— Я тоже рад, что встретил тебя… никто не мог предвидеть такого, тебе не за что себя винить, — проговорил я ей на ухо, шепотом.

— Есть за что… — еле слышно прошептала она.

— Ну-ну, не стоит… — утешал ее я, — у тебя большое потрясение, но я буду рядом… я помогу тебе это пережить.

— Я знаю… я это знаю… и безмерно благодарна тебе, — вновь слезы потекли по ее щекам с большей силой.

Я продолжал держать управление флаткой и направлял ее к темной стороне, на путь отмщения через приобретение.

Маэль погрузилась в себя, не произносила ни слова, смотрела немигающим взором куда-то вдаль. Но ее настоящий взгляд уходил не вдаль, а вглубь. Иногда ее пальцы сжимались в кулак, а плечо напрягалось. Больше никаких признаков присутствия здесь и сейчас Маэль не выдавала. Я коснулся ее головы и погладил, она не отреагировала.

— Если тебе захочется поговорить, я рядом и готов слушать. — На голос моя спутница все же ожила, посмотрела на меня все тем же немигающим взглядом, не пошевелив ни одной мышцей лица, и, после продолжительной паузы, ответила:

— Я… не дума… я не уверенна, что хочу, — голос ее дрожал и выдавал всю с потрохами.

— Все в порядке, я понимаю. Это были твои друзья… твоя сестра.

— Она была… она всегда была безжалостней меня… готова на все, не испытывая мук совести и сострадания…

— Уверен, она была хорошей сестрой…

— Мы шли на многое, чтобы выбраться из той нищеты и низости, в которых мы оказались после гибели родителей.

— Так поступил бы каждый.

— Я была рядом с ней, и тоже делала ужасные вещи, которые не хотела… Все ради выживания и достижения хорошего положения. Сложно жить без родителей, для тебя закрыты многие двери, но мы… я… она… старались выбраться со дна, помогали друг другу, — слезы потекли по ее щекам, — наши пути шли порознь, но мы никогда не забывали друг дружку, и так сложилось, что мы редко пересекались по делам.

— Судьба в этом была к вам благосклонна.

— Всегда удивляло меня, что мы не столкнулись врагами. Я, при случае, старалась для нее, а она для меня. Но в конце концов, именно я подвела ее в единственном деле, которое нас объединило и свело вместе… которое могло спасти ее.

— Не говори так, ты не могла ничего сделать, чтобы спасти ее, твоей вины здесь нет ни капли.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — с какой-то яростью вскрикнула она, и тут же подавленным голосом продолжила, — я не сделала одну единственную вещь, которую она от меня хотела, больше она ни о чем меня никогда не просила, ничего не ждала, ее ожидания, которые она на меня возложила… и я не оправдала их… не смогла.

— В тебе говорит чувство вины, подумай, если бы ты сделала все, как хотела твоя сестра, это бы спасло ее?

Она задумалась немного, посмотрела на меня, затем снова вперед с задумчивым видом и ответила:

— Тогда я хотя бы погибла вместе с ней.

— Ну что ты. То что ты осталась жива — величайшее везение, не надо злить судьбу такими словами, ты должна прожить подаренную жизнь так, чтобы твоя сестра не устыдилась. Не вини себя, я рад, что ты не умерла вместе с другими.

— Я… я тоже… я… я думаю, ты прав. Возможно, мне стоит выполнить просьбу сестры, тогда… Не знаю, что тогда. Мне полегчает?

— Хорошо, если будет так! Главное не поддаваться всепоглощающей скорби без остатка.

— Откуда ты вообще можешь знать это? — Спросила она едким тоном.

Я задумался. Кажется, я не помню ничего такого, не уверен, что переживал подобное, но все же то, о чем я говорил кажется таким естественным… таким знакомым. Она заметила паузу и мои размышления:

— Не знаю… ничего не припоминаю, но это для меня так естественно… как будто знакомо, — ответил я с нотками грусти от выпада эльфийки в мою сторону.

— Прости, не стоило так говорить. Мне кажется, что ты не начисто потерял память, какие-то обрывки или скорее даже ощущения остались от твоей забытой жизни, даже рефлексы, я заметила, сохранились. Мышечная память работает отлично. А в остальном — это говорят в тебе обрывочные ощущения от воспоминаний, — проговорила она.

