Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Книга вторая

СКАЗОЧНЫЙ ОТПУСК

От автора.

Эта история произошла (или могла произойти) в середине «нулевых» годов этого века. Если что и мешало мне рассказать её раньше, так это то, что я считал всё это неправдоподобным вымыслом моего приятеля Ивана Горячева, который несколько лет назад поведал мне о своих приключениях. Однако когда я почти слово в слово услышал данный рассказ от хозяина пансионата «Сказка» Германа Аксенова, серьезного человека, антрополога и доктора наук, то почти поверил в его правдивость. Окончательно меня убедил в этом капитан ФСБ в отставке Игорь Мельников, тоже участник нижеизложенных событий. Поэтому я решил вынести на ваш суд рассказ Ивана Горячева, подтвержденный и дополненный другими реальными героями данной повести.

Часть первая. История толмача

Глава 1. Знакомство

Вынырнув на поверхность, Фрол отдышался, мотнул головой, стряхивая стекающую на глаза воду, разжал ладонь и осмотрел свою находку. Взору предстала лишь разноцветная галька. Выругавшись, он зашвырнул камушки в реку и снова нырнул. Омут в этом месте очень глубок, дно илистое, а вода в глубине мутная и темная – даже пальцев рук не видать. Опустившись к самому дну, он погрузил руки в склизкую, словно кисель жижу и выбрал из нее на ощупь горсть камней. И на этот раз в его руке оказался один паредрит – гранит, да известняк. Нырял он уже в двенадцатый раз, и неизменно доставал со дна только гальку. Ну, халцедон изредка попадался, да что с него толку, с халцедона-то, уж был бы хоть агат или оникс. А того, за чем нырял, нет как нет. Да, похоже, его алмазы в самые тартарары провалились.

А день уже клонился к вечеру. Фрол весь продрог – вода уж больно студена, не ровен час судорога, так и вообще не всплывешь. Надо согреться, да подумать о ночлеге. Раздевшись догола, Фрол отжал мокрую, изрядно поношенную одежду и разложил ее сушиться на камнях – на ветерке, да на солнышке. Сам побегал немного по травке для «сугреву», сорвал пучок сухой травы, достал кресало и, высекая искры, начал раздувать пламя. Когда трава затлела, он положил ее на теплое еще кострище и накрыл хворостом. Покидая стоянку, туристы залили водой свой костер, угольков не осталось, однако нагретая земля быстро просохла, даже пепел стал снова теплым на ощупь.

Вспомнив про туристов, Фрол сердито плюнул с досады. Сволочи! Если б не эти плотогоны, мешок бы, глядишь, и не прохудился, а если бы даже и прохудился, то, глядишь, не в реке, а на берегу – и не потонуло бы с таким трудом добытое богатство. Он разложил на плоском камне остатки былой роскоши – все, что не высыпалось, уцелело в порванном мешке, тринадцать штук необработанных алмазов, чертова дюжина. Два самых больших со спелую сливу, еще пять более-менее ничего, чуть больше желудя, а остальные – так, с горошину. А ведь было-то их – целый мешок! И экземпляры имелись чуть ли не с детский кулак. А камушки-то эти стоили жизни трем его подельникам. Дорогой ценой достались камушки. Э-эх! Теперь почти все богатство в реке.

Гады плотогоны, из-за них все! И откудова они, эти парень с девкой, взялись-то? Как же они из того, другого мира, выбраться-то смогли без амулета?

Ну, да ладно, хорош нюни распускать. На первое время и этих алмазов хватит – избенку приобрести, хозяйством обзавестись, да зажить потихоньку. А там можно будет и остальные алмазы забрать, они у берега Синявы в том, в другом мире, надежно спрятаны. Ведь он все-таки мужик-то дальновидный, не все богатство с собой потащил – поделил надвое, часть на черный день оставил. Мало ли, вдруг воротиться придется. Да и не утащить всего за один-то раз, тяжеловато больно. Только за остатками если отправляться, напарник нужен, точнее два, один чтоб туда попасть, а другой – чтоб назад вернуться. Но об этом думать пока рано.

