Когда я был полицейским детективом, при расследовании убийства мне пришлось допрашивать высококлассную девушку по вызову, и поскольку было уже поздно, я принес ей хороший кофе, и мы поговорили о других вещах, а не про ее мертвого бойфренда-наркоторговца-сутенера. Она сказала мне, что, как и в фильме «Красотка», поцелуи на самом деле гораздо интимнее, чем секс.

— Ты можешь симулировать половой акт, — сказала она мне. — Можешь симулировать оргазм и все остальное в постели, но поцелуй… не сможешь. Когда целуетесь, вы прямо друг перед другом, глаза в глаза, щека к щеке, и если чувствуешь что-нибудь к человеку, руки потянутся автоматически, чтобы схватить и удержать его. Если же все наоборот, то захочется оттолкнуть… и уйти.

Я слушал, а она улыбалась.

— Нельзя сымитировать поцелуй. Если ты этого не хочешь, то все бесполезно, ты чувствуешь только безразличие и ужасный жуткий страх в глубине себя, что другой человек поймет и почувствует твое пренебрежение. — Она обхватила меня за запястье своей костлявой рукой. — Поцелуй мужчины, которого ты не хочешь, — это отвратительное давление плоти и слюны, и его вкус на твоем языке пробирает тебя до костей. Никогда не делай этого, дорогой. Целуй только тех, кого любишь или хотя бы хочешь видеть в своей постели.

— Хорошо, — согласился я. — Клянусь.

Я держал свое обещание той женщине, которую больше никогда не видел. Держал до этих пор.

Все было именно так, как она и говорила. Это было все равно что целовать труп, и мое сердце разрывалось от отвратительности этого действа.

Но в голове все смешалось.

Я ужасно боялся Хартли, однако он только что спас меня. Мысли о том, что он рядом и удерживает меня, часто будили по ночам, и я вскакивал каждый раз в холодном поту. Единственное, что сдерживало воспоминания о Хартли, — то, что я спал с Яном, но в последнее время он отсутствовал чаще, чем присутствовал, и в этом не было его вины, я должен был научиться жить с этим и не винить его, но…

Хартли был здесь. Он стал самым страшным существом. Монстром из моих кошмаров, повинным в моей бессоннице и состоянии наполовину функционирующего зомби, но… он был здесь.

Пистолет лишил меня выбора. Пистолет говорил, что у меня нет выбора, кроме как подчиниться его воле. Позже я глубоко запрячу то чувство, которое собирался сейчас показать психопату только потому, что Хартли действительно хорошо умел хранить секреты.

Я снова обхватил его лицо ладонями, теплым дыханием обдав его кожу, а затем поцеловал, крепко прижимаясь губами к губам, посасывая язык, отдавая ему в этот момент себя больше чем когда-либо, показывая те темные места, которые обычно так тщательно скрывал.

Меня бросали всю мою жизнь, и доверие давалось мне невообразимо тяжело. Потом я обманывал себя, считая, что беззаботный парень, которым я выглядел снаружи — и есть я. По счастливой случайности еще в колледже я втянул девочек в свою жизнь. Дженет была первой, и я действовал не задумываясь. И вот она уже прочно вошла в мою жизнь, и прежде чем я понял, наша дружба пустила корни. Я изменился, стал не таким корыстным в том, что касалось внимания и привязанности, пока наконец не понял, что это любовь. Я любил каждую из них, но не романтически, не испытывая к ним той всепоглощающей любви как между родственными душами, которая якобы ждала всех на планете и в сочетании с сексом была подобна раю на земле.

Пока не появился Ян.

Когда Ян шел рядом со мной, то я иногда даже чувствовал, как бьется мое сердце. Я чувствовал, как отдаются его шаги внутри меня, потому что он был моим, моей любовью.

Я думал, что если полюблю, то все остальное будет легко и поправимо.

На самом деле я нуждался в Яне рядом, чтобы постоянно его видеть. Одной идее о Яне было недостаточно, я не смог спрятаться от этой мысли, и мне пришлось встретиться с ней лицом к лицу. Если мы расстанемся, будет больно, но это будет лучше, чем брать то, в чем я нуждался от психопата, который убьет меня, если сможет.

Оторвавшись от Хартли, я вытер рот тыльной стороной ладони, испуганный и пристыженный.

