Мегзель невесело рассмеялся, уловив в голосе Майи внезапную грусть.

– Ты отправляешься неизвестно куда, не зная, с чем придётся столкнуться, а расстраиваешься из-за того, что придётся расстаться с юностью?!

– Наверное. Глупо, да?

– Нет. Надо же перед лицом неопределённости хоть чего-то бояться, и чтобы не испугаться слишком сильно, ты выбрала самую безобидную причину.

– Смеёшься?! – притворно возмутилась Майя и тут же засмеялась сама. – Пообещай, что не откажешься от подарка на память.

– От какого подарка?

Девушка быстро сняла с шеи тонкую цепочку с тускло светящимся кулоном в виде полумесяца, решив принять встречный вопрос за согласие.

– Небольшой талисман, – пояснила она. – На счастье.

– Майя, тебе сейчас нужно быть как можно более сильной. Не время раздавать что-то своё другим. Я не возьму.

– Да брось, – с деланной беспечностью отмахнулась Майя. – Я же не магичка, вся моя сила – только во мне, это уж точно. А это – просто вещь. На память. Бери, или я буду думать о тебе каждую минуту, и это отвлечёт моё внимание от какой-нибудь опасности.

Казалось, никогда ещё ночь не заканчивалась так быстро. Каждый ещё хотел сказать что-то важное, каждый пытался запомнить последние моменты близости, каждый почему-то думал, будто что-то упущено, и остаются всего считанные минуты, чтобы об этом вспомнить…

Однако край неба безжалостно светлел, рассеивая защищающий мрак ночи и напоминая, что пора собираться в путь.

Инга уже ждала её у порога. Злая, взвинченная и не выспавшаяся. Вместо того чтобы как следует отдохнуть перед дорогой, она вынуждена была полночи выслушивать возмущения Экатан. Ведьма оказалась слишком недовольна тем, что Инга согласилась взять с собой помощницу.

Впрочем, теперь всё это было уже неважно. Наступило утро, когда изменить что-то стало уже невозможно. Осталось только одно – тронуться в путь.

Этим утром наследный принц Фаллаборга Урлик проснулся в дурном настроении. Впрочем, как и в любое другое утро вот уже несколько лет подряд. В очередной раз услышав от камердинера ненавистное обращение «Ваше Высочество», Урлик начинал ненавидеть весь мир. Он давно уже должен был стать Величеством! Просто смешно, что высочайший титул до сих пор носит старая развалина, давно уже не способная даже ложку ко рту поднести самостоятельно!

– Как здоровье Его Величества? – с тайной надеждой поинтересовался принц. Это тоже было ежеутренним ритуалом.

– Без изменений, Ваше Высочество, – отчеканил камердинер без малейших эмоций в голосе.

– Лекарь, которого я привёл, его осматривал?

– Её Величество запретила приближаться к Его Величеству всем, кроме нескольких доверенных слуг.

– Это уже переходит все границы! – возмутился Урлик. – Как-никак, я сын и наследник престола! Мои приказы имеют такой же вес!

Камердинер позволил себе едва заметную усмешку, которая, однако, не укрылась от глаз принца и вызвала новый приступ ярости. В незадачливого слугу полетел таз с мыльной водой, приготовленной для бритья.

– Как ты смеешь скалиться?! Уж отрубить твою бесполезную наглую голову мне точно никто не помешает!

– Простите, Ваше Высочество, – покорно склонил голову прислужник, впрочем, не слишком испугавшись. – Я только подумал, что ваше замечание на редкость справедливо, и как жаль, что Её Величество не намерена с этим считаться. Ваше мудрое правление привело бы Фаллаборг к процветанию.

– Что значит, моя мать со мной не считается? Ты что-то знаешь?

– Только то, что прямо сейчас Её Величество проводит тайное совещание с главным военачальником, – с готовностью сообщил камердинер, торопясь вернуть себе расположение господина.

Однако вместо благодарности бедняга получил только новую оплеуху.

– Идиот! – крикнул принц, поспешно вытирая пену с лица и даже не закончив умывание. – Почему ты сразу этого не сказал?! Нет, всё-таки твою пустую голову давно пора скормить собакам!

– Как пожелаете, Ваше Высочество, – хладнокровно отозвался слуга, снова всем видом изображая смирение.

