«Эх, завладеть бы тем амулетом – думал про себя Фрол. – А еще ограбить поезд, в котором везут алмазы со Скалистых Гор. А потом с помощью амулета да с алмазами перебраться в родную сторонку».

Там-то его точно не сыщут, в тюрьму не сунут и не повесят. Зато заживет он как барин. Купит себе деревеньку и дом в Питенбурге с камином и с пианиной, балы устраивать будет и княжескую дочь возьмет в жены.

Но осуществление этих планов пришлось ждать долго. Он прожил в разбойничьей шайке много лет. А шайка постепенно редела. Одних валили болезни и старость, другие были убиты во время разбойных нападений. А когда преставился их атаман, лихих людей в шайке оставалось всего четверо, считая Фрола. Вот теперь-то он и решил осуществить мечту об ограблении «алмазного» поезда.

Прежде всего, надо было узнать, как перевозят алмазы, в какое время и как велика охрана, насколько хорошо вооружена. Нападать на станции было бы глупо – там всегда дежурят стражники. В чистом поле тоже рискованно – слишком много свидетелей, ведь в поезде еще пять-шесть кариг, в которых едут пассажиры. Но Фрол выяснил, что каригу с ценным грузом цепляют в хвосте, а охраняют груз всего четыре стражника.

Фрол уже имел в голове план, но для его осуществления нужен был ковер-самолет. Достать ковер взялся один из подельников. После нескольких тренировок им удалось освоить пилотирование, ничего сложного в этом не оказалось.

Дело было зимой. Они добрались до чугунки, до перегона, который находился в зоне действия АГЗУ, притаились и стали поджидать поезд. Когда поезд проехал, разбойники поднялись в небо, догнали последнюю каригу, посадили ковер на ее крышу, а потом отцепили ее от состава. Карига двигалась немного по инерции, и вскоре остановилась. Двое стражников выпрыгнули из нее, чтобы узнать, в чем дело, но были тут же сражены пистолетными пулями. За ними из кариги выпрыгнули двое оставшихся. Заметив на крыше людей, они подняли ружья и уложили одного из разбойников. Но два других подельника Фрола тут же выстрелили в них.

В кариге было два мешка алмазов, каждый весом едва ли не в пуд. Пока двое товарищей Фрола восхищались этим богатством, Фрол выстрелил им в спины из двух пистолетов одновременно. Он затащил мешки на ковер и поднялся в воздух. Долетев до реки Синявы, почти до того места, где он когда-то проводил счастливые годы с Анастасией, ковер стал терять высоту – кончалась зона действия АГЗУшки. В этом месте на реке начинался плес после порогов. В порогах все еще грохотала вода, а плес был покрыт льдом и снегом. Верстах в двух ниже по течению виднелся мост, а до деревни, где Фрол служил конюхом в первый год как попал в этот мир, от моста было еще версты четыре.

Вокруг не было человеческих следов, но Фрол для надежности завернул мешки в ковер, спрятал в кустах и забросал снегом. Он сбегал в лес к своей избушке. Избушка была еще цела, но обветшала и все в ней заросло пылью и паутиной. Фрол вернулся на берег, перетащил в избушку свое богатство и устроил тайник, тщательно его замаскировав.

Теперь началась его охота за амулетом. По весне он обнаружил его след. Оказалось, амулет попал на опыты в некое научное заведение, под названием НИИКоГО – там ученые и маги проводили с ним какие-то опыты. Но и оттуда он таинственным образом исчез. А в итоге был подарен одним купчишкой вождю племени дикарей. Похоже, сей вождь не знал о его магических свойствах, воспринимал лишь как драгоценную безделушку. Фрол проник в это племя, быстро выучил язык, поскольку языки давались ему легко, и стал толмачом. Он пытался войти в доверие к вождю, чтобы получить амулет в подарок…

* * *

Петрович уже задремывал, слушая этот длинный рассказ. В бутылке оставалось немного водки. Петрович разлил ее по кружкам и, зевая, спросил:

– И судя по тому, что ты здесь, он его тебе подарил?

– Не, – выпив водку, ответил Фрол. – Амулет он подарил парню одному, причем, кажись, пришельцу из этого мира. Ну… того, где мы сейчас. Я долго гонялся за ним. Потом подкараулил их с его зазнобой, девку схватил, нож ей к горлу приставил, говорю: «Дари мне амулет, не то зарежу!»

