– Скажите, а когда нас… меня выпишут? – покорно повторила Инга. – Я хорошо себя чувствую и…

– Не беспокойтесь, голубушка, пару дней полежите под наблюдением, и к выходным тоже поедете домой.

– Сегодня!

– Простите, а можно сегодня? Знаете, ужасно хочется домой, и мне правда хорошо, хочу поскорее оказаться в родных стенах. Я буду выполнять все указания, а в случае чего сразу вызову врача. Я живу не одна, так что без помощи не останусь, – Инга на одном дыхании выложила все аргументы, какие только удалось придумать, и решительно встала, выражая готовность немедленно покинуть больницу.

То ли ей передалось нетерпение подселенки, то ли проснулась собственная тревога, но почему-то ей тоже захотелось покинуть это место как можно быстрее.

– Не знаю, не знаю… Вряд ли это благоразумно. Я бы рекомендовал вам всё же задержаться на несколько дней…

Теперь её тоже раздражала медлительность и многоречивость доктора.

– Пожалуйста! Вы же сами сказали, что я легко отделалась и почти не пострадала! Я… М-м… Завтра день рождения моей мамы, не хочу провести его в больнице.

Ещё немного поспорив, врач всё же сдался. Инга с трудом подавила вздох облегчения, удивляясь собственной реакции. Кажется, ещё никогда и ниоткуда она не бежала с такой поспешностью, преследуемая странным чувством, будто оставляет за спиной что-то страшное, угрожающее и непреодолимое. И вялый голос разума, твердивший, что единственная угроза по-прежнему сидит в ней самой, ничего не мог поделать с этим убеждением.

– Ты ошибаешься, моя дорогая. Я не такая уж и страшная. И в существующей ситуации мы оказались только из-за твоего глупого героизма, так что на меня вообще обижаться не приходится! Возможно даже, я сейчас для тебя – единственное спасение. Атмарты обязательно выйдут на твой след, и без меня ты бы вряд ли пережила подобную встречу. Кстати, интересно, где они сейчас? Неужели ты всё-таки бросилась под колёса без всякого толка?! Это будет забавно! И похоже, что так и есть.

– Кто такие атмарты? – еле слышно пробормотала Инга, удобно устроившись в такси. – Кто ты? Ведьма?

– Пожалуй, ведьма. Колдунья. Хотя у вас это одно и то же.

– И… как тебя зовут?

– О, можешь называть меня, как угодно! Я прожила столько телесных жизней в таком количестве миров и стран, что будет трудно совсем не угадать.

– И всё-таки? Есть же у тебя какое-то имя, которое ты считаешь своим? Не знаю… Первое, или придуманное тобой самой, или просто самое любимое?

– Можешь звать меня Экатан. Это имя возникло вместе с моей сущностью и будет оставаться моим до крушения миров.

– Их много? Миров? – в Инге невольно проснулся интерес. – Из какого ты?

– О, я появилась, когда не существовало ещё ни одного, и в каждом прожила по меньшей мере жизнь. Я – отовсюду. Но интересует меня один, и в него мы должны попасть. Это самый первый из миров, живой и настоящий. Он прекрасен! Широкие реки поют звонкие приветствия каждому путнику, деревья Вечного леса убаюкивают ночами, без устали рассказывая о такой древности, которую не помнит никто, кроме них и самого времени, можно поздороваться за руку с солнцем и искупаться вместе со звёздами под ласкающим светом луны… Это чудный мир, совсем не похожий на этот, где из вечности остались разве что камни да пыль. Единственный живой мир, доступный нам, не принявшим власть Светлого Демиурга. Он – единственный настоящий Создатель, первая созидательная сила, возникшая из Хаоса.

Когда в первоначальном туманном Хаосе, в котором не существовало ни времени, ни мысли, ни сознания, в случайном блуждании соединились несколько схожих частиц, вечное движение пустоты обрело цель. Появилась первая сила, которая начала притягивать к себе подобное и отталкивать чуждое. Именно так возникли первые духи – Создатель и Разрушитель, волшебник гармонии и волшебник раздора, Светлый и Тёмный.