Фрол поворошил в костре дровишки и еще раз огляделся вокруг. Да, место здесь тихое безлюдное. Не ровен час нападут лихие люди, да еще и эти алмазы отнимут. Надо бы их припрятать до поры, чтоб все не таскать с собою, от греха подальше. А потом найти селение, на ночлег попроситься, да выяснить, какой хоть нынче год на дворе, да что теперь за порядки, да кто нынче царь на Руси. Павел-то, государь, поди, уж помер давно. Алексашка сейчас, али еще кто? Может, самозванец какой власть узурпировал? А еще интересно, что тут за место такое, куда он попал, да что это за река? На Урал вроде не похожа. И далече ли до его родной Мечетной слободы, что в Оренбургской губернии? Село-то должны все хорошо знать, оттудова Емельян Пугачев в свое время смуту начинал, войско собирал, уж о нем-то слава была великая.

Правда, Фрола тогда еще и на свете не было, он родился аккурат в 1775-ом, в год, когда Емельку-смутьяна четвертовали. А Фрол, когда подрос, в церкви звонарем стал служить. Вот ему батюшка Филарет про Емельяна-то много чего сказывал, он хорошо его помнил. Образованнейший человек был этот Филарет, он Фрола учил и греческому, и по-аглицки. И в камнях разбираться учил, как изумруд от хризолита отличить, а горный хрусталь от кварца. Жив ли, интересно, батюшка Филарет? Тоже, поди уж, помер давно. Ведь сколько лет он, Фрол, на родимой сторонке-то не был! С тех пор, как по пьяни в сухой колодец свалился. Поначалу подумал, что вообще помер. Летел себе по темному коридору, вдруг черт навстречу. Фрол как начал осенять его крестным знамением:

– Сгинь, нечистый!

Того аж передернуло.

– Слушай, Фрол, – говорит, – прекрати! Выведу тебя на землю, уймись только!

И вывел. Да неизвестно куда вывел-то. Другой мир, оказывается. А там нечисть всякая – лешие, водяные, русалки. А одна-то русалка была, ой руса-а-алочка! На Фрола нахлынули сладкие воспоминания. И ведь не утопила его, более того, открыла секрет нелюдей, как триста лет прожить можно…

Костер догорел, одежда вся высохла. Надо бы все-таки пойти припрятать камушки. Подальше от реки, да от тропинок, да еще чтоб место было приметное, не искать потом. А то оно ведь как бывает: или кто чужой откопает, или сам забудешь, где клад схоронил, и не отыщешь вовек.

Фрол оделся и стал подниматься по крутому склону на лесистую террасу, тянувшуюся вдоль берега реки. На противоположном берегу виднелась совершенно отвесная, высокая и узкая скала, торчащая вверх острым шпилем. А у ее вершины дождем и ветрами было проделано сквозное отверстие. Этакое гигантское игольное ушко. Надо встать так, чтобы дыра была видна вся на просвет. Это будет первая примета. Теперь нужно найти вторую. Деревья не годятся, их может повалить буря или спилить человек. А что там темнеет в склоне чуть поодаль, в стороне от тропинки? Пещерка? Вот это замечательно. Теперь в пещерке надо выкопать ямку, да поглубже. Чем копать-то? Только ножом, руками, да палкой.

Алмазы Фрол упаковал еще там, на берегу. Выудил из кострища обгорелую жестянку – плотогоны оставили. Ишь, какие у них штуки, небось заграничные. А в траве нашел еще какую-то заграничную штучку – мешочек из чего-то такого прозрачного, как бычий пузырь, но тонкий. Один алмаз, самый маленький, он оставил при себе – какому-нибудь купчишке продать надо бы, чтоб деньги на первые нужды имелись. Остальные завернул в тряпицу – некогда бывшую носовым платком, – потом в пузырь и затолкал в обгорелую жестянку. Осталось положить все это хозяйство в ямку и прикопать.

– Ты чего тут делаешь?!

Фрол резко обернулся. На него смотрели два злобных человечьих глаза и два дула. Два дула в одном ружье! Такого он еще и не видал никогда, что-то новое. А Фрола тут злоба взяла, да такая, что он и про страх позабыл.

– Какое тебе дело?! Убирайся!

Эх! Хорошее было место… Теперь придется подыскивать другое, этот тип наверняка здесь все перекопает. Вон у него и лопатка привязана к поясу.

– Ну-ка покажи, что там у тебя? – мужик указал стволом ружья на обгорелую жестянку.

– Еще чего!

1
{"b":"693924","o":1}