного отстанешь с коллекциями.

— Я отлично справлюсь один, — ответил он, отвернувшись, выражение его лица было совершенно пустым. — Я всегда справляюсь.

* * *

Как без сомнения и было задумано, напутствия Стокера преследовали меня все шесть месяцев.

Мадейра — красивая, пышная, ароматная — предлагала огромные возможности для лепидоптеролога. Однако чаще, чем хочется признаваться, посреди пылкой погони за малышом Lampides boeticus, лениво порхающим в душистом ветерке, я застывала, позволяя сети бесполезно упасть. Статьи для различных публикаций остались ненаписанными. Ручка неподвижно лежала в руке, пока мой разум бродил.

Каждый раз мои мысли возвращались к Стокеру, как голуби, спешащие домой на ночлег. И каждый раз я увертывалась от них, не позволяя себе долго думать о нем. Так ребенок учится не держать руку близко к пламени.

Летом, когда поздноцветущая жакаранда рассыпала по острову медовый мускус аромата, появилась необходимость (по многим причинам, не буду их подробно описывать) вызвать доктора для нас обеих. К тому времени, когда мы восстановили силы, прошло полгода. Наши мысли снова обратились к Англии.