Каждый из них захотел подчинить себе Хаос. Каждый мечтал о собственном мире, который станет их заботой и их радостью. Только противоположные силы не были способны действовать одинаково. Оказалось, что силу разрушения невозможно направить на создание нового. Как бы Тёмный этого ни хотел, как ни пытался, его могущество было ограничено его собственной сущностью. Посредством волшебства он мог только уничтожать.

А Светлый создал свой мир. Прозрачный, звонкий, сияющий тысячами красок и звенящий мириадами голосов. Тёмный увидел это великолепие и попросил Светлого о помощи. Но тот возгордился своим величием и отказал, сказав, что сам ни о чём не просит и поэтому не собирается отвечать на просьбы других. Он не хотел, чтобы где-нибудь появился мир, хоть отдалённо напоминающий его собственный. Во всех просторах не должно было найтись кого-то, равного ему.

Светлый наслаждался совершенством своего мира, но вскоре ему стало мало себя одного. Он захотел, чтобы его могущество признали и его величием восхищались. И он населил свой мир чудесными существами, дав им всё, кроме волшебных способностей.

Но в это время пробуждённый к жизни Хаос продолжал порождать чародеев. Дремлющая до этого энергия продолжила начатое движение, свет и тьма отталкивались друг от друга и искали своё подобие. Конечно, новые сущности – и светлые, и тёмные – уже не обладали такими силами, как первые, но всё равно это были величайшие колдуны, способные на великие деяния.

Они просили Светлого пустить их в свой мир, и тот согласился. Только потребовал, чтобы каждый добровольно и навсегда отрёкся от магической силы. Многие согласились, не желая больше реять в пустоте, однако нашлись и те, кто отказался принять власть Светлого, выбрав свободу вместо безмятежности.

Тогда Тёмный понял, как добиться своего. Он собрал под своим началом всех отверженных духов, пообещав им полную волю и возможность выбирать любую форму жизни в новом мире, и стал готовиться к войне.

Эта битва не была ни опустошающей, ни кровавой. Светлый был один, и он быстро понял, что объединённое могущество даже более слабых колдунов в разы превышает его собственное. Он покинул созданный им мир и сотворил себе новый, в этот раз предусмотрительно наложив на него нерушимые укрывающие чары. Он навеки заковал себя в нём, но избавился от угрозы вторжения.

Однако прежде чем уйти из Милливорда, он захотел отомстить, не допустить торжества противников. Ему было не под силу разрушить мир, поэтому он в гневе населил его смертными, тем самым запустив в ранее безмятежный уголок гибель, боль и страх, а значит – и вражду.

Милливорд перестал быть прекрасным, как прежде. Но мы всё равно полюбили его. Для многих он стал домом. Тёмный выполнил обещание и впустил на теперь уже свои земли всех блуждающих духов, которые просили о пристанище. Даже больше – он наделил светлых властью, чтобы они поддерживали красоту и порядок вокруг.

Конечно, очень скоро нашлись те, кому стало недостаточно имеющегося. Кто-то из светлых захотел абсолютной власти, указывая на то, что у Тёмного нет созидательной силы и он неспособен сделать что-то для мира, а потому недостоин править. Многие из тёмных были недовольны, что светлым и так досталось слишком много. Милливорд на долгие века погряз в войнах. Сам Тёмный при этом не смог оставаться мудрым и терпеливым правителем, предпочитая решать все споры единственным знакомым ему способом – уничтожая или изгоняя всех причастных.

За это время многие чародеи покинули Милливорд, попытавшись сотворить свои собственные миры. Ни у кого из них уже не было той первозданной силы, которая досталась Первому Демиургу. Они могли создавать материю, но не жизнь. Их миры состояли из песка и камня. Искусственные миры под искусственными небесами.

Однако ушли не все, и нескончаемые битвы длятся до сих пор. Они ослабили Милливорд, разделили его на бесчисленное множество враждующих земель, и теперь, когда грозит настоящая опасность, он совершенно беззащитен.