Я согласился и погрузился в размышления, отрешаясь от всего и пытаясь снова дозвониться до Яна. Я звонил ему из дома и из О'Хара, звонил при взлете и сразу как приземлился, прежде чем направиться в зал ожидания. Каждый раз включалась голосовая почта, чему я не удивлялся, но приятно было бы получить хотя бы сообщение.

Дорога в гостиницу Лас-Вегаса Days Inn комплекса Wild Wild West на Тропикана Авеню показалась быстрой, ведь гостиница находилась в трех милях от аэропорта. Когда мы туда добрались, парни решили подождать, пока я зарегистрируюсь. Гостиница стояла в стороне от Стрипа, но мне было все равно. Важно то, что она недорогая и чистая, и, если бы мне понадобилась машина, парковка была бесплатной. Идеальный вариант.

После того как я забросил в комнату сумки и снял костюм с галстуком, мы вернулись в машину и поехали в сторону Стрипа в комплекс Plaza Hotel and Casino, внутри которого находилась закусочная Hash House A Go Go. Заведение оказалось набито битком, но либо Редекер заранее позвонил, либо у него имелся знакомый менеджер, точно не знаю. Не спрашивал. Я просто шел следом, как он сказал, и занял место напротив него и Кэллахэна.

— В меню даже не смотри, — подсказал Редекер. — Бери жареную курочку с яйцами бенедикт и шалфеем от Энди. Еще спасибо скажешь!

— Только порция очень большая, — предупредил Кэллахэн. — Присмотри что-нибудь другое…

— Я умираю с голоду, — повторил я, передавая меню Редекеру. — Возьму это.

Ожидая заказ, я пил апельсиновый сок и кофе. Еда, которую мне принесли, выглядела так, словно на тарелке лежала порция цыпленка в десять фунтов. Я сделал снимок блюда и хотел отправить фото Яну в надежде на его быстрый ответ, но потом осознал, что это не в моем духе. Я никогда не делал так раньше. Даже если в глубине души остро нуждался в нем, показывать Яну свою душевную боль не вариант, потому что это ничего не даст нам обоим. Заставив его грустить, я бы потом чувствовал себя виноватым. Это бессмысленно для нас, так же как и рассчитывать на какие бы то ни было слова. Когда он занят военными делами, не существует никаких слов. Мне следует почаще напоминать себе об этом.

Проблема в одном: как выбросить Яна из головы? Легче сказать, чем сделать, особенно когда я увидел порцию еды, которую Ян с радостью бы со мной разделил. Тяжело вздохнув, я вытащил большую веточку розмарина, воткнутую по центру тарелки.

— Боже, — немного позже произнес Кэллахэн, уставившись на меня. — Ты и вправду собираешься прикончить все это.

— Ты бы видел, что мы с напарником обычно едим на завтрак, — ответил я.

— И знать не хочу, — поддразнил он.

А после того, как все расслабились, я наслаждался не только едой, но и хорошей компанией. Парни поведали об их последнем деле, когда велось много споров о том, кто попал в лобовое стекло автомобиля, из-за чего водителю пришлось резко вывернуть в сторону. Беседа навеяла на меня тоску по Яну. Но никто не обратил внимания, когда я притих.

Как только мы вернулись в гостиницу, Кэллахэн с Редекером отзвонились боссу, старшему заместителю федерального маршала Брэкстону Уорду, который, по всеобщему мнению, часто орал и ненавидел УБН так же, как ненавидел его я.

— Да, ты мог бы перевестись сюда, — заверил меня Кэллахэн. — Ты бы прекрасно поладил с Уордом.

Пока копался в ноутбуке, на всякий случай пытаясь засечь Яна, я наблюдал, как Кэллахэн страдает по своему напарнику и удивлялся, что этого не замечает Редекер, ведь все же было очевидно.

А когда Кэллахэн решил показать ему что-то на экране своего ноутбука, Редекер наклонился ближе, и если нельзя было увидеть, как Кэллахэн вздохнул, то услышать — вполне. Кэллахэн сох по напарнику… сильно… И я понял: Редекер даже не подозревает, что своей ленивой улыбкой и фразой «расслабься, пацан» только подстегивает жажду Кэллахэна.

Интересно, был ли я таким же тугодумом или Ян настолько слепым? Хотя, возможно, я делаю излишние выводы из их партнерства.