— Я сам не знаю, что во мне говорит, но про многое ты права, — я похлопал по спине, где висит мой клинок, — рефлексы у меня отличные. Эльфы, правда, мне казались сказочными персонажами.

— Гм! Сказочными? — переспросила она.

— Да, но в то же время я совершенно не удивился, когда вас увидел, или все то, что окружало меня — оно было незнакомым, но не удивляло. Незнакомо, но не удивительно.

— Это может означать, — начала она и задумалась, — что тебе привычно путешествовать и оказываться в неизведанных местах… возможно так и есть, поэтому тебя не удивляет незнакомая обстановка, — сказала Маэль.

— Неплохая гипотеза, — согласился я.

— Всего лишь гипотеза, она не доказуема, а значит так и не дает ответа, где искать твое прошлое, — несколько подавленно проговорила она.

— Все равно ты молодец. — Я снова погладил эльфийку по ее каштановым волосам.

Мы летели над лесом уже продолжительное время, и вдруг прямо посреди чащи стало видно поднимающуюся стену света — границу земель Ардрон, у которой больше нет столицы, с какими-то другими, где, возможно, хозяином Ферон еще не был.

— На какие земли мы сейчас попадем? — спросил я.

— Сейчас посмотрю, — она полезла в хранилище и вытащила карту, — это должно быть… земли Вало’к… гм, мы должны будем пролететь прямо рядом со столицей — Акло’к… — Она заикнулась, на секунду подумав о пугающем.

— Ферон… ты хочешь знать, остались ли еще города, не тронутые им?

— Да, именно! Мы сможем подлететь к городу и даже поговорить с жителями, предупредить их, пока не поздно.

— Кто живет в этих землях?

— Муроны.

— Где-то я это слышал, — пытаясь напрячь память, сказал я.

— Я их упоминала, когда читала о людях, достойные разумные, живут в лесах по большей части. Город Акло’к тоже стоит в лесу, но близко к окраине, поэтому добраться до него нетрудно.

— Надеюсь, нас встретят как в Квидоке, не хуже чем гредки.

— Во всяком случае, я надеюсь на то, что будет не как с Градоком, жителей которого мы так и не застали — земли Ардрон лишились столицы, а из жителей — курди — остались лишь те, кто живет в небольших поселках… если и их не разрушил этот…

Я посмотрел на нее, Маэль слегка отвернулась в сторону, но слеза все равно не ускользнула от моего взгляда. Она мельком глянула в мою сторону и утерла слезу. Я понимающе кивнул:

— Навестим Акло’к, уверен, что змей добрался не до всех городов, и есть еще Разумные, которых можно спасти.

Но уверенности во мне и в моем голосе было не больше, чем и во взгляде Маэль, которая посмотрела на меня, почувствовав дрожь, но промолчала. Впереди показался проблеск среди густого леса — мы подлетали к Акло’ку. Пока что нам плохо был виден город. И я и Маэль стали вглядываться вперед, старались разглядеть строения или движение… У каждого на лице отражался вопрос — разрушен или нет? Смотрели вперед, но не могли понять ничего. Флатка приближалась, медленно открывая деревянные башни и коробки, криво стоявшие среди деревьев. Наконец мы подлетели достаточно близко, чтобы разглядеть первые дома этого города. Они выглядели криво, покосившись, но скорее как стиль постройки, нежели как разрушенные, Маэль выдохнула с облегчением:

— Все в порядке, это нормальный вид домов у Муронов, они строят, как будто бы, криво, но на самом деле хотят, чтобы их жилища гармонировали с окружающим лесом.

В скором времени мы уже пролетали эти первые постройки, углубляясь в город; под нами сновали жители, и хотя сверху видно плохо, но мне они напоминали деревья, только двигающиеся. Когда мы достигли примерного центра города, где в своем апогее кипела жизнь, я посадил флатку. Рядом с нами возвышался один из домов. Здесь не было привычных улиц, как в том же Квидоке, или замке Иаркли: тут дома стояли точно как деревья в редколесье, то есть беспорядочно, одиночно, не соединяясь какой-то линией; только к центру было видно, что плотность жилищ выросла — они стали стоять ближе друг к другу.