– Ну ты, блин, террорист! – Петрович взял вертел с аппетитно зажаренным рябчиком.

– А что делать?

– Значит, добыл-таки амулет.

– Ага! Вот он, – Фрол достал из-за пазухи круглую золотую бляху с изображением сидящего крылатого льва в шлеме, сжимающего в лапе рубиновый меч.

– Уй, какая штучка! А ну дай позырить.

– А ты мне ружье свое поглядеть дай. Никогда еще такого не видал. Ишь ты!

Фрол бережно взял двустволку, протер рукавом вороненую сталь.

– Пять унций, не меньше, золото чистое, – Петрович взвесил в руке амулет. – А пробы нигде нет. Меч из рубина, ты смотри и поворачивается!

– Ага. Вот это вот положение перемещения. Как соберемся, значит, в тот мир, где алмазы, я скажу: «Дарю его тебе…»

– Спасибо!

– Да погоди ты! Я говорю, когда в параллельный мир тот перемещаться будем!

– Отлично! – Петрович любовался амулетом с разных сторон, поворачивая его в одной руке, а в другой все еще держал прутик с жареным рябчиком. – А что тут за слова какие-то написаны?

И он прочитал вслух заклинание…

В бочке было тесно. Тесно, темно и сыро: через какую-то щель просачивалась вода. Наверное, бочка эта долгое время валялась где-то сухой. Попытка повернуть ее, перекатываясь с боку на бок, и поднять щель наверх только усугубила положение – теперь ниже ватерлинии оказалась другая щель, через которую сочилось еще сильнее. Но ничего, скоро от воды дерево разбухнет, и течь прекратится. Вот надолго ли хватит воздуха? Сколько времени он уже носится по волнам? Неизвестно. Может час, а может – сутки. К качке он постепенно привык. Пытался уснуть, но не смог. Главное – не дойти до психоза и клаустрофобии. Все будет нормально, все кончится хорошо, – успокаивал он себя.

Ветер, судя по болтанке, был довольно крепок, значит, и бочка плывет шибко. Но, даже несмотря на это, носиться ему еще и носиться по волнам невесть сколько дней и ночей! Хоть Сине-море здесь довольно узко, все равно до Заморского Королевства, почитай, тысяча верст. Полсотни верст до острова Буяна, но попасть на него – слишком мала вероятность, все равно, что нитку в иглу вдеть с размаху. А вдруг ветер поменялся и дует с моря? Тогда его, быть может, вынесет обратно, на свой берег?

Вспоминались события позавчерашнего дня. Мятеж перерос в бунт, а потом – в революцию. Культ Бэдбэара был развенчан. Суд прошел быстро и скоропалительно. Это был даже не суд в его истинном понимании, а что-то вроде суда Линча, как на его далекой родине. Его судили как беглого негра. Сначала раздавались крики радикального толка – «Смерть узурпатору! Смерть самозванцу! Четвертовать! Повесить! Отрубить голову! На кол посадить!». Потом смягчили приговор, типа на все воля божья. Отвезли на берег Синя-моря, посадили в бочку, засмолили, покатили, да с крутого берега – прямо на волю волн…

Удар, неожиданный и резкий, он ощутил всем телом. По характерному звуку он догадался, что бочка стукнулась о камень. Берег или подводные рифы? Еще удар. Волна приподняла бочку и снова бросила на камни. Бочка скатилась и лежит неподвижно. Явно слышен прибой. Стало быть, это берег. Бэдбэар уперся ногами в дно бочки, а руками в крышку – или наоборот, – поднапрягшись, вышиб что-то из них и выбрался на свободу.

Диск солнца касался моря. Закат или рассвет? Похоже, закат. Интересно, это сегодняшний вечер или завтрашний? В смысле, сутки он мотался по морю или несколько часов? Впрочем, какое это имеет значение! Надо обследовать, что это за берег – остров или материк, пойти вдоль береговой линии, да первым делом подыскать уютное местечко для ночлега. Все-таки в августе ночи довольно студеные, а с собой нету даже кресала, чтобы развести огонь. Но не успел Бэдбэар сделать и пары шагов, как очень странное явление заставило его остановиться и даже немного испугаться. Резко запахло озоном, совсем рядом возникло фиолетовое сияние, потом раздался треск разрядов. А после того, как сиреневый туман рассеялся, перед ним возникли два мужика. У обоих на лицах были свежие следы побоев.