— Нужно обсудить план действий, Джонс, — произнес Редекер, подойдя и усевшись рядом на кровать.

План оказался очень прост. Вечером мы отправимся в лаунж-бар или дайв-бар, без разницы, как он там называется, и выловим Хесса в перерывах между выступлениями. Если он будет готов с нами пойти, вызовем подкрепление, проводим домой и возьмем под охрану. Если нет, то за ним наверняка наблюдают полицейские, которые вполне смогут ограничить свободу его передвижения.

Кэллахэн с Редекером ушли около двух часов дня, так что я мог еще вздремнуть. К тому же все успевали принять душ и привести себя в порядок.

Прежде чем отрубиться на пару часов, я позвонил в отдел. Кон с Ковальски были на дежурстве: отвечали на звонки и наводили справки.

— Проверь новости, — сказал Кон после того, как мы обменялись приветствиями. — Сегодня временный руководитель извинился перед Беккером.

— Да ладно!

Он хмыкнул.

— А Беккер был на пресс-конференции?

— Черт возьми, нет. Ты же знаешь, он не такой. Да к тому же тот маршал, чьи снимки разошлись повсюду, не особо блещет умом.

— Да уж.

— Беккер сделал заявление, в котором говорилось, что практика останавливать водителей просто за то, что они чернокожие, должна быть прекращена.

— Держу пари, звучало по-другому.

— Было вполне близко к этому.

— А как все прошло с начальством?

— Как и следовало ожидать.

— Похоже, сейчас подразделение федеральных маршалов не в почете у полицейского управления.

— Думаю, ты прав.

Я глубоко вздохнул.

— Посмотрю запись с извинениями. Хочу сам услышать.

— Извинения больше походили на политическую игру, но они по крайней мере прозвучали. Лучше продолжать постепенно распутывать этот клубок дерьма, иначе ничего никогда не изменится.

И это чистейшая правда.

— В Вегасе скукотища, — посетовал я.

— Да там же целый охуенный Стрип, Джонс, каким местом он скучный?

— Я не любитель азартных игр.

— Но там даже сама атмосфера и иллюминация потрясающие.

Я хмыкнул.

— Ну ты и нытик, Джонс.

Я послал его к черту.

А он поинтересовался, точно ли я выспался.

Я сбросил звонок, не попрощавшись.

«ТУЗЫ И ВОСЬМЕРКИ», как оказалось, располагались к востоку от Стрипа, недалеко от перекрестка Нэйплс и Пэрэдайз Роуд.

Переодевшись, мы выглядели лучше. Парни принарядились, а я выбрал классику. Все черное: строгие брюки, классическая рубашка и черные высокие ботинки с пряжками от «Александра Маккуина», которые я взял с собой. Кобура на голени тоже была черной, и надеюсь, никто ее не увидит, а мой значок висел на поясе под рубашкой на выпуск. Волосы я уложил назад и подумывал надеть темные очки, но хотелось быть устрашающим, а не придурковатым.

Кэллахэн неплохо преобразился в темных джинсах и льняной рубашке. Но из нас троих именно Редекер своим видом мог сразить наповал. Он был в поношенных ковбойских сапогах, брюках защитной темно-коричневой расцветки и хлопковой белой рубашке с воротником на пуговицах и короткими рукавами, которые выгодно обтягивали его бицепсы и подчеркивали сильно выделявшиеся вены на предплечьях.

Я даже подумал: он может найти с кем потрахаться, просто стоя на месте и дыша. А вот Кэллахэн, похоже, дышать мог с трудом. Я и не заметил, что он высмотрел все глаза, пока мы шли сюда, потому что был он немного позади. Но сейчас, внутри, в приглушенном свете ламп, стало заметно, что Кэллахэну стоит неимоверных усилий удерживать дыхание ровным.

Когда Редекер ушел за напитками — за бутылкой воды для меня и колой для напарника — я пристал к Кэллахэну.

— Что?

— Редекер гей?

Кэллахэн чуть не подавился. Если бы Ян находился рядом, то не позволил бы мне и рта раскрыть и уж тем более лезть не в свое дело. Но я был один, без надзора, поэтому руки мои развязаны.

— Какого черта… Я… Джонс, ты… что?

Я фыркнул от смеха. Боже.

— Ты должен рассказать ему, что хочешь, чтобы он затрахал тебя до изнеможения, а если он откажется, найди другого, кто это сделает.