Впрочем, принц уже ничего не слышал. Не тратя времени на переодевание, он выскочил из своих комнат и прямо в длинной ночной сорочке понёсся по нескончаемым коридорам дворца, заставляя слуг перепуганно жаться к стенам, уступая дорогу, и обмениваться недоумевающими взглядами.

У дверей в покои королевы ему нахально преградили путь.

– Простите, Ваше Высочество, Её Величество приказала её не беспокоить.

– Это тебя уже ничто никогда не будет беспокоить, если немедленно не уберёшься с дороги! – рявкнул Урлик. – Прочь!

Королева Атенаис только слегка повернула голову, когда дверь с шумом распахнулась, впуская разозлённого наследника.

– Урлик? Разве стражник не сказал тебе, что я занята? – холодно осведомилась королева.

– А скажите, матушка, Ваше Величество, какая необходимость вынудила вас заниматься делами в столь ранний час? – с трудом сохраняя видимость спокойствия, насмешливо протянул принц.

– Для государственных дел не бывает раннего часа, – надменно парировала Атенаис и вкрадчиво добавила: – Когда ты сядешь на трон, сын мой, ты сам это поймёшь.

– Я боюсь, матушка, что с вашим рвением к этому примечательному моменту для меня уже не останется никаких дел. Излишний энтузиазм тех, кто имеет весьма смутное представление об управлении государством, может превратить страну в руины.

– Однако же, сын мой, эта страна вот уже более трёх лет благодарно принимает усилия той, которая, по вашему мнению, имеет весьма смутное представление о правлении, и до сих пор нисколько не напоминает руины, – сквозь зубы произнесла королева, из последних сил стараясь сохранять достоинство.

– Да, более трёх лет, – повторил Урлик. – С тех пор, как загадочная болезнь постигла моего отца…

– Моего дорогого мужа! – поспешно перебила королева. – Это наша общая боль, и меня утешает только одно – страна не пострадала, потеряв своего правителя. Хотя никто не знает, чего мне это стоило!

– Действительно, чего? Ты так и не сказала, матушка, отчего так внезапно обезумел мой отец? Да-да, я знаю, даже врачи бессильны что-то поделать и объяснить истоки этого загадочного недуга, но не может быть, чтобы любящая заботливая жена не имела никаких догадок. Ты ведь знала его лучше всех остальных, постоянно была рядом…

– Ах, Урлик… – тяжело обронила королева, про себя осыпая сына ругательствами. – Я знаю, как тяжело тебе пережить наше общее горе, но давай не будем увлекаться пустыми разговорами и догадками при посторонних, – она бросила выразительный взгляд на военачальника, почтительно делающего вид, что пейзаж за окном занимает его гораздо больше королевской перепалки.

– Хорошо, матушка, – неожиданно кротко согласился принц. – Кстати, а как ваше самочувствие? Ничего не беспокоит?

– Что? – Атенаис удивлённо вскинула брови, стараясь скрыть внезапный страх. – Почему ты спрашиваешь? Почему меня должно что-то беспокоить?

– Просто так, – наследник обезоруживающе улыбнулся. – Разве я не могу поволноваться о здоровье матери? Раз уж в нашей семье есть случаи таинственных недомоганий, здоровью следует уделять особое внимание.

– О, раз так, сын мой, я думаю, тебе лучше побеспокоиться о себе. Ведь это у тебя с королём общая кровь. Кто знает, возможно, болезнь и правда может передаваться по наследству.

Урлик, не сдержавшись, сквозь зубы выругался. Кажется, он сболтнул что-то лишнее. У его матушки и так всегда полно идей, чтобы ещё подкидывать ей новые.

– Что ж, оставим семейные проблемы на потом, – натянуто произнёс он. – Я прошу вас продолжать совещание.

– Ты хочешь принять участие, сын мой? – с явным неодобрением поинтересовалась королева, подкрепив интонацию пренебрежительным взглядом.

– Да, матушка, – елейно улыбнулся наследник.

– Что ж… речь шла о том, что нам следует на время забыть о Вечном лесе. Мы потеряли несколько отрядов хорошо подготовленных воинов, и почти не добились никакого результата. Стоит признать, что поход оказался неудачным.