Он сделал шаг вперед, и я без раздумий приготовился к схватке.

— У тебя внутри просто зверский голод.

Так оно и было, и Хартли это видел, чувствовал. И это было правдой.

Он облизнул губы.

— Я передумал.

Я все еще не мог говорить, слишком потрясенный, испытывающий вину.

— Я не хочу тебя убивать.

Я кивнул.

— Причинить боль — да; убить — нет.

Сирены завывали уже близко.

— Уходи, — прошептал я.

Он поднял руку и поманил движением пальцев.

— Пойдем со мной.

— Мы не… ты же знаешь, мы не можем.

— А на вкус показалось иначе.

— Мы совершили ошибку, — поморщился я.

— Или нет, — заключил он, грустно улыбнулся мне, а потом повернулся и выскочил через заднюю дверь в темную ночь. Дождь поглотил Хартли, как будто его никогда здесь и не было.

ГЛАВА 18

Я НЕ ПОЕХАЛ в больницу с Барреттом. Я поехал с Цыпой, потому что он во мне нуждался. Парень, который пытался меня убить, мог позаботиться о себе сам. А вот моя собака — нет.

Мой телефон зазвонил в тот момент, когда доктор Алчурейки вышел из операционной; я переключил входящий звонок на голосовую почту и встал, чтобы поговорить с ним.

— Простите, что я срочно вызвал вас в канун Дня Благодарения.

— Но ведь это и есть срочный случай, верно?

Я слишком устал, чтобы думать.

— Я просто очень вам благодарен.

— Я понимаю, — ответил он так же мягко, как и всегда. Таким же тоном он отчитывал меня и за то, что я не чистил Цыпе зубы и не стриг ногти.

Я приготовился к плохим новостям.

— Так он…

— Мистер Волк сейчас отдыхает, и я абсолютно уверен, что он быстро и полностью поправится.

Я наконец-то выдохнул.

— Ему понадобится металлическая пластина в череп?

Доктор Алчурейки сузил глаза.

— Нет-нет. Пуля застряла в черепе, да, но нам удалось без особого труда извлечь ее, залатать раны волосяного покрова и легко сгладить края. Мы выполнили все необходимые процедуры.

— Значит, он весь перевязан и все такое?

— Да.

— Когда действие наркоза пройдет, он просто проснется?

— Точно.

У меня подкосились колени, и я с трудом сел обратно.

— Жгут спас его от смертельной кровопотери — ты сделал все правильно, а Цыпа — мощный пес с сильным сердцем, так что перестань волноваться. Он быстро поправится.

Я кивнул.

— Сможешь увидеть его утром первым же делом. Сейчас он спит, мы проведем с ним остаток ночи и завтрашний день. Тебе лучше пойти домой и поспать.

— Ага.

— Выглядишь ужасно, — добавил он.

Я усмехнулся.

— Спасибо, Док.

— Нет, я серьезно. Думаю, тебе тоже нужно успокоительное.

И он не ошибался.

— И, ради бога, надень футболку и пальто. На улице очень холодно.

Я ПРИВЕЗ ЦЫПУ к ветеринару в своем грузовике, положив пса на переднее сиденье, а его голову себе на колени, поэтому все джинсы оказались в крови. Выходя из дома, я не стал тратить время на футболку, так как повсюду были люди. Служба спасения попыталась отправить меня в больницу, взять показания, но я накричал на них, потому что следовало срочно отвезти мою собаку к врачу, и они попросили людей расступиться, дав мне пройти.

Конечно, я задержался, чтобы поцеловать Хартли, так что, возможно, Цыпа не был для меня таким уж приоритетом, раз я не беспокоился о нем в тот момент.

Но Хартли был доктором, настоящим, одним из лучших в Соединенных Штатах, пока его не поймали на убийстве людей, поэтому, когда он сказал, что Цыпа будет жить, я ему поверил.

Да, Цыпе требовалась помощь ветеринара, однако я не боялся за него, пока не появился доктор Алчурейки. Когда он увидел Цыпу, его лицо вытянулось, и я почувствовал страх и раскаяние. А пока ожидал в коридоре, вернулись проблемы с дыханием, паника накрыла меня с головой и от мысли, что оборотень Яна все-таки умрет, меня обуял ужас.