Кобольд пёр не разбирая дороги. Его лихорадочно трясло и он, опять, расплакался, и рыдал до самого выезда на шоссе. Вид заасфальтированного атрибута цивилизации, освещаемого первыми утреними лучами, несколько успокоил нервы Гнома, он громко высморкался на дорогу, прикидывая в какую же сторону двигаться дальше.

Ехать на юг, обратно к границе, и ждать в очереди неделю было опасно, Гном не сомневался, что Принцесса попытается отыскать его по горячим следам, а значит, нужно как можно скорее уезжать вглубь королевства, а уж там, обратив золото в наличность, открыть счёт в банке, тогда, весь мир будет открыт, и Закатиглазке, уже, никогда не изловить Гнома — космополита.

У Кобольда заурчало в животе, подходило время завтрака. Согласно карте, недалеко должен был быть небольшой городок с громким названием «Город имени Великого Короля Многоземельного», собственно такие же названия были у всех городов и посёлков в королевстве, что, иногда, приводило к недопониманию.

Гном разыскивал на карте города ломбарды, кои, несмотря на малую площадь городка, имелись в большом изобилии. Там он намеревался заложить несколько монет, что бы с шиком откушать в дорогом ресторане, которых в городке оказалось не меньше, чем ломбардов. Но наиболее широко в городе был представлен спектр всевозможных ростовщических контор. Кобольд, аж, присвистнул.

Ростовщичество — это дело как раз по нему. Он бы с удовольствием открыл пару — тройку собственных представительств по быстрому микро займу. Ему, даже, слегка взгрустнулось, что придётся покинуть столь прекрасно обустроенную державу, заграничные-то варвары, запрещают давать деньги в рост, дикари.

Вдруг перед машиной Кобольда, прямо посреди дороги, выросли высокие железнные ворота, окрашенные в красный цвет. Ворота, конечно, были не сами по себе, а являлись частью оградительного комплекса, в основном состоящего из бетонных плит тянувшихся по обе стороны от ворот, огораживая большой участок земли. Сразу за забором, с лева от ворот, торчали верхушки кипарисов, и была видна мансарда роскошного особняка.

— Это ещё что за конструктор? — поразился гном.

Он вышел из машины, потряс головой, пытаясь сбросить алкогольный угар.

Кобольд подошёл к воротам и тронул их пальцем, вроде настоящие, а не белая горячка. Настоящие ворота посреди междугородней трассы. Чудеса!

Но дивиться у Кобольда не было времени и он, носком деревянного кломпа, громко постучал по металлической пластине ворот.

Залаяла собака. С внутреней стороны ворот хлопнула дверь, послышались шаркаюшие шаги, кто-то, явно, шёл в шлёпанцах. Шёлкнул, открываясь, замок.

, и из узкой двери в воротах, еле протиснувшись, боком, вышел высокий мужчина, совершено лысый, с большушим пузом, поверх которого, растянулась майка — алкоголичка, в штанах с вытянутыми коленками, и, конечно, в шлёпанцах.

— Стучишь? — недовольно спросил вышедший.

— Стучу. — на секунду оробел Гном, но взяв себя в руки, добавил — Это что такое? Ворота посреди проезжей части поставили! Как мне проехать? Отворяйте немедленно!

— Не могу, — вальяжным тоном ответил мужчина и сочно сплюнул — эти ворота — частная собственность, я при них привратником поставлен, а хозяин велел никому кроме него не отпирать.

— Как ворота частные? — ошалело проговорил Кобольд — А дорога, что, тоже, частная?

— Глупости не говорите, — привратник пытался поковырять в носу мизинцем, впрочем безуспешно, ибо, даже, мизинец имел такой толщины, что мало в какую ноздрю мог пролезть — дорога, она, государственная!

— Так значит я могу здесь проехать! — сделал вывод гном.

— Не можете, — сказал привратник — ворота-то частные.

— Да как это, вообще, возможно?! — вскипел Кобольд — Перекрыть государственную дорогу своими воротами!

— А очень просто, — пояснил привратник — здесь свежий воздух, природа, и Барин — Боярин, купил в этом месте земельный надел, рядом с дорогой, что бы удобно добираться было, отстроил особняк, бани, сауны, тенисный корт, всё как пологается, но зачем ему, что бы мимо его именья без конца всякие на своих машинах мотались, пыль поднимали, вот и приказал, Барин — Боярин, воротами дорогу перекрыть, а кто через них ломиться начнёт — бить нещадно.

При словах «бить нещадно» Кобольд сделал два шага назад.

— Что же выходит, и я могу здесь свои ворота поставить, частные? — задал провакационный вопрос Гном.

— Не можете, — покачал головой привратник — на этот счёт, Барин — Боярин, велел ноги переломать, и тут же, на обочине, живьём закопать.

— Да, действительно не могу, — согласился гном — а как же, здесь, вообще, движение проходит?

— В объезд, — привратник указал на продавленную автомобилями тропу, тянущуюся по правую сторону забора.

Пришлось Кобольду, хоть и с неохотой, подчиниться и поехать по стихийной дороге.

— А что поделать, — успокаивал себя Кобольд — право частной собственности — священно.

Дорога разъезженная во время дождей изобиловала глубокими рытвинами и машина, словно ехала по волнистой линии, то, резко, проваливаясь, то выныривая.

— А, вообще, мне нравиться эта страна, — честно признался себе Кобольд-только здесь человек сколотивший капиталец может позволить себе настоящую жизнь, без всяких ограничений и табу. Эх, жаль, будет отсюда эмигрировать.

Гном, действительно, никогда не понимал деятелей — хозяйственников, которые, лишь, только, став миллионщиками, начинали переться за границу, в так называемый «цивилизованный мир». Покупали там себе особняки, виллы, яхты, открывали производства, перевозили родных и близких. Зачем? Не было там воли, которой так богаты родные широты. А что за жизнь без воли? Кобольд, про это знал не понаслышке. Довелось ему побывать в командировке, в так называемом «развитом государстве», в промышленной долине Валлония, он туда был направлен от шахты, для изучения инноваций в горнодобывающей промышленности.

В первый же день, он занял пост на проходной, дабы все видели, что объявился настоящий начальник и шутки кончились, а для вящей убедительности, хлестнул плетью — семихвосткой, первого прошедшего через проходную работника. И что же? Руковдство шахты не только не высказало восхищения, не выписало, как положено в таком случае, премию за сверхнагрузку, а взяло, и вышвырнуло гнома с территории предприятия. И это было, только, начало. Кобольда судили! За холопа! Доводы о том, что он есть начальник, суд, самым наглым образом, отказался принимать во внимание и Гнома приговорили к году исправительных работ, плата за которые, целиком перечислялась пострадавшему. С тех пор гном зарёкся бывать в тех краях.

И другим не советовал.

А, вот, Королевство Многоземельное, напротив, пришлось гному шибко по душе, это была первая заграница, вызвавшая у него восхищение.

Сейчас, безусловно, читателю взгрустнулось, ведь, Королевство Многоземельное, со всеми его прелестями — это сказочная страна, не имеющая, абсолютно, ни малейшего сходства с реальностью, вообще ни разу.

Кобольд повернул за угол забора, и вновь, машина поскакала по кочкам, потряхивая, даже, тяжёленный горшочек с золотом.

Сплошь, по всей дороге, пошли пеньки от вырубленной посадки, ибо Барин — боярин не желал, что бы любопытстующие могли залазить на деревья и заглядывать за забор.

Но пеньки оказалиссь, далеко, не самым страшным препятствием на пути.

Из под машины раздался негромкий двойной шелчок, и её развернуло боком, поставив поперёк дороги.

Кобольд, бранясь на чём свет стоит, вылез посмотреть, что случилось. А случилось непоправимое.

С недавних пор, Барин — Боярин, возжелал, что бы, не только мимо его именья не ездили по дороге, но и вокруг тоже, Из-за чего на дороге, с небольшими интервалами, были расставлены полицейские шипы, а отрезки пути между ними, обильно усеяны острыми металлическими ежами.

Собственно, в самом начале этого ансамбля, внедорожник гнома и пробил все четыре колеса.

У Кобольда не находилось нужных слов, что бы охарактеризовать ситуацию как следует. Он стоял, уперев в бока руки и глубоко дышал ртом. Убирать шипы гном, конечно, не стал, уж очень ему хотелось, что бы и другие пораспарывали себе колёса, он, даже, подобрал три — четыре ежа, собираясь бросить их где-нибудь на шоссе.