Сёстры Закатиглазки за стол не садились, а выстроились по периметру, вдоль окон, и только обслуживали гостей и королеву, меняя им тарелки поднося блюда, и наполняя стопку Кобольда.

Заяц же ел плохо, и, даже, не пил, сказывалось душевное расстройство от вынужденного расставания с невестой. Закатиглазка, напротив, наедалась плотно, к чему всегда была склона, плюс, в отличии от своих спутников, она пробайкотировала застолье у крёстной.

Кушали беспрерывно два часа, беседу поддерживать пытался, только, сытый любовью Заяц, тараторивщий о всякой ерунде, сидевший напротив него Кобольд, в это время начал опасаться, не палённый ли первак, ибо одну т ту же тарелку борща он съедал в третий раз, ни разу не попросив добавки, а она всё — время наполнялась сама собой. Сей удивительный факт разрешился простейшим образом, оказалось, что бесконца болтающий Заяц, умудрялся наплёвывать не, только, свою тарелку, содержимое которой, если бы не менявшие вовремя посуду сёстры Принцессы, давно бы разлилось по столу, но и гномову.

Сообразив в чём дело Кобольд тихонько предложил Закатиглазке поменяться с ним местами, но она зарычала на него, и продолижала наворачивать харчи, тогда он подтянул к себе вазу с цветами, и кое — как скрылся за ней. Этот манёвр привлёк внимание королевы — матери.

— А вы, юноша, — обратилась к гному королева — как оказались в компании моей дочери?

— А я, ваше величество, есть сам по себе начальник прирождённый, — ответил Кобольд — ваша дочь упросила меня принять пост министра у её мужа, который позарез нуждается в специалистах. Я, конечно, по началу, отказывался.

— Это я! — запищал, вмешиваясь в разговор Заяц — Это я — начальник прирождённый!

Кобольд молча налил в стакан самогону и, резким движением, выплеснул его в морду Зайцу.

— Подонок, однозначно! — вынес вердикт Кобольд.

Королева поняла, что этих двух субъектов лучше не затрагивать и заговорила с Закатиглазкой:

— А ты помнишь наш старый рояль? Тот самый, на котором играл Шопен на гастролях в Англии в 1848 году. В детстве ты на нём музицировала.

— Я, почти, ничего не помню, что было до замужества, — ответила, наконец-то насытившаяся Закатиглазка — собственно, только после замужества я и зажила по-настоящему, и не мыслю бытия вне его.

— А я сейчас на этом рояле даю уроки музыки, что и помогает нам выживать — королева поднялась Из-за стола и предложила — Пойдём, посмотришь музыкальную комнату, может и воспоминания проснуться.

Принцесса с явной неохотой пошла за матерью, Заяц и Кобольд поплелись за ними.

Рояль, произведённый Камиллем Плейелем в Париже, занимал, почти всю музыкальную комнату, на стенах которой были развешаны гравюры с изображениями Моцарта, Баха, Гайдна и Вивальди.

— Вот он, наш старичок, — погладила инструмент королева — единственное, что у нас осталось от прежних времён.

— Я бы желал брать у вас уроки, — Заяц уселся на винтовой стульчик перед клавишами — хочу разучить песню, которою исполню на своей свадьбе, дабы окончательно очаровать прекрасную Фею.

— Всё не уймёшься, косой! — пригрозил ему Кобольд.

— Ах, представляю как воспылает её сердце, когда она услышит мою амурную песнь, — продолжал плыть в грёзах Заяц, и, даже, напел сладким голоском —

— Сразу видно, что вы познакомились с твоей крёстной Феей, — улыбнулась королева Закатиглазке — власть её чар безгранична, скорее всего, твои друзья никогда от них не оправятся.

— Да уж! Познакомились, — Принцесса скорчила недовольную мину — пренеприятная особа, вульгарная и низменная дама.

— Не завидуй, — подколола дочь королева, но сразу перешла на серьёзный тон — Помни, Фея — могушественная колдунья. Оттого-то твой отец и отдал ей в собственность вечнозелёную долину, ибо её присуствие среди людей губительно для смертных мужичков, не одну тысячу войска она извела.

Принцесса небрежно отмахнулась от слов матери.

— Чи не чи, — сказала она — фигня на постном масле, твоя колдунья, вот муж мой, это я понимаю, да! Візьмеш в рукі маєш вешь! Зачем вы, вообще, взяли мне такую крёстную мать?

— Она сама захотела, разве могли мы ей отказать? — вздохнула королева — И это она велела, не разделять Королевство Многоземельное между всеми нашими детьми, а сделать его твоим приданным, это был тебе подарок от крёстной.

— Ну тогда хорошо, что у меня такая крёстная, — быстро поменяла мнение Принцесса.

— Ой, уже и темнеет, — спохватилась королева — идёмте, покажу ваши комнаты.

— Не надо, — покачала головой Закатиглазка — мы заночуем в этой комнате.

— В музыкальной? — не поняла королева.

— Да в ней, — подтвердила Принцесса — прямо чувствую как здесь возвращаются воспоминания юности.

— Хорошо, как пожелаешь, — королева трижды хлопнула в ладоши призывая сестёр Закатиглазки — Дочери, постелите здесь, своей сестре и её сопроводителям, скоренько, раз — два!

Перины, одеяла и подушки были растелены в музыкальной комнате, Принцесса лягла под Рояль, заяцу и Кобольду постелили, прямо, на рояле, одну перину на двоих, Кобольд попросил, что бы ему принесли недопитую банку первака из столовой, которую он успешно завершил на сон грядущий и распластался на перине, после чего, по своему обыкновению, сразу заснул, оглашая комнату храпом вперемешку с перегаром. Заяц, недовольный тем, что приходиться делить перину с конкурентом, хотел посмотреть комнаты, которые им предназначались изначально, но Закатиглазка сухо пожелала ему спокойной ночи и выключив свет, полезла под рояль.

Храп упитого вусмерть гнома, никак не давал Зайцу заснуть, пребывая в изнурительной полудрёме он ворочался с боку на бок, то ему было жарко, то холодно, потом показалось, что перина съезжает с рояля, а когда он упал на пол, понял, что не показалось.

Заяц вскочил всматриваясь в темноту, Кобольд, совершенно не заметивший перемены, продолжал храпеть.

Заяц различил чёрную громаду рояля, как бы плывущую в воздухе. Он протёр глаза, и заметил, что рояль покоиться на спине сгорбленной фигурки, которая и выносит полутонный музыкальный интсрумент в открытое панорамное окно.

Заяц знал, только, одного человека способного на такое.

— Принцесса, ты что делаешь? — спросил он.

— Посмотрите, лучше, что мне под ноги попало, — кряхтя от усилий сказала Закатиглазка — боюсь споткнуться.

Заяц ощупью проверил пространство под ногами Принцессы, обнаружил завернувшуюся полу ковра и поправил её.

— Всё, можно идти, — сказал он — так что же ты удумала?

— Ничего сверхестественного, — Принцесса аккуратно ступая, дабы ничего не задеть, вышла на улицу, под освежающий ночной ветерок и стрекот сверчков — рояль-то коллекционный, деньги за него можно выручить приличные, а я, ёщё, помню где здесь дворец скупщика краденного антиквариата, и пока вы спали, я, уже, к нему метнулась, договорилась, и у ворот, меня поджидает грузовик, дабы забрать товар.

— Ну, ты, прямо, безнес — леди, — похвалил её Заяц — А деньги, опять, в закрома? Может хоть десять процентов мне откатишь, за помошь мою.

— Сколько можно вам объяснять, — Принцесса чутка наклонила рояль, что бы пройти по аллее меж деревьев — все деньги мира должны принадлежать моему драгоценному, он их очень любит.

— А я ведь и стукануть могу, — добивался своего Заяц — сейчас побегу и побужу всех твоих родственничков, мол грабят, караул.

— Умеете вы уговорить, — согласилась Принцесса — получите свои десять процентов.

— Двадцать пять, — неуверенно предложил Заяц.

— Хорошо, пусть будет двадцать пять.

— Пятьдесят! — Заяц решил, что раз, уж, фортуна улыбается, нужно действовать до последнего.

— Хорошо, — снова согласилась Принцесса.

— Семьдесят! — Заяц, не верил в своё счастье.

— Будет вам и семьдесят.

И если б они, уже, не подошли, к предварительно распахнутым воротам, возможно Зайцу удалось бы увеличить свою долю и до ста процентов.