Почему он оставил меня? Почему он не мог просто взять и остаться?

Первое, что я хотел видеть, открывая утром глаза, и последнее, когда засыпаю ночью — это Ян. Ян, лежащий в нашей постели, наши тела, сплетенные вместе, наше дыхание, звучащее в унисон.

— Я тебя ненавижу, — прорычал я.

— Да, — прохрипел он в ответ, потому что понял. Он должен был понять. — Но мне все равно. Любишь ты меня больше.

И это тоже было правдой.

— Трахни меня, — простонал он мне в рот, когда я наказал его очередным поцелуем. — Я хотел тебя с той самой секунды, как уехал. Я просто хочу чувствовать тебя сверху и внутри себя, и просто… Черт, Миро, как мы могли так отдалиться друг от друга?

Потому что он снова уехал, вот как.

— Ничто не имеет для меня смысла, когда я не здесь. И вот я возвращаюсь, а ты совсем другой. Почему ты так осторожен со мной? Почему обращаешься со мной так, будто я не принадлежу тебе?

Как будто мы начали и остановились. Я уже привык к тому, что его нет, но потом он возвращался, и я с опаской ждал, что он опять вот-вот уедет. Это была не жизнь. Но я так сильно любил его и не мог понять, насколько сильны чувства Яна ко мне и насколько я готов их принять.

Пора было решить все вопросы, возникшие между нами. Но это может немного подождать. Единственное, что имело значение в данный момент — это то, как Ян обнимает меня.

Я сел, перевернул его на живот так, что он уткнулся лицом в скомканное одеяло, и только потом потянулся к тумбочке за смазкой.

— Ты вообще думаешь обо мне, когда я не рядом?

— Идиот, — прохрипел я, со щелчком открывая тюбик. Быстро смазал свой член и прижал головку к его бледно-розовому тугому колечку мышц. — Я только о тебе и думаю.

— Тогда в следующий раз, когда я вернусь домой, схвати и поцелуй меня, разложи на кухонном столе и просто, блядь, заставь меня подчиниться. Пожалуйста, Миро, перестань отстраняться. Откройся мне.

Чтобы понять, что его любят, Яну было нужно, чтобы я взял то, что принадлежит мне. И что бы ни случилось между нами, это была непреложная истина.

Я медленно начал входить в него, чувствуя, как мышцы пульсируют и растягиваются вокруг меня, сжимая мой член так сильно, что я готов был кончить.

— Черт, Ян! — прохрипел я, прерывисто дыша, стянул с него футболку через голову, чтобы дотянуться, поцеловать и коснуться языком глубоких шрамов, испещряющих его спину. Когда-то Яна беспокоило то, что я посчитаю их уродливыми, пока я не объяснил ему, что каждая часть его тела была для меня настоящим даром.

— Двигайся, — взмолился он, толкаясь назад и вбирая меня все глубже. — Миро… любовь моя.

Эта нежность, единственная, которую он когда-либо позволял в отношении меня и только для меня, каждый раз заставляла мое сердце сжиматься.

— Покажи, что хочешь меня.

Слова, адресованные только мне, потому что мне одному принадлежала вся его страсть.

Погрузившись в него, я сразу вошел сильно и глубоко, а затем снова вытащил член, чтобы повторять это движение раз за разом, накатывающими волнами, создавая плавный ритм, который превращался в непрерывные безжалостные толчки, а Ян в это время начал мастурбировать, повторяя мое имя.

— Клянусь, я того стою, — взмолился он низким, соблазнительным голосом, завораживающим меня так же сильно, как и его тело. — Просто останься со мной.

— Я знаю, что ты стоишь этого, — выдохнул я, врезаясь в него, отпустив себя и перестав сдерживаться, потому что знал, что мое сердце живет и умирает для него и ни для кого другого. — Думаешь, я не знаю? Разве ты не видишь?

— Тогда не сдавайся. Никогда не сдавайся!

— Не сдамся, — пообещал я и взмолился, чтобы мне удалось сдержать данное обещание. — А теперь кончи для меня.

— Я хочу… но не могу… я должен держать себя в руках.

Мне необходимо было отобрать у него контроль. Ведь это я был тем единственным, кто разрушил всю его осторожную сдержанность, тем, кто позволил Яну быть полностью самим собой, окруженным моей любовью.

Я вытащил член и услышал в ответ на это стон отчаяния. Откинувшись на кровать, протянул к нему руки:

— Будь сверху.

Ян вскочил, чтобы выполнить мою просьбу, перекинул через меня ногу и жадно насадился на мой член. Положив руки мне на грудь, он впился в нее пальцами, жестко оседлал меня, находя нужный ему угол, опустился, задавая темп, который был для него удобен и который доставлял ему удовольствие.

Его бедра напряглись, крепко обхватывая мои бока, и я наслаждался видом того, как он дрочит, чувствуя, как мышцы его задницы сжимаются вокруг моей длины тисками, когда его кульминация достигла пика и он забрызгал спермой мою грудь.

Это было очень сексуально. Наблюдая за тем, как Ян бьется в экстазе, я тоже достиг самого края. Все, что мне требовалось, это поспешить за ним, чтобы удовольствие накрыло нас одновременно, поэтому, схватившись руками за идеальную задницу Яна, я крепко прижал его к себе, резко входя в него до тех пор, пока еще большее соприкосновение не толкнуло меня через край.

— Ян! — громко выкрикнул я его имя. Он больше не в силах был опираться на руки и обессиленно рухнул на мою грудь; наша кожа была покрыта потом и спермой, а губы слились в поцелуе так же крепко, как и наши тела.

Когда он наклонил голову вбок, я решил, что ему нужна передышка, но оказалось, что Ян просто выбирал лучший угол, при котором его язык мог проникнуть еще глубже в мое горло.

ГЛАВА 15

Я ХОТЕЛ С НИМ ПОГОВОРИТЬ. Моим самым любимым занятием было лежать на кровати и разговаривать с Яном, но глаза сами собой слипались, и когда он меня обнял, уткнувшись лицом в мою шею и крепко к себе прижав, я извинился.

— За что? — спросил Ян.

— Я сейчас вырублюсь, а мне этого не хочется.

— Но я хочу, чтобы ты выспался. Поспи.

Больше слов не понадобилось.

Несколько часов я проспал как убитый, а когда проснулся, мы с Яном удобно расположились на кровати и обсудили последние события.

Ян уже знал о смерти Лохлина. Для всех в отделе уголовного розыска в Вашингтоне был проведен инструктаж. Всех действующих военнослужащих доставили в Форт-Брэгг и приказали оставаться на базе, пока их не дислоцируют или пока угроза — явно уже не Лохлин — не будет обнаружена и устранена. Как запасник Ян был сам по себе, но как у федерального маршала у него имелось больше вариантов. Один из них — вернуться домой и позволить напарнику и команде его защитить. Поскольку его спецподразделение не вызвали, Ян выбрал именно этот вариант и вернулся домой.

Я прочистил горло.

— Мне нужно кое-что рассказать.

Ян повернул голову и выжидающе на меня посмотрел.

На ум вдруг пришло, что именно с этого и следовало начать разговор, потому что, возможно, информация о Хартли была важнее информации о смерти Лохлина.

Или нет. Трудно сказать, ведь я так пока и не произнес ни слова.

— Ми?

Я негромко кашлянул и посмотрел на Яна… и черт… он был еще сонным, с взъерошенными волосами и затуманенным взглядом, такой открытый и доверчивый. Мне очень хотелось, чтобы так все и оставалось.

Ян лукаво улыбнулся.

— Думаю, я знаю, о чем ты хочешь поговорить.

Я поморщился.

— Не знаешь.

— Думаю, ты хочешь почувствовать меня глубоко внутри себя, — хрипло произнес Ян, и от его голоса по телу пробежала сладкая дрожь, от которой перехватило дыхание. — О да, ты очень сильно меня хочешь, — он перекатился и лег на меня сверху.

— Очень, — прошептал я, закрыв глаза, и потянулся за поцелуем. — И Крейг Хартли сбежал из тюрьмы.

Потребовалось время, чтобы понять: Ян меня не целовал, он вообще застыл, не двигаясь. Открыв глаза, я обнаружил, что любой намек на возбуждение у моего мужчины исчез, вместо этого он сурово на меня смотрел.

— Твою ж мать.

Ян слез с меня и сел на край кровати.

— Ян…

— Ты издеваешься?

Я застонал и накрыл лицо